- Однозначно, - глава гильдии хмыкает. – Обсудим детали, - ещё одна неотъемлемая черта Хранителей. Они не колеблются. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Известны случаи, когда Первородный погибал от рук своей же тени, если не было иного выхода. Итачи считает, что решение было более чем правильным. Полицейские или же власти начали бы с переговоров и попыток уладить все дипломатичным, мирным путем. И это дало бы Трапперам фору. Современный мир, и правда, беспечно позабыл о том, столь жестока история его становления.

***

- Я иду с вами, - ожидаемо и категорично. Цепляется за упрямый взгляд. Смотрит в ответ, словно раздумывает. Взвешивает. Прикидывает, а будет ли этот человек полезен.

- Нет. Ты, отото, остаешься с омегами, - не менее категорично. В приказном тоне. В операции достаточно и его участия. Данные, предоставленные Хранителем, слишком поверхностны, чтобы рисковать сразу двумя наследниками.

- С омегами может остаться и Кабуто, - стоит на своем. Они в узком коридорчике. Друг напротив друга. Столь тесно, что сущности даже крылья свои не могут распахнуть. Сила Девятого не позволяет. Притупляет сущностные возможности. Ощущения же делает ещё более острыми. Стоит только покинуть особняк Узумаки, и их с братом разговор обретет совершенно иные краски. Поэтому они оба предпочли беседу вдали от посторонних ушей, но в границах защиты дома. – У тебя нет права решать за меня. По крайней мере, пока ты не глава клана.

- Саске… – вздыхает. Рано или поздно… Лучше, конечно же, поздно. Итачи вообще надеялся, что ему никогда не придется объяснять то, что он и сам не познал до конца. Он жил, богатея мыслью, что бремя первородности минует его отото. И уж никак не надеялся, что Саске добровольно захочет сунуть голову в эту петлю.

- Я знаю, - сущностный ореол схлынивает дрожащей волной. Сущность обнажена и беззащитна. Ощетинивается и смотрит с вызовом, но не противится воле своего носителя. – Знаю, что это твои печати, аники, - остатки некогда прочных цепей медленно, шурша, словно змеи, вьются вокруг сущности. Сверкают едва заметными кандзи печатей. Цепи, которые должны были быть вечны. – Зачем?

- Мне ведома твоя судьба, Саске, - собственная сущность небрежно взмахивает крыльями. Сила течет по венам. Будоражит инстинкты. Обращается в пульсацию Шарингана. – Точнее, мне ведома твоя возможная судьба. Десятый сам открыл мне это знание в день моего пробуждения, как альфы.

- И что? – уязвлен. Руки скрещены на груди. Ноздри широко раздуваются. Темень глаз обращается цветущим багрянцем. – Я должен был умереть в бессущностном детстве? Или же обезуметь как наш достопочтенный прапрапрадедушка? – хмыкает. – Все это глупости, Итачи. Вся эта Первородность – сплошная глупость и суеверие.

- Хочешь знать, что я видел в глубине священного пламени? – прищуривается. По сути, Предок не запрещал ему рассказывать Саске об им увиденном. Как и не ограничивал его самого в действиях или же методах. Всего лишь возложил на него ответственность за будущее человека, в чьей судьбе сомневался сам.

- Уж снизойди до меня бренного, - он понимает чувства брата. Сам метался так же каждый раз, когда перед ним стоял выбор. Не ведая о своей судьбе. Не распоряжаясь собственной жизнью. Для человека, беты, это порядок вещей. Для особи, тем более Первородного, подобное сродни наказанию.

- Я видел собственную смерть, - пауза не драматичная. Просто комок горечи застревает в горле. Столько лет прошло, а такое ощущение, что он снова переживает момент открытия истины. – От твоей руки, брат.

- Чушь… – тянет в бездумной, неверящей улыбке. – Я бы никогда…

- Много смертей, отото, - пресекает, продолжая. Саске хотел правду? Так пусть смотрит ей в лицо. – В том числе и Учиха, и других Первородных, альф, омег, и даже обычных людей, которые стояли на твоем пути к безграничной власти.

- Значит, все-таки сумасшествие… – понятливо хмыкает. У клана Учиха имеется и другая сторона наследия – безумие на почве собственных амбиций и гордыни. По причине могущественной силы Шарингана, способного управлять массами. Толпами и даже целыми народами. Вот что он видел.

