- Нет. Я ненавижу тебя, – процеживает Мификс, и в его глазах играет боль. – Я тебя ненавижу, стерва.
- За что же?
- Ты убила его!
- А потому что давно уже пора открыть глаза! – шипит она. – Ты предпочел его мне. Ты думал о каком-то человеке, пусть и из Легендариума, когда рядом была я.
- Я любил его, – Мификс в гневе. Он ненавидит эту женщину, ненавидит бабочку за то, что она обманом убила Уэлла.
- Нет, мой дорогой, ты его не любил, – улыбается Баттерфликс, проводя длинным ногтем по губам Мификса. – Ты всегда любил только меня. Ты сам стонал, когда был во мне. Я видела. Я чувствовала. Разве нам было плохо вместе?
- Это была плата за твою “помощь”, – с ненавистью выплевывает слова Мификс. – Ты сказала, что поможешь мне все устроить так, чтобы Уэлл смог быть со мной.
- И ты поверил? – смеется Флай, вплотную приближаясь к лицу Мификса. – Мой дорогой, я надеялась, что ты наконец-то образумишься. Но ты все сильнее сох по этому мальчишке. И тогда я решила... Раз ты не принадлежишь мне, значит, никому не принадлежишь. Я не могла позволить, чтобы ты был с ним. Неужели это так неочевидно?
Мификс устало закрывает глаза, а затем сухо спрашивает:
- Неужели после всего этого ты рассчитывала услышать от меня признания в любви? Или то, что она вдруг появится у меня?
- Проблема в том, любимый, – Флай проводит пальцем по его щеке, а сирин цепенеет от ненависти и тихой злости, – что ты никогда не видел дальше собственной маски.
- О, – мрачно отвечает Мификс. – Зато я вижу точно и знаю наверняка: ты никогда не изменишься.
- Ну почему же? – брови Флай притворно взлетают вверх. – Да, мы неизменны. Мы статичны, однако мы можем учиться новому. Я приспосабливаюсь. Посмотри. Я уже почти три сотни лет живу среди людей. Пытаюсь понять, что такого находишь в них ты. Ведь ты часто предпочитал их общество, верно? Любил их, не презирал. Я учусь у тебя.
- Зачем тебе это? – устало спрашивает сирин. Он не понимает, что за игры ведет с ним бабочка, и совершенно не хочет понимать.
- Потому что я люблю тебя.
Она снова повторяет это. Снова кидает ему эту ненужную любовь, в которую он не особо-то верит. Мификс презрительно фыркает и демонстративно уставляется глазами вверх, игнорируя пытливый взгляд бабочки.
- Знаешь... – глухо начинает он. – Если бы ты любила меня, то увидела бы, что я не хочу быть с тобой. Ты не убила бы Уэлла. Ты бы оставила нас в покое. И позволила бы мне быть счастливым.
Кажется, на секунду это выводит Флай из колеи. Она застывает, и ее пальцы замирают в миллиметре от щеки Мификса. Он с таким же потухшим взглядом взирает на нее, будто ожидая ответа на свой вопрос.
- А ты бы сделал то же самое? – самообладание возвращается к Баттерфликс совсем быстро. Пальцы снова требовательно скользят по его щеке.
- Да! Я бы умер за любимого, если бы только мог! И потом... Именно это я сейчас и делаю. Моя любовь, мой милый, самый прекрасный Скай принадлежит, увы, не мне. И никогда не сможет принадлежать! Но знаешь! – гордо выпятив подбородок, с надменным видом произносит сирин. – Поначалу я и правда сетовал на судьбу. Мечтал убить, растерзать или хотя бы вызвать на честный поединок эту рыжую, чтобы сразиться с ней за сердце моего любимого! Но потом... Я понял, что я хочу ему счастья! И если нам не суждено быть вместе, я не буду ему мешать, я отойду в сторону и буду любоваться им издалека, но я никогда, слышишь, никогда не причиню ему боль!
- Вполне в твоем духе, – со стеклянным взглядом произносит Баттерфликс. – Но такое пожертвование является скорее продуктом эгоизма, нежели истинной любви.
- И пусть! Но я никогда бы не причинил ему боль! – с вызовом Мификс смотрит на нее.
- Ты-то? – насмешливо поднимает брови она. – О нет, мой дорогой, нет. Если бы была одна маленькая возможность, ты бы уже давно извел Аватару Дракона, но тебя останавливает лишь страх смерти. Если бы не это, ты бы уже давно держал в плену своего ненаглядного Ская.
Мификс застывает пораженный. На его лице вновь полыхает ненависть, а потом вдруг возникает странная, не свойственная ему раньше решимость.
- Даже если так... Даже если так... Да, ты права. Я бы добивался его всеми силами. Но знаешь, знаешь, если бы он в конце концов твердо сказал мне, что любит рыжую, что хочет быть только с ней, я бы прочел это в его душе, я... Я бы не стал им мешать. Я бы ушел. Можешь называть это эгоизмом. Да хоть чем угодно, но знаешь, если ты меня правда любишь, то... Просто уйди! Оставь меня! – и он яростно смотрит на бабочку.
А у той рука снова будто бы замирает. И медленно, невероятно сдержанно и грациозно Баттерфликс отходит назад. Мификс не верит своей свободе, но внутри него зарождается небольшой огонек радости и удивление от победы. А Флай Аквела тихо отступает назад. И закрывает за собой дверь.
Но сирин слишком хорошо знает бабочку, чтобы понять, что она не отступится. Нет, она просто дала ему очередную передышку. Догадалась, что он слишком сильно измотан. Черт возьми, она всегда знала, когда лучше уйти! Этого у Флай было не отнять.
Злость, ненависть, обида, гнев – все в нем перемешалось. Сирин принимает свое истинное обличие и кружится по комнате, яростно круша и ломая все на своем пути. Он будет требовать свободы. Он добьется, чтобы бабочка разорвала контракт. Костьми ляжет, но добьется.
И тогда его милый Скай... Он обязательно дождется его. Только любовь к нему не позволяет сирину сойти с ума в этой клетке, сотканной из отчаяния, в которую он по глупости загнал себя сам.
====== Глава 43. У каждого свои ценности ======
Погода в Магиксе чертовски хорошая. Чарли, довольная, идет по улице, правда, без своих любимых наушников. В кармане джинс лежит новенькая ламинированная бумажка – водительское удостоверение. Чарли смогла – Чарли сдала. Все в один день: и теорию, и практику. Они ни к чему не смогли придраться. Не выявили ни одной ошибки. Теперь Чарли может хоть прямо сейчас идти в любой автомобильный салон и покупать себе любую машину. Но голосовой маг пока решает повременить с этим прекрасным делом. Во-первых, нужно еще накопить. Тут, конечно, может помочь и Синхэ, но Чарли – девочка все-таки независимая, которая старается по возможности не тревожить его. Синхэ и так решает множество ее повседневных задач. Синхэ – ее опора и радость в этой жизни. И человек, которого она любит.
Вторая причина – время. Не произошли еще те события, которые должны произойти, хотя начало им уже положено. По телу Чарли до сих пор порой пробегает дрожь, когда она понимает, что все пошло немного не по тому сценарию, который она знала. Мысль о том, что дальше будущее тоже может расходиться с ее версией, голосового мага несколько нервирует. Впрочем, других отклонений вроде бы не было, все завершилось так, как она и рассчитывала.
Ну а третья, до чертиков банальная – Чарли еще не отвыкла от приятного ощущения, когда асфальт гудит под ногами. Прогулки по городу – это у нее от отца. Тот тоже по молодости шастал по Магиксу, исходив его от центра до самых окраин. И где только время находил, спрашивается, с его-то плотным графиком? Правда, как Чарли помнит по его рассказам, основное изучение этого города выпало на годы, когда он еще не познакомился с Винкс и не принялся активно спасать мир.
Когда-то ему тоже было шестнадцать лет. Чарли фыркает. Собственно, от тогдашнего себя этот Ривен, которому не так давно исполнилось двадцать четыре, ушел недалеко. Такой же тупой, склонен к истеричности, когда дело касается Древних, и может порой совершать импульсивные, необдуманные поступки. Да, понадобится много времени и хороших учителей, чтобы выбить дурь из Винкс и их вторых половинок, чтобы в итоге вся эта замечательная компашка стала теми, про кого в ее времени говорили с уважением. Однажды эти Муза и Ривен будут похожи на ее родителей, которыми она гордилась и на которых хотела быть похожей. Очень, очень редко в голове Чарли мелькает вопрос: а что бы сказали ее мама и папа, узнай они про то, как она живет сейчас? И кем в итоге она стала?
