- Жизнью, - коротко ответил Завир, не желая именно сейчас углубляться в детали давних событий, которые только теперь стали логичным звеном во всей этой замысловатой цепочке. – Но сейчас, Ян, нас больше должно беспокоить то, как вырвать тебя из лап аль-шей.
- Беспокоить? – омега недоуменно приподнял бровь, фыркнув. – Не стоит уделять похотливым желаниям этого альфы больше внимания, чем они того заслуживают своей низменностью, - Ян медленно опустился на стул, подперев голову рукой и плавно, но с явным предвкушением улыбнувшись, пусть эта улыбка и была всего лишь позаимствованным у императора Тул движением губ. – Даже владыка Ассеи, папа, не может учесть все факторы, тем более, если его разум затуманен жаждой обладания, - юный мольфар перевел выжидающий взгляд на дверь, словно предчувствовал, что она вот-вот должна отвориться.
- Да, возможно, - задумчиво ответил Завир, снова ощущая, как темные клубы чуждой магии осторожно, словно заигрывая, клубятся у его ног.
========== Глава 18. ==========
Ощущения были двойственными: с одной стороны, его колотило от страха быть уличенным, разоблаченным, пойманным, но с иной – душа некроманта ликовала, наконец-то заполучив пусть и не свое, пусть всего лишь на несколько часов, но юное, здоровое и крепкое тело. Да, тело фидая, которого он столь благоразумно подобрал в аркольнских снегах несколько столетий назад, до сих пор, благодаря его магии, сохранилось в отменном состоянии и сослужило ему отменную службу в эти нелегкие, как для вампира, времена.
Да, он сетовал на свою судьбу, пусть и сам был повинен в том, что попался на крючок старой ведьмы, точнее, он попался в плен её губ, объятий и покатых бедер, которые было так сладко удерживать в своих руках в тот миг, когда жгущая брюнетка металась под ним на пике удовольствия, но все же обет верности Дрииз-ан-Амаель имел и свои плюсы. Уже сейчас, спустя почти двести лет со дня своего пленения, некромант не мог с уверенностью сказать, что готов вернуться в собственное тело, точнее, он готов, хоть сейчас, вот только за все эти годы вампир привык к тому, что свет огненного диска Деи ласкает, а не жжет его кожу, и что темень холодного диска Лели – не единственный час, отведенный ему для бодрствования, поэтому будущее тревожило Валенсия своей неопределенностью, но жажда свободы неумолимо толкала вперед.
Наверное, арлег Лели была благосклонна к нему, потому что все, что ещё два круга арлегов-близнецов назад казалось некроманту невозможным, давалось ему с легкостью, словно сами небожители указывали ему путь, в конце которого он таки сможет сбросить со своей шеи ярмо раба, связанного кровной клятвой верности. Да, несмотря на его личные планы и предполагаемые лазейки в договоре с ведьмой, он должен был исполнить приказ Миринаэль и найти или подделать доказательства того, что именно Ян Риверс является предателем, чтобы мальчишка не смог помешать планам высокородной эльфийки, но даже в этом совершенно бессмысленном деле ему вновь-таки помог случай. Просто все в крепости были переполошены возвращением юного мольфара, которого аль-шей вместе со своим кровным врагом заточил в комнатах восточной башни, и поэтому слегка потеряли бдительность. Прислуга, особенно её омежья часть, наперебой спорила о том, что сейчас происходит в покоях мольфаров, а некоторые даже делились «случайно услышанным», из чего Валенсий, уже будучи в теле фидая, смог сделать вывод, что приказ Миринаэль можно и не выполнять, потому что аль-шей не намерен ни заигрывать с мольфарами, ни благоволить им, а далее дело было уже за ним.
Он даже не скрывался, по крайней мере, не от мольфаров, когда использовал свою магию, чтобы явить жрецам Культа свое присутствие, чтобы уверить их в своей лояльности и чтобы убедить их, что он не враг, но и не друг, скорее, союзник, который тоже нуждается в ответной услуге. Прикасаться к мольфарам – словно пить чистую магию, как ледяной родник аркольнских гор, как сладость троарских фруктов, как терпкость даарийского вина, и в то же время оба мага были так различны в своей силе, что их невозможно было назвать ручьями одного истока.
