Некоторое время Стефан сидел над книгой, вцепившись пальцами в свои седые волосы. Потом он решительно поднялся и вышел из кабинета. Карл играл во дворе с Данко. Раздавался веселый и заливистый смех мальчишки. Эльза и Равиль хозяйничали на кухне над лепешками. Стефан заглянул и тихо прошел мимо. Он знал, где мог сейчас найти Сару.

Мужчина стукнул кулаком в дверь, ведущую в комнату своих служанок, а потом зашел, испытав вдруг неожиданное смущение. Ведь он никогда еще здесь не был. Стефан обвел взглядом комнату. А дамы совсем неплохо тут расположились! Окна украшали вышитые занавески, на полу лежал коврик ручной работы, сплетенный из лоскутков, а на единственной тумбочке в простой стеклянной банке стояли бумажные цветы.

И Сара, белее, чем мел, обмирая от ужаса, вжималась в стену у окна своими острыми от худобы лопатками.

Стефан мягкой поступью, затаив дыхание, словно зверь, выслеживающий свою добычу, приблизился к ней. Медленным движением руки он провел по ее, с виду под просторной одеждой незаметному, но уже выпуклому и твердому животу. Она содрогнулась, колени девушки подогнулись, Сара была готова упасть и смотрела на него с такой мольбой, что он впервые в жизни он не выдержал и отвел взгляд.

Стефан обхватил ее за талию рукой и прижал ее животом к своим чреслам, сильно и властно, наклонил к ней голову и стал искать ее рот, в жажде поцелуя. Она, хоть и дрожала от ужаса, словно в предсмертной лихорадке, но поддалась, разомкнула губы и допустила в себя язык офицера. Какая же она была худая! Теперь Стефан понимал, почему Сара морила себя голодом — чтобы как можно дольше скрывать беременность. Своими бедрами он ощущал ее живот и то, как плод, находящийся в ней, вдруг обеспокоенно шевельнулся, а в ответ ему, словно во грех, шевельнулся член мужчины. Он продолжал жадно пить ее вкус и покусывать губы девушки, поглаживать хрупкую спину, которую, как казалось, мог переломить одной рукой… Неожиданно возникшая эрекция Стефана стала мощной и невыносимой. Низ живота сладостно скрутило, погнав жар по венам, пока он продолжал терзать губы беременной служанки своими жесткими и такими безжалостными губами. Вскоре мужчина насытился, осторожно отодвинул Сару от себя и тихо спросил:

— Кто связал этот коврик?

— Что? — в полном замешательстве произнесла она в ответ, не понимая, при чем тут коврик, когда решалась судьба ее ребенка и ее самой, и она была уже почти мертва.

— Я хочу такой же, — с торжественной насмешкой оповестил Стефан. — Постелю его у себя в ванной, ведь у меня там голый пол. Так кто вязал?

— Я…

Сара дрожала, девушку колотило в неистовом ознобе, она не могла сейчас связать и двух слов.

— Вот и отлично!

Стефан со вздохом сожаления повернулся к ней спиной и покинув комнату, медленно прошел на кухню. Находящиеся там Равиль вскочил с табуретки на ноги, окатив его таким испуганным и от этого еще более пленительным взглядом. Эльза стояла у плиты и жарила лепешки. Они замерли в ожидании его жестокого приговора.

— Эльза, ты сможешь, в случае чего, принять роды? — спокойно спросил Стефан.

Комментарий к 27. Женщины Стефана Краузе. * – Женщина, убийца детей, – реальный персонаж. Имя и историю этой гадины, кому интересно, можете гуглить сами, а у меня, извините, нет никакого желания.

====== 28. Счастье есть. ======

— У меня, похоже, здесь Ноев ковчег! — дрожащим от злости голосом вычитывал Стефан Равилю, который уже почти час стоял перед ним, переминаясь с ноги на ногу. — Каждой твари по паре! Два немца, два еврея, теперь еще скоро к цыганенку прибавится младенец. Осталось только в пару к собаке завести кошку, и можно плыть прямо в ад. Вы сделали из меня форменного идиота, и я до бесконечности иду у вас на поводу. Слуги мои, оказывается, так хорошо живут, что начали плодиться и размножаться. Я устроил для вас еврейский Эдем. Никаких забот! Приносите в подоле и рожайте себе на здоровье и мне на радость. Дом большой, всем места хватит. Нашли дурака и пользуетесь этим. Выгоню всех к черту за ворота, и идите, куда хотите, ройте себе могилы.

