По истечении рабочего времени, Стефан все же решил проехать в жилую часть лагеря и навестить Анхен. Он не надеялся, что сможет что-то разузнать, но все же вдруг, избегая разговора напрямую, обломится хоть какая-то интересующая его информация. На служебной машине он доехал до общежития местных медичек, которое, в общем-то, являлось самым заманчивым и злачным местом во всем лагере, так как именно в нем жили самые привлекательные и престижные женщины, обслуживающие высший офицерский состав, живущий в лагере без жен.

Анхен приоткрыла дверь и пораженно ахнула, отступив в полном замешательстве. Никогда еще Стефан не приходил к ней домой. Обычно они расставались у порога общежития после того, как офицер галантно и почтительно целовал ее хрупкие пальчики. Она была не в порядке, в полураспахнутом домашнем халатике, который не скрывал ее изящные ноги и соблазнительно высокие грудки. Изображая смущение, она пыталась прикрыть руками низкое декольте, и Стефан подумал:«Не любовник ли у нее?» Вдруг в данный момент она принимала другого офицера, потому что, несмотря на простоту облачения, белокурые волосы ее были аккуратно завиты, косметика на лице безупречна, а шею украшала нитка искусственного жемчуга.

— Я невовремя? — хмуро и загадочно осведомился он, включив на полную катушку свою мужскую харизму.

— Я вас не ожидала, — смущенно пролепетала она.

— И кого же ты тогда ожидала? — насмешливо усмехнулся он.

— Я просто… — она окончательно забыла все слова, однако пригласила офицера в комнату.

Итак, Анхен была одна. Стефан победоносно улыбнулся и ступил через порог.

— Я не смог дотерпеть до субботы, — выпалил он, — захотел увидеть тебя немедленно.

— Для меня это большой сюрприз, господин офицер, — ответила она, крайне взволнованная подобным признанием, и нежный голосок ее неподдельно задрожал. — Проходите!

Анхен проживала не одна. Ее соседка тоже работала в клинике Менгеле, но, в отличии от Анхен, в ночную смену, и девушки почти не пересекались. Сейчас ее не было. Стефан сразу же отличил уголок, в котором проживала Анхен. Койка ее соседки была самым тщательным образом, без единой морщинки, с солдатской четкостью заправлена суконным одеялом, и над ней висели портреты бессмертных вождей — Гитлера, Геббельса и Гиммлера. Кроватка же Анхен была застлана кружевным покрывалом розового цвета, над ней висели полки — одна с книгами, а другая — с безделушками и фотографиями киноактеров.

— Одевайся, — сдержанно приказал Стефан. — Я мечтаю с тобой поужинать.

Девушка, не высказав возражений, приоткрыла дверцу единственного шкафа, схватила какие-то тряпки и укрылась за ширмой. Стефан, тем временем, быстро метнулся к полке с книгами. Торопливо перебирая пальцами переплеты, он за считанные секунды нашел то, что ему требовалось — справочник по гинекологии и акушерству. Он ловко извлек книжку из общего ряда и спрятал ее за ремень своих брюк, прикрыв кителем.

Спустя тридцать минут он уже сидел в столовой в приятнейшей компании Анхен, которая льнула к нему всем телом, Отто Штерна и еще одной чистокровной немки. Но сегодня он не мог ни выпивать, ни отдаться флирту. Существующая проблема продолжала давить на него, словно могильный камень.

— У меня к тебе есть дело, — интимно шепнул он Анхен в ушко. — Я бы хотел проинспектировать женский барак для рожениц. Это стоит у меня в графике. Не могла бы ты мне помочь? Если честно, я не хотел бы в него заходить…

На самом деле он не лгал, такая инспекция давно стояла в графике у Стефана Краузе, да он ее все время откладывал. К тому же, согласно своему чину, офицер мог проверить любой другой блок или барак в лагере на свое усмотрение, что входило в его обязанности. Анхен охотно согласилась. Молодая женщина хотела показать, что вполне компетентна, чтобы помочь офицеру в его делах и столь щекотливом вопросе. Спустя несколько минут они доехали до барака, где содержали узниц на последних сроках беременности. Когда они вышли из машины и приблизились к крыльцу, офицер заметил несколько жирных крыс, метнувшихся из-под ступеней за угол. Крысы? В бараке? Интересно, что они тут жрали?

— Войди туда и запиши все недочеты, нарушающие лагерный устав, — попросил он, — если вдруг обнаружишь антисанитарию, грязь, неубранные трупы или недозволенные предметы, то сделай необходимые пометки.

— Слушаюсь! — отрапортовала Анхен и гордо, изящной походкой поднялась по ступенькам.

Она была чудо как хороша в своей форме медички СС, перетянутой в талии широким ремнем из черной кожи. Ожидая ее, от скуки Стефан, попыхивая сигаретой, прошел за угол барака и замер, словно вкопанный.

Возле заднего крыльца возвышалась куча из трупиков новорожденных, синюшных, тощих и большеголовых, и все это как будто шевелилось. Всмотревшись, Стефан заметил несколько крыс, жадно поедающих мертвые детские тельца. Именно ими и питались здесь крысы!

Резко отвернувшись, он вернулся к своей машине. Вскоре выбежала Анхен, лицо ее сияло счастьем. Явно девушка была довольна тем, что являлась избранной, и ее ни в коем случае не могла постигнуть судьба узниц, а остальное ее не волновало.

— Нарушений нет, господин офицер, — оптимистично доложила она, радостно блеснув глазами.

— Хорошо, — глухо отозвался Стефан, который до сих пор не мог опомниться от увиденного им ужасного зрелища. — Спасибо тебе, дорогая. Да, кстати, господин комендант устраивает банкет на следующей неделе у себя на вилле. Могу ли я иметь честь вас пригласить, милая Анхен?

Та заулыбалась еще более обворожительно в надежде, что данная интрижка будет иметь достойное продолжение с предложением замужества. Стефан отвез ее в общежитие и поспешил домой.

По дороге он опять невольно задумался об участи беременных узниц. Говорили, что в этом бараке смерти в качестве капо служила женщина, немка по национальности, преступница, которая работая в больнице, имела страсть убивать маленьких детей. Ее арестовали и, заключив в лагере, предоставили ей привычную и любимую работу — убивать младенцев. Она с помощью другой капо принимала роды и тут же топила ребенка в ведре с водой.*

Сегодня Стефан однозначно понял, что будет чудовищно и бесчеловечно, если он поместит Сару в этот барак. Так и не решив проблему, офицер, удрученный и сломленный, прибыл домой. Он проигнорировал приветствия Карла и Равиля, которые встречали его на крыльце, сразу же прошел в свой кабинет.

Там он достал позаимствованную у Анхен книжку по акушерству и углубился в чтение. Все, как оказалось, было предельно просто. Для того, чтобы вызвать выкидыш на позднем сроке беременности, поступали следующим образом: большим шприцем в животе у женщины делали прокол и отсасывали околоплодные воды из матки, а затем в таком же количестве вводили туда раствор обыкновенной соли. В результате вполне уже сформировавшийся ребенок погибал от ожогов и обезвоживания примерно в течении суток. При этом женщина, конечно же, чувствовала все судороги и конвульсии умирающего в ней младенца.

Далее… Далее необходимо было вызвать сами роды. В справочнике были названы препараты, но достать их можно было исключительно в больнице. А если ими не воспользоваться, то отторжение погибшего ребенка начиналось только, когда мертвый плод начинал разлагаться в утробе матери, что было чревато заражением крови для роженицы, и, естественно, ее дальнейшей смертью.

Стефан замер над книгой. На стене в кабинете висели часы, которые гулко отсчитывали последние секунды жизней. Их жизней. Его, Равиля, Данко, Сары, Ребекки, Карла, Эльзы, если он не найдет способ разрешить ситуацию, в которую их всех поставила неосмотрительная девица. Какой же можно было найти выход?

Стефан подумал о том, что можно было бы провести всю процедуру, пригласив медичку из больницы для узниц. Но разве эта женщина смогла бы молчать, если бы при малейшем подозрении начался бы ее допрос? Значит ее, сразу после этого, пришлось бы убить. Жизнь одной невинной женщины против другой. Предстать перед таким выбором Краузе был не готов.