И все же на него произвел глубокое впечатление рассказ Маркуса Ротманса о том, что Стефан не смирился, не поверил в его смерть, что потом он даже снился офицеру, и тот страдал, не отступился, и велел своему секретарю искать его, не смотря ни на что. А может, это и есть любовь?
Так или иначе, Равилю было абсолютно понятно, что прежних их отношений уже не вернуть. Вряд ли Стефан захочет держать при себе истощенного юношу с изуродованной кожей. А ведь раньше он так восхищался фигурой Равиля, любил целовать его руки, посасывать и покусывать ему пальцы, и даже целовал ступни. Равиль, принимая все эти необычные ласки, с трудом тогда преодолевал в себе отвращение.
Ну что же… Как говорится, что хотел, то и получил. На его кости Краузе уж точно не бросится. Равиль постоянно думал о своей дальнейшей судьбе, что с ним будет, если Стефан от него действительно откажется. Быть может, по старой памяти, пристроит получше в лагере? Или же просто забудет о его существовании и перекинется на кого-либо другого? Могло ли такое случится? Вполне. А Отто Штерну он тем более не нужен.
Равиль твердо решил, что если Стефан, когда приедет, не захочет его видеть и не заберет, просить офицера Штерна пристрелить себя, лишь бы больше не возвращаться в лагерь. Ведь лучше быстрая смерть, чем неминуемая и медленная. Все эти мысли его несколько успокаивали.
Постепенно он втянулся в жизнь в доме у Отто, стал помогать по хозяйству Луизе, играл с ее маленькой дочкой. Равиль рассказывал ей сказки, которые так хорошо умел сочинять, рисовал на бумаге животных и ее любимых персонажей.
Занимаясь девочкой, он постоянно вспоминал о Данко, по которому очень скучал. Сердце терзала безызвестность о судьбе сестры. И ведь спросить о ней было не у кого! Отто, скорее всего, совсем не знал, кто такая Ребекка Вальд, а Маркус Ротманс больше не появлялся. И даже если бы и пришел, все равно Равиль не осмелился бы задать ему какой-либо вопрос. Также он постоянно думал о том, живы ли Карл, Эльза, Сара, где они сейчас, что с ними, кто родился у Сары и выжил ли ее ребенок?
Дни бежали один за другим, а Стефана все не было. Иногда Равилю казалось, что офицер давно приехал, но, как парень и предполагал ранее, просто вычеркнул его из своей жизни. Но тогда почему Отто Штерн до сих пор держал его в своем доме, а не отправил в лагерь или газовую камеру?
Что касается Отто, находясь дома, он совсем не замечал Равиля, и проводил все свободное время с Луизой, почти по-семейному. Страсть к этой женщине совершенно затмила его разум. Равилю иногда казалось, что немец даже и не помнил о его существовании, что было, несомненно, к счастью, поэтому он сам старался как можно реже попадаться офицеру на глаза.
С момента, как Равиль вернулся в коттедж из барака смертников, прошло уже двенадцать дней. Парень чувствовал, что он хоть и оставался по-прежнему худым, но значительно окреп, и был уже не таким бледным, как прежде. Сказывались заботы Луизы и хорошее питание.
Однажды он услышал, как Отто громко позвал его, и вздрогнул от неожиданности, внутри все оборвалось, и сердце ухнуло куда-то в живот. Все. Сейчас, наконец, окончательно все решится, и офицер Штерн вынесет свой приговор. Итак, Стефан по каким-то причинам или не приехал, или же просто отказался от него.
Юноша поспешно вышел в гостиную и замер перед офицером, уставившись в пол. Дрожь постепенно охватывала все его тело.
Отто Штерн сидел на диване с рюмкой в руке. Беззастенчиво, с пошловатой улыбочкой на губах он рассматривал Равиля с головы до ног.
— И что же, интересно, нашел в тебе наш Стефан Краузе? — задумчиво поинтересовался он, издав пьяный смешок.
Раз задан вопрос, положено было на него отвечать.
— Я не знаю, господин офицер, — тихо прошелестел Равиль.
Штерн прищелкнул языком, поднялся с дивана и обошел несколько раз вокруг парня. Тот внутренне сжался, в ожидании удара или еще какого-то подвоха.
— Луиза во дворе, играет с дочкой. Я велел ей меня не беспокоить, — произнес Отто, метнув взгляд в сторону окна, а потом вновь, с нахальной усмешкой, пристально уставился в лицо юноше. — И я подумал, а почему бы мне не попробовать голубенького, для разнообразия? Что скажешь на это, Равиль Вальд? Отблагодарить меня не хочешь?
Момент, и у Равиля вдруг вырвались такие слова, что он сам ужаснулся. Будто не он это произнес, а дьявол дернул его за язык. Произнеся их, он заледенел с головы до пяток.
— Примите тогда лучше благодарность от самого Стефана Краузе, господин офицер, потому, как, сами знаете, я ничего у вас не просил…
====== 43. Снова вместе. ======
Равилю очень сильно повезло, что офицер Штерн оказался настолько пьян и не понял смысла произнесенной парнем фразы. До немца просто не дошла суть намека на то, каким образом его будет благодарить Стефан, и он зацепился за последнее предложение.
— Так ты у меня ничего не просил? А я и не для тебя это делаю, — хохотнул он. — Мне вообще плевать на тебя, еврей. Пошел вон!
Равиль, испытав огромное облегчение, собрался было уже рвануть из гостиной в выделенную ему комнату для слуг, где он обитал сейчас в одиночестве, так как Штерн принципиально не держал при себе никакую прислугу. Ему вполне хватало общества Луизы и адъютантов, которые делили с ним досуг, пили, составляли компанию в развлечениях и, если было нужно, таскали его, пьяного и сраного, по всему лагерю.
Юноша уже находился у дверей, как, услышав странные звуки, обернулся и замер. Он увидел, что Отто, поднявшись с дивана, вдруг покраснел, схватился руками за горло и начал хрипеть и падать.
В момент в воспоминаниях Равиля возник образ покойного коменданта Райха, который вел себя точно так же, а после упал и неожиданно умер. Да что же это такое, что за проклятие?! Неужели и этот фашист сейчас подохнет у него на глазах? Не трудно догадаться, кого обвинят в смерти Штерна и что за этим последует!
Тем временем Отто, продолжая хрипеть и подозрительно булькать, начал валиться на пол. Охвативший парня ужас сковал тело, его будто на миг парализовало, но потом он совладал с собой и бросился к злосчастному помирающему немцу.
— Что с вами, господин офицер?
Он схватил Штерна за торс, поддерживая и стараясь не дать ему упасть.
Тем временем, господина офицера вырвало прямо на ковер, и после этого он глубоко задышал, видно, что ему сразу стало легче.
— Отведи меня в спальню, — слабым голосом попросил он юношу.
Равиль так разозлился, что был готов его убить. Вот же пьяный придурок, как напугал! Он помог офицеру добраться до кровати и лечь, убедился, что фриц вырубился, хоть дрова на нем коли, а потом окликнул Луизу, которая гуляла во дворе виллы со своей дочкой. Они вместе замыли ковер и прибрали бардак, который Штерн устроил в гостиной.
— Я подумал было, что он умирает, — жалобно бормотал парень, оправдываясь перед Луизой. — Вот был бы номер, если бы он на моих глазах испустил дух уже второй по счету комендант Биркенау! Кошмар, после этого просто так бы меня не убили. Шкуру бы содрали. Я, наверно, уже весь седой…
Луиза посмеивалась, сказав, что Отто уже не впервые напивался до мертвецкого состояния и падал там, где стоял, засыпая прямо на грязном полу.
— Совесть их мучает, вот они и пьют, как свиньи, — пояснила она.
А Равиль продолжал изнывать в безызвестности. Просыпаясь каждое утро, он с тоской смотрел в окно в ожидании Стефана. Наконец, он не выдержал и решился обратиться к Штерну с вопросом:
— Господин офицер, извините меня, но не знаете ли вы, когда же приедет господин Краузе?
— Соскучился? — пошловато усмехнулся Отто. — Он здесь уже, я имею в виду, в Освенциме. Приехал сегодня утром. Так что готовься, примчится с минуты на минуту. Закончилась моя спокойная жизнь. Принесла нелегкая седого дьявола. Тебя увидит — какой ты стал тощий, — и мне крышка.
Равиль от этого такого долгожданного и в то же время неожиданного известия охнул и отступил. Отто Штерн, нервно одергивая на себе китель, прошествовал мимо, и юноша тут же опрометью бросился в ванную комнату для слуг.
