— Никто не удивится, — издал ехидный смешок Равиль. — Ты уже не впервые съедаешь весь наш завтрак.
Они пристроились под одеялом как можно ближе друг к другу. Стефан подмял Равиля под себя и положил голову ему на плечо. Обоим было тепло и очень уютно, особенно если бы еще забыть, что происходило там, за стенами дома… Но уйти от реальности было невозможно. Звуки лагеря продолжали беспокоить и ночью, где-то слышались крики патрульных и лай собак.
Равиль нежно поглаживал немца тонкими пальцами по коротко стриженой седой голове. Ему было трудно переносить тяжесть навалившегося на него офицера, но он знал, что немец скоро заснет, и тогда можно будет попытаться выбраться и уснуть тоже.
Все несчастья были вроде позади. Сара осталась жива, а офицер не зациклился на собственной ревности. Завтра Равиль непременно увидит свою сестру. На душе впервые за долгое время было тепло и приятно. С этими ощущениями юноша и погрузился в сон.
Утром первым делом он почувствовал, что какой-то предмет неприятно давит и холодит его запястье. Неужели наручник? Равиль в панике дернул рукой.
Часы!!! Стефан надел их ему, пока он спал! Парень протер глаза и вскочил с кровати, чтобы подойти к окну и рассмотреть их лучше. Да, это были отличные часы, недорогие, не новые, но в хорошем состоянии, с крупным циферблатом и корпусом из светлого металла на черном кожаном ремешке. Равиль приложил их к уху. Часы ритмично тикали.
Не сдерживая счастливой улыбки, он стал быстро одеваться. Какой же это был замечательный подарок! У него даже слезы на глаза навернулись, так он вдруг расчувствовался, подумав о том, что надо будет хорошо поблагодарить за них Стефана.
Он прислушался. Из глубины дома доносились женские голоса и смех. Он понял, что разговаривают Эльза и Сара. И еще третий голос… Ребекка! Она с самого утра уже была здесь!
Конечно, Стефану организовать их встречу совсем ничего не стоило. И все же… Именно сейчас, впервые за долгое время, Равиль вдруг почувствовал себя абсолютно счастливым.
====== 29. Банкет у коменданта. ======
— Сорочку! — коротко командовал Стефан, стоя в своей спальне перед большим зеркалом, расположенном в створке гардеробного шкафа. — Подай носки. Где мои запонки? Застегни манжеты.
Равиль летал, словно птица, беспрекословно выполняя все приказы и распоряжения немца.
— Ваши ботинки, господин офицер, — названная вещь гардероба материализовалась в руках Равиля как по волшебству.
Стефан одобрительно кивнул и, присев на кровати, принялся с удовольствием наблюдать, как проворные тонкие пальцы Равиля забегали протягивая шнурки по отверстиям на его обуви. В какой-то момент он обхватил парня за плечи и прижал к своим бедрам.
— Я буду думать о тебе, — шепнул он, целуя его в теплую макушку.
Тот сдержанно кивнул, ничего не сказав в ответ.
Стефан собирался на банкет, или так называемое внеслужебное совещание, которое комендант концлагеря Освенцим Ганс Краузе устраивал примерно раз в три месяца. Явка на него была строго обязательна, причем настоятельно рекомендовалось приходить со своими дамами — женами, любовницами или подругами.
Для местных женщин это был ответственный и весьма престижный выход в свет, к которому они готовились заранее. Прошлый раз Стефан пропустил это массовое и торжественное для всех старших офицеров мероприятие, так как, на свое счастье, находился на больничном, но теперь уже было не отвертеться.
Конечно, он с большим удовольствием бы провел время у себя дома, с Равилем. К юноше его тянуло, словно магнитом, и тот не терял для него своего очарования. Может быть, это происходило потому, что молодой еврей его не боялся, а может, просто от того, что был красив и игрив, и офицер просто терял голову при одном взгляде на него. Вот сейчас он сидел в кресле, прижимая его голову к своему животу не в силах расстаться, замерев, и, будто сокровище, оберегал каждый миг их близости.
— Я не хочу уходить от тебя, — обиженно пожаловался Стефан.
