В стороне от них, высоко в небе, вытянув длинные белые шеи, пролетели аисты…

За последние дни Каушалья сильно изменилась. Вся ее неуемная отрицательная энергия, щедрым потоком лившаяся на мужа и племянницу, иссякла. И она почувствовала, что стареет. Судьба Ранджита ее, конечно, беспокоила. Но, зная его заносчивый характер, его коварство и деспотизм, она нисколько не удивилась тому, что с ним произошло.

— Госпожа! — обратился к ней Раму, входя в комнату. — Вас спрашивает какая-то леди.

— Кто?.. Леди? — удивилась Каушалья.

— Да, похоже на то.

— Пусть войдет. Я сейчас спущусь.

Раму пропустил Сандру в холл и указал ей на диван. Она с удовольствием воспользовалась его предложением. Жара стояла невыносимая, а она ехала сюда автобусом.

«Теперь следует экономить каждую рупию», — думала она.

— Госпожа Каушалья? — спросила Сандра внушительных размеров даму, которая появилась в холле.

— Я, с вашего позволения! — ответила та. — С кем имею честь?

— Я — Сандра, невеста вашего брата.

— Ранджита?

— Да.

— Вы его видели? Как он там? Что с ним? — заволновалась Каушалья. И приказала, воскликнув: — Раму! Чаю!

— Сию минуту.

— Садитесь, садитесь, госпожа…

— Сандра, — напомнила та.

— Госпожа Сандра, сейчас принесут чай. — Каушалья с любопытством разглядывала эту импозантную особу, назвавшуюся невестой ее брата.

«Секс-бомба, кинозвезда!» — решила она.

После того, как Раму принес чай и удалился, Сандра начала:

— Вчера у меня было свидание с Ранджитом. Он очень страдает и глубоко раскаивается в содеянном.

— Бедняга! Сколько раз я ему говорила, чтобы он взялся за ум, начал работать… — блеснув слезой, запричитала сестрица, лукаво поглядывая на гостью.

— Если бы можно было уговорить пострадавшую, то есть Зиту, вашу племянницу, и Гиту, чтобы они в суде как-то смягчили свое отношение к его поступку, то это повлияло бы на исход дела и ему дали бы минимум срока по той статье, которая ему вменяется.

— А сколько ему могут дать? — испуганно спросила Каушалья.

— Если на всю катушку, то лет десять могут влепить.

— Десять лет?! Господи, если он и останется там в живых, то вернется стариком. Вся жизнь пойдет прахом, — ужаснулась сестра.

До нее наконец-то дошло, какое несчастье постигло ее брата.

— Что я должна сделать?

— Попробуйте разыскать… одну минуточку, — Сандра достала из сумочки записную книжку, — адвоката Гупту и попросите его помочь вам.

Несколько минут женщины молча пили чай.

— Спасибо, госпожа Каушалья, что выслушали меня! И спасибо за чай. Вот вам мой телефон и адрес, по которому вы сможете меня найти, — и Сандра протянула ей свою визитную карточку.

— Да, чуть не забыла: обязательно скажите всем, что после выхода на свободу мы с Ранджитом решили пожениться и будем жить в Калькутте.

— В Калькутте?

— Да. Я переезжаю туда сразу же после суда. Буду сниматься в кино. Это займет года два. У нас будут деньги. Мы хотим купить дом.

— Это хорошо! Я тоже смогу дать ему денег. На доброе дело не поскуплюсь. Так ему и передайте.

— До свиданья, госпожа Каушалья!

— До встречи. Все, что смогу, сделаю и сразу же сообщу, — сказала Сандре сестра Ранджита, провожая ее до ворот.

Набежавшее облако ненадолго скрыло палящее солнце.

Машины медленно плыли по узкой дороге в густой и прохладной тени, словно погрузившись в глубокий поток влаги. Дышать было легко и свободно. Рака с наслаждением вдохнул целебный напиток праны. Слева от путешественников был виден ярус манговых зарослей, спускавшийся к устью небольшой речушки. В торжественной и звучной тишине, заполненной пением пернатого населения тропического леса, под сводами крон пальм, бананов и зарослей бамбука сладко замирало сердце, обнажалась истинная природа человека, его первобытная сущность.

— Здесь как в раю, — сказал Рака, вдыхая пьянящий воздух.