Завир ощущался, как полноводная, широкая, обрывистая река, в глубинах которой были сокрыты опасные пороги и провалы, магия которого наполняла до краев, захлестывала, заставляла задыхаться в её потоке, захлебываться и все равно пить, жадно, как безумец, как путник, который седмицу блуждал по тулским пескам и, наконец, добрался до отчаянно желаемого оазиса. Магия же Яна была сладким, животворящим родником, таким заманчивым, что хотелось следовать за ним по пятам, невзирая на все кочки, шипы, ухабы и подводные камни, но в то же время лед его магии, этот родственный, аркольнский холод снежных вьюг и бурь, эта хрустальная, но бесчувственная прозрачность отталкивала, и не было сил ни оторваться, ни приблизиться настолько, чтобы безгранично владеть.
Наверное, если бы Валенсий не испытал эту порочную сладость магии юного мольфара на себе, он так бы и не смог понять, что же такого особенного нашли в мальчишке и аль-ди, и аль-шей, что первый безоглядно любил, а второй до всепоглощающего пламени страсти желал, но теперь, прикоснувшись к омеге в теле ассасина-альфы, некромант полностью разделял и чувства, и стремления мужчин. Этим потоком магии, это силой, этим величием хотелось владеть безраздельно, но сам Валенсий не был настолько ослеплен, чтобы не понять, что Ян Риверс может подпускать к себе, но ни за что не впустит в себя, в свое сердце и свою душу, по крайней мере, не тот Ян Риверс, который вернулся из Тул. Впрочем, целью некроманта был отнюдь не Ян Риверс, и арлег Лели снова благоволила ему, ведь неприметного фидая, который с деланным видом слонялся по крепости, не остановил ни один раф-ри или даи, ни у кого он не вызвал сомнения и не был уличен магами и знахарями в шпионаже, который обогатил его необходимым багажом знаний.
Реордэн Вилар, конечно же, поступил мудро, заточив мольфаров в их комнатах при помощи магии крови, частицы силы которой альфа мог использовать ввиду своего происхождения. Но что такое сила полукровки, пусть и ассасина или даже самого владыки Ассеи, если поблизости находится настоящий вампир, да ещё и некромант? Не то чтобы Валенсий был самоуверен или же его магия была настолько сильна, но вампир был умен и хитер, заранее, из услышанного, подслушанного и выведанного, предположив, к каким методам прибегнет владыка Ассеи, дабы утолить свою жажду. Жажду мщения и жажду властвования.
Именно поэтому сейчас, когда диск его покровительницы, арлега Лели, снова взошел на небосвод, потеснив своего светлого брата-близнеца, Валенсий без какой-либо опаски, держась ровно, гордо и величаво, так, словно он исполняет какую-то важную миссию, широким шагом шел по коридору, ведущему к восточной башне, дабы… нет, не нарушить клятву, данную аркольнской ведьме, а весьма умело её обойти, возложив бремя ответственности на чужие плечи.
Ещё в коридоре восточной башни Валенсий почувствовал силу заклинания, которое сдерживало магию мольфаров, не позволяя им открыть свои огненные порталы и покинуть Аламут. Он знал, что его ждут, мольфары чувствовали его присутствие, ожидали его, отвечали на его магию с должной снисходительностью, но все равно, прикасаясь к двери широкой ладонью фидая, вампир замер на мгновение, понимая, что подготовиться к подобному просто невозможно. Конечно же, если бы он снял заклинание аль-шей, разорвав магические нити, владыка это почувствовал бы, но Валенсий был не просто вампиром или некромантом, в Аркольне он был Тенью, одним из сильнейших воинов и магов своего поколения, поэтому вампир, естественно, не стал действовать напролом, осторожно скребнув ногтями по ладони и капля за каплей вплетая свою кровь в заклинание альфы, тем самым подстраивая его под себя, приручая, давая возможность почувствовать в нем родственные узы.
Заклинание было похоже на живой организм, в венах которого текла кровь, смешанная с магией. Некромант чувствовал, как под его ладонью пульсируют нити магии, видел, как они переливаются во тьме, как изгибаются, пытаясь избежать прикосновения, и как ускользают от его собственной магии, словно не доверяя, проверяя и чего-то ожидая. Но все-таки арлег Лели была на его стороне, потому что на то, чтобы приноровить к себе магию аль-шей, ушло достаточно много времени, но никто, словно восточная башня стала проклятым местом, так и не объявился в коридорах, давая ему возможность воплотить свою задумку до конца.