— Так и не уходи! — тихо отозвался Равиль, поглаживая через плотную ткань форменных брюк бедра офицера.
— Сегодня не получится. Нужно идти. Но я вернусь, как только мой уход станет возможным и не нарушит приличий.
Стефан бодро поднялся и морально встряхнулся. Нужно было ехать на виллу к брату и смотреть на окружавшую его шайку льстецов, подлецов и лицемеров, одним из которых являлся и он сам. Однако необходимо было мобилизовать душевные силы и как-то выдержать предстоящее ему испытание.
Неохотно расставшись с Равилем, Стефан Краузе подъехал к женскому общежитию, где принялся топтаться возле крыльца в нервном ожидании — когда же выйдет Анхен. Вскоре она сбежала по ступенькам, и офицер восхищенно вздохнул. Ранее он никогда не видел девушку в гражданской одежде и столь красивой!
Волосы ее были самым тщательным образом завиты и приподняты заколкой над затылком, тонкие шею и запястья обвивали нити из искусственного жемчуга. Одета она была в белое платье в розовый и бежевый мелкий цветок, на ногах белые туфельки. Плечи скрывала бежевая накидка из меха, как определил Стефан, дешевого, (скорее всего, это был кролик), но он блестел и выглядел весьма благородно. Самым дорогим элементом ее одежды являлись шелковые чулки.
Стефан, любуясь ею, тут же подумал о том, что нужно как можно скорее подарить девушке что-либо приличное из драгоценностей или одежды. Все-таки они не первый месяц встречались. Он зычно прикрикнул на своего водителя, приказывая подогнать машину ближе к крыльцу, чтобы Анхен, ступая по дорожке, не испачкала свои туфельки.
Она приветливо и нежно улыбнулась ему. Кожа девушки была белоснежной, без единого изъяна, зубки также сияли белизной, под стать жемчужным бусинкам. Краузе с обожанием посмотрел на нее и с трепетным волнением сжал тонкую кисть блондинки.
Анхен была во многом хороша — она умела промолчать, когда это было необходимо, никогда не лезла на первый план, держалась со скромным достоинством вблизи своего кавалера, могла без лишних комментариев звонко рассмеяться пошлой шутке или же развить своевременным вопросом любую скучную беседу. Одним словом, это была достойная девушка, которая нравилась Стефану, и он все больше и больше ценил ее.
Но сегодня она была несколько грустна. Стефан понимал причину ее меланхолии. Она уже отчаялась заполучить его в любовники, а, поскольку, видимо, не на шутку влюбилась, отсутствие близости между ними заставляло ее переживать. Офицер, со своей стороны, отлично осознавал, что долго так продолжаться не может. Нужно было либо расставаться, либо переводить отношения в постель. Это было не в его правилах, однако он еще не встречал женщины, обществом которой так бы гордился, и которая оказалась бы ему настолько приятна.
Пока они ехали в машине, Краузе с упоением вдыхал запах ее свежего парфюма, смеси духов и туалетного мыла. Она смущенно отводила взгляд, длинные, слегка подкрашенные ресницы девушки нервно дрожали.
Вилла господина коменданта Ганса Краузе располагалась на возвышенности, имела два этажа и большой балкон. Гостей у входных дверей встречали сразу четыре адъютанта, вежливо раскланивались и принимали верхнюю одежду. Стефан еще ни разу не был у своего брата дома и, конечно, ему было интересно, как тот жил.
Они прошли в огромную гостиную. Возле офицера сразу же оказался Отто Штерн, который находился здесь с одной из своих девушек, с сияющим возбужденным лицом. Доктор Менгеле, как и многие, пришел с женой, неприятной женщиной, слишком мрачной и полной для своих тридцати пяти лет.
Сам Менгеле, недавно бросивший пить, портил теперь настроение офицерам не только в курилке. Он провожал алчным взглядом каждую выпитую кем-либо рюмку и тут же приставал с лекцией о вреде алкоголизма, несмотря на то, что с ним никто не церемонился и посылал его со своими советами куда подальше.
Как таковой, общий стол не накрывался — вместо этого было устроено нечто вроде фуршета. По комнатам ходили служанки с подносами, преимущественно молодые еврейки. Они предлагали гостям напитки и закуски.