Впереди расстилалась зеленая возвышенность, на которой был виден небольшой двухэтажный светлый дом, покрытый красной черепицей. Невысокий портик фасада подпирали четыре белые мраморные колонны.

Машины с трудом припарковались на узкой площадке около низкого узорчатого металлического забора. Навстречу хозяевам и их гостям вышли домоправитель и слуга-садовник. Смиренно сложив руки на груди, они кланялись приехавшим, восклицая слова приветствий.

— Добро пожаловать, господа! Прошу вас, проходите! — приговаривал домоправитель, тучный мужчина лет сорока, на лице которого цвела радостная улыбка.

Усталые и возбужденные, празднично настроенные молодожены со своими друзьями и родственниками поднялись по пологим ступеням в дом.

В холле было прохладно и уютно. Со стен смотрели несколько портретов предков семьи.

— Змей нет? — быстро спросила Гита домоправителя.

— Ни одной, госпожа! — ответил тот, улыбаясь.

Рака помог водителям перенести в дом всю необходимую поклажу: запасы продуктов, прохладительных напитков и одежду.

Бадринатх, в сопровождении Зиты и Гиты, хозяйственным оком осматривал помещения.

— Фонтан, господа, что на втором этаже террасы, только что исправили и включили. Пожалуйте наверх! — пригласил домоправитель, мягко ступая по чистому мраморному полу.

Некоторое время все прибывшие изучали внутреннее убранство дома. Мебель, стены, шторы, занавеси — все хранило на себе печать прошедшего, вкусы и пристрастия живших здесь ранее поколений.

Зита и Гита, стройные и грациозные, как кокосовые пальмы на прибрежных песках Малабара, прохаживались по саду.

— Вот, Гита, посаженный еще нашим дедом гюлистан, сад роз, — тихо сказала Зита.

— Боже! Какие они прекрасные!

— Госпожа желает свежих роз в комнату? — почтительно спросил садовник и стал срезать те из них, на которые ему указывали сестры.

— Молодежь, — обратился Бадринатх к Рави и Раке, — просьба обеспечить всех нас водой из родника.

— Здесь есть родник? — удивился Гупта.

— Да. Позвольте, я покажу, — сказал садовник.

Гупта, Рави и Рака спустились к источнику, звеня серебряными кувшинами.

— Внученьки, — обратилась Индира к Зите и Гите, — на вашей ответственности обед.

— Хорошо, бабушка, — отозвалась Зита, — у нас все есть: зелень, овощи и фрукты и ваш любимый соус кари тоже. Осталось сварить рис и приготовить баранину.

— Приготовить мясное блюдо мы с удовольствием поможем, — сказала Алака, которая подошла к ним вместе с молодой и стройной супругой Гупты.

— Не беспокойтесь, Индира, мы сейчас всем этим займемся. А вы пока прилягте. Наверное, вас растрясло в дороге, — посоветовала Алака.

Мужчины, разгоряченные, внесли полные кувшины студеной родниковой воды.

— Кто со мной купаться? — весело спросил Рака.

— Господа! Может быть, омоем свои тела в священных водах этой земли? — серьезно спросил Чаудхури, который выглядел помолодевшим. Темно-синяя шелковая рубашка и белые брюки европейского покроя ладно сидели на его еще стройной, слегка пополневшей фигуре.

Зита и Гита побежали переодеваться.

Через несколько минут шумная компания спускалась по узкой тропке к реке. Широкая листва прохладно касалась их лиц и одежды.

Небольшая горная речушка, журча, катила мелкие камешки. Крики макак и длиннохвостых боннетов прорезали ажурное кружево чириканья, свиста, трелей бесчисленных видимых и невидимых пернатых обитателей.

— Здесь настоящие джянгл, джунгли! — воскликнула Зита. — Даже страшно становится. Гита! — обратилась она к сестре. — Тебе страшно?

— Да, страшно! Но с такими воинами, как наши мужья, нам, сестра, нечего бояться. Все равно здесь прекрасно: дико, молодо и вечно, — заключила Гита, за что Рави подарил ей взгляд, выражавший признание в любви и восхищение ею.

В устье речушка, успокоившись, блестела под солнцем, как зеркало, отороченное густыми рядами пальм и кустарников.

Первым в воду прыгнул Рака. Его бронзовое тело, как торпеда, стремительно пронзило гладкую поверхность устья реки, взметнув ввысь серебристые брызги. Немного проплыв, он остановился, чтобы определить глубину.