Честно говоря, мечник из него был ещё слабый, напрочь слабый, потому что он видел, как сражаются рядовые воины армии Тул, и понимал, что даже им он и в подметки не годится, но в своих начинаниях юноша делал большие успехи, что, как говорил Рхетт, было несвойственно мольфарам, которым по призванию было запрещено использовать оружие. Ян над этим думал, понимал, что не имеет права нарушать заветы Великой Матери, и отдавал себе отчет в том, что он таки их нарушает, но культ Великой Матери, храмы, жрецы – все это уже кануло в Лету и, скорее всего, так и останется преданием, а он хотел выжить, жить, воздать желтоглазому демону по заслугам, а после покинуть Тул. О том, что он будет делать после того, как отстоит свою свободу, Риверс пока не думал, понимая, что это вопрос длительного времени, за которое в мире может многое измениться, а жизнь его и так уже научила тому, что не стоит строить дальновидные планы, потому что не все даже в собственной жизни зависит от нас самих.
Следующую партию он начал сам, атакуя, но они с императором ещё даже мечи не успели скрестить, как прямо посреди тренировочного зала появилась темная воронка, которая постепенно начала разрастаться в диаметре. Дворец императора, как и Аламут, находился под прочной магической защитой, поэтому вторжение было практически исключено, да и мало кто из рас обладал такой силой, что мог миновать барьер Рипейских гор и вот так вот просто предстать пред очи владыки Тул, но, похоже, такие все же нашлись, более того, воронка приобрела четкие очертания, по которым просто невозможно было не понять исток творящей её магии.
- Ты знаешь, что это, мой мальчик? – лукаво улыбнувшись, спросил Рхетт, с озорством взирая на то, как магические нити воронки сплетаются в вполне материальные, высокие, двустворчатые двери, снежно-белые в золотой арке
- Врата Меджумирья, - равнодушно ответил Ян, застыв с приподнятым мечом по левую руку от императора. Да, сами Врата он уже раз видел, а также читал о них, в том числе и об их происхождении. Врата Междумирья – это особый портал, который за несколько песчинок Числобога может перенести открывшего его в любой уголок мира, в том числе и за барьер в Рипейских горах, в Ассею или же Тул. К тому же, Врата Меджумирья мог открыть далеко не каждый, точнее, их мог открыть только очень сильный, потомственный маг-ассасин, что просто не могло не натолкнуть Риверса на вполне определенные выводы. Даже если за ним и пришли, ещё не факт, что Рхетт его отпустит, а он не отпустит, потому что мольфары, как говорится, на дороге не валяются, поэтому совершать опрометчивые поступки, например, бросаться навстречу неизвестности, ломиться во Врата, пытаться напасть на отвлекшегося дельту, он не имел права, в данный момент отвечая не только за свою жизнь, но и за жизнь своего сына. А вот сердце предательски ускорило свой ритм, когда двери Врат начали постепенно раскрываться, опаляя зал жаром такой знакомой магии.
- Я весь в предвкушении, - прошептал Рхетт, даже не думая о том, чтобы вызвать дворцовую стражу или даже отгородить себя от непрошеных гостей барьером, ведь он ждал, был уверен в том, что за Яном рано или поздно придут. К тому же, скорее всего, Вилар тоже пронюхал о том, что мальчишка мольфар, иначе он бы и палец об палец не ударил, а не то чтобы посылать за омегой кого-то, кто способен открыть Врата Междумирья, да ещё и миновать все его магические барьеры. Интуиция подсказывала императору, что он будет восхищен увиденным.
И интуиция его не подвела, потому что, когда открылись Врата, первым на мозаичный пол ступил, как по его личным вкусам, прекрасный юноша, худенький, изящный, но, тем не менее, с осанкой воина и покорителя, с белесыми волосами и удивительными насыщенно-голубыми глазами, более того – омега, который, как подумал император, вполне мог составить Яну конкуренцию. За, судя по всему, магом в зал ступили три воина, ассасины, альфы, Рхетт даже поморщился, не то чтобы выражая свое призрение к отпрыскам Виларов и Торвальдов, просто эти мужланы свои свирепым видом портили всю картину маслом, в котором его окружали два прекрасных омеги. Впрочем, ассасины держали оружие наготове и, похоже, собирались его атаковать. Что же, что-то он и сам засиделся в своих хоромах, а такой шанс, шанс сразиться с лучшими воинами Ассеи, тем более за стол прекрасный трофей, два трофея, выпадает, возможно, раз в жизни, так что Рхетт не собирался его упускать. К тому же, ему была очень интересна реакция самого Яна, ведь его пришел спасать не кто-нибудь, а его возлюбленный, через месяц, да, но пришел же, а ведь Дэон даже не знал, что его омега носит под сердцем очень сильное магически дитя, так что ситуация обещала быть острой в своей насыщенности событиями.
- Папа? – удивленно, но при этом нахмурившись, спросил Ян, рассматривая того, кто в одночасье был и не был похож на его папу-омегу. Да, это определенно был Завир, вот только выглядел он лет на двадцать моложе, а его волосы и глаза сменили цвет, к тому же, омега пришел через Врата вместе с другими ассасинами, что только подтверждало то, о чем он сам на протяжении всего это месяца не хотел думать. Ян был рад видеть папу, ведь ему так не хватало его рядом в те моменты, когда он боролся с собственными приоритетами и убеждениями, когда терзался тем, что пошел на союз с Рассенами, когда обнимал свой живот и до иллюзий темных теней по углам боялся, что после родов у него заберут ребёночка, магия которого так привлекала дельт, но в то же время его сердце опутала сеть горести и грусти, потому что, получается, все это время папа, а, вполне возможно, и не только, обманывал его, вследствие чего он оказался не готов к реалиям истинного мира.
- Это твой папа? – с нескрываемым восхищением спросил Рхетт. – Это Завир?
- Да, - не сводя пристального взгляда с омеги, ответил Ян. Пока что омега не мог посмотреть на возлюбленного, наверное, будучи ещё неготовым к тому, что придется ответить на многие вопросы, в том числе и объяснить, почему он оказался на таком вольном положении, будучи пленником. А ещё нужно сказать о ребёнке и спросить, как Ноэль, рассказать ему все, что он узнал о Рассенах, хотя все это будет только в том случае, если Рхетт его отпустит, поэтому он пока что не мог посмотреть своему альфе в глаза, опасаясь подарить ему лживую надежду на то, что они вновь будут вместе.
- Я пришел за сыном, - непоколебимо заявил Завир, а после вытянул вперед правую руку, на которую, пару мгновений спустя, шумно хлопнув крыльями, опустился белый ворон с пронзительно темными глазами, угрожающе каркнув. Ассасины, узрев проводника, осенили себя охранительным знаком, открещиваясь от вестника смерти для тех, кому суждено раствориться в темени, но сам мольфар, казалось, не испытывал подобного благоговения перед птицей, которая вполне дружелюбно начала чистить перышки. Лишь на единый миг Завир установил мысленную связь с вороном, но и этого было достаточно, чтобы его глаза на те же песчинки Числобога стали черны.
- Верховный жрец, какая честь, - Рхетт манерно поклонился, все ещё располагающе улыбаясь омеге. – А я-то думал, чей это маленький шпион кружит изо дня в день над шпилями дворцовых башен, а это, оказывается, вы, достопочтенный Завир, присматривали за своим сыном.
- Именно, - совершенно не разделяя любезности демона, твердо ответил мольфар. – Отпусти Яна, император, его сила не про твои деяния.
- Да кто же спорит, - миролюбиво развел руками Рхетт, после чего спрятал свой меч в ножны. – Если бы вы только пришли сам, Завир, мы бы с вами выпили чаю, посидели, обсудили все, - дельта довольно двусмысленно подмигнул омеге, - тихо и мирно, наверное, а так… - Рассен пожал плечами, после чего его голос утратил так несвойственную императору жеманность, став холодным и слегка презренным. – Вы вломились в мой дворец, привели с собой ассасинов, - император, окинув троих воинов цепким взглядом, фыркнул, - явно враждебно настроенных против меня, и это притом, учтите, - аловолосый назидательно пригрозил вторженцам указательным пальцем, - что Яну жилось в Тул вполне сносно под моей личной опекой и защитой.