- Я бы назвал это безысходностью, - чуть хмурится. Некоторые воспоминания все же размыты и неточны. Словно то ли в тумане, то ли в дыме, то ли затерты ластиком. – Это самая сильная эмоция, которую помню. Кроме гнева и ненависти. Желание отомстить не только Первородным, особям или же людям, а всему миру. Всем Предкам и Богам заодно, - очередная пауза. На этот раз нарочитая. Звенящая сотней колокольчиков. – Искреннее рвение открыть врата в Бездну.

- Я останусь с омегами, - сущностный ореол вновь незыблем, словно стена. Глубокая складка между бровей. Поджатые губы и цветок Мангекё в глазах. Все его отото понимает. В том числе и то, что ему, старшему брату, возможно, так и не удалось обыграть Предка.

Существует лишь одна причина, по которой Саске может возненавидеть весь мир, небожителей и находящихся за гранью Предков – гибель его Истинного. Он знал, что Сакура – не пара для Саске. Знал и благоволил этому союзу. Подталкивал брата к этому выбору. С внутренним нетерпением ждал, когда же его глупый отото сделает этой омеге предложение. А после его вера в правильность своего же решения пошатнулась. Когда увидел живой блеск в очах брата и прикоснулся к сосредоточию его сущности. Когда в бархатной коробочке увидел сережку в форме листа. Ведь все могло и обойтись. Но, на самом деле, каждый его шаг, казалось, обращающий, только подталкивал их обоих к этому моменту.

Если бы не стечение обстоятельств, Наруто сам бы ринулся спасать дядю и, вероятнее всего, или погиб бы, или попал бы в ловушку, предшествующую смерти. Цель Трапперов, как они полагают, возродить Единого, дабы стереть грани между особями и людьми. Путь возрождения один – принести жертву. Жертву из десяти преемников Предков, кровь которых откроет врата в Бездну. Именно там, в пучине льда и пламени, якобы заточен Дракон. Пробудится Дракон – возродится и Феникс. Их битва закончится либо слиянием и возрождением Единого, либо хаосом, который поглотит все сущее. Легенда, конечно же, в которую Итачи и сам не особо верит, но ничто не мешает верующим испытывать свою же веру.

- Будем надеяться, что это правильное решение, - кивает ему в ответ. Разворачивается и просто уходит. К своей омеге. Итачи уверен, что к этому разговору они ещё вернутся. После того, как угроза для клана Узумаки минует.

- Итачи, - омега то ли напряжен, то ли раздражен. Взгляд упрям, а губы поджаты недовольным бантиком. Сущностный ореол трепещет. Вспыхивает протуберанцами силы, насыщая пространство её рваными клочками. Конечно же, прямой контакт с Предком не мог не пройти для обычной омеги клана без последствий, - какого черта ты лезешь в это пекло?

- Потому что альфа, Учиха и Первородный, - подходит близко. Хочется укрыть в своих объятиях и шепнуть на ушко что-нибудь успокаивающее. Например, что он скоро вернется, целым и невредимым, и тогда вредная омега точно не отвертится от свидания. – Необходимо вырвать корень, который отпускает молодые побеги, иначе наши дети тоже будут в опасности.

- Какие ещё дети?.. – бормочет. Упрямо смотрит в глаза, а на щеках румянец. Чувствует, как тяжело этому упрямцу, и ещё раз убеждается в субъективности выбора Предков. Разве может какая-то омега, даже Учиха, сравнится с этим вредным чудом?

- Мои, твои, Саске или Наруто, например, - пожимает плечами. «Наши» - неуместно. Как и «наших братьев». Итачи не суеверен – просто предпочитает не загадывать наперед. – Каждое последующее поколение, если мы сейчас не искореним угрозу в виде Трапперов.

- Думаешь, я этого не понимаю?! – омега взвинчен. Беспокойно минует его, меряя узкий коридорчик размашистым шагом. – Я, Итачи, и сам бы пошел. Чтобы таки докопаться до истины и лично отрубить голову змее. Ты же знаешь, - останавливается. Тяжело дышит. До навостренных ушек и разрезающего пространство сущностной силой хвоста, - что Обито был всего лишь частью системы. Тот, кто дергал за ниточки, до сих пор жив. И я не удивлюсь, если, помоги Предки, выяснится, что похищение Нагато – его рук дело.