— Стефан, хватит, — простонал Равиль утомленно. — Никто не виноват, что так вышло. Сара говорит, что сама не знала о своем положении.

— Ха-ха! — прогремел Стефан в ответ. — И откуда интересно берутся дети? Наверно это великая тайна, что когда мужчина засовывает хуй женщине в одно место, от чего наступает беременность! Может и тебе объяснить, Равиль, ты тоже не знаешь? Про пестик и тычинку, гнездышко и птичку, — Краузе сопровождал свои слова весьма живописной жестикуляцией, — про член и влагалище? Говори, негодяй, это ты ей вдул?

— Не я, — стонал сквозь зубы Равиль.

Он смертельно устал от этих разговоров. Стефан вымещал на нем все свое раздражение, тогда как со всеми остальными общался спокойно и вежливо.

— А кто?

Немец сев на стул, закинул ногу на ногу и закурил.

— А кто, позволь узнать? Я сам своими глазами видел однажды, как вы с ней обжимались в дровнике.

— Да, мы трахались на куче дров, — не выдержав, огрызнулся Равиль. — Ты можешь меня представить в тот момент?

Стефан мотнул головой и рассмеялся, злость его вроде немного отступила.

— Да я же не в упрек, Равиль. Просто, если у вас что-то было, то признайся. Во всяком случае, это естественно. Вы с Сарой одной национальности, одногодки, как я понимаю, и оба симпатичные. У меня нет никаких претензий. Дело житейское. Когда вдруг наступает подходящий момент для интима, люди часто не думают о последствиях, по себе знаю. Столько раз подвергал себя риску, но ничто не могло меня остановить. Поэтому, если вы с Сарой…

— Не было ничего, — Равиль упорно продолжал гнуть свою линию. — Я не возьму за это на себя ответственность, даже чтобы доставить тебе удовольствие. Не было, говорю же. Отец ребенка Сары не я.

— Возможно. Но в таком случае я совершенно не понимаю, кто мог позариться на ее кости. Она тощая, словно скелет. Как она вообще смогла понести?

— Ты меня спрашиваешь? Лучше докажи, что ребенок не от тебя.

Благодушное выражение тут же стекло с лица офицера, и он вновь обозлился.

— Поговоришь мне сейчас, поганец! Еще одно подобное предположение, и жизнь твоя превратится в кошмар.

Равиль отвел взгляд, поняв, что зашел слишком далеко в своей фамильярности.

— Извините…

Стефан недовольно зыркнул, потушил окурок и велел Равилю принести им в спальню поднос с лепешками и чаем. Эльза, чтобы задобрить хозяина, расстаралась и смазала их не только маслом, но еще и медом. По этому поводу Стефан сразу стал ворчать, и все его недовольство вновь вылилось на Равиля.

— Мед надо экономить, — бубнил немец. — Или вы считаете, что я — медоносная пчелка, и мой хоботок постоянно полон нектара? Вдруг кто-нибудь из нас заболеет? Это же лечебный продукт. К тому же в доме есть дети, а такими темпами, как вы решили плодиться, скоро тут будет целый детский сад, ясельная группа. Если все обнаружится, то я охотно признаю свое отцовство. Когда допрашивают в гестапо, признаешь все, что угодно. Хорошо, если просто расстреляют, а могут и кастрировать. А займется этим, разумеется, наш общий добрый знакомый, доктор Менгеле, который очень любит проводить данную процедуру без наркоза. Будьте вы все прокляты, блудливые твари!

Ворча, Стефан жадно поглощал лепешки, одну за другой, несмотря на то, что они намазаны лечебным и драгоценным медом. Равиль тоже держал одну и деликатно откусывал от нее по маленькому кусочку, замирая от удовольствия, а потом вздохнул. Что, интересно, на ужин сегодня ела бедная Ребекка? Стефан, обещал, однако так и не устроил им свидание — забыл, а чтобы напомнить, Равилю никак не удавалось подловить подходящий момент, так как немец теперь постоянно ходил в омерзительном настроении.

— И что мне теперь делать? — не прекращал зудеть офицер. — У меня в доме — девица с брюхом! Помню, как я обсмеял Эльзу, которая прятала у себя в подвале еврейскую семью. А сам я чем лучше? Я не могу поверить, что это все происходит со мной, Равиль, живу, будто в страшном сне. По ночам я просыпаюсь, и мне кажется, что в доме орет новорожденный младенец.