— Да, я совершенно с вами согласен! — с энтузиазмом затряс головой Райх. — Хороший секретарь, это великое дело! Вот я, например, своему полностью доверяю ведение всех дел! Один момент!

Несмотря на свою грузность, комендант проворно вернулся в кабинет и тут же состряпал необходимую бумажку о переводе офицера Ротманса из лагеря Биркенау обратно в Освенцим, а именно — в личные секретари к Стефану Краузе. Принимая ее, Стефан отвернулся, чтобы скрыть торжествующую улыбку. На тебе, Ганс, получи! Ты далеко не Бог и не центр всей вселенной!

Как ни уговаривал Райх остаться его переночевать, намекая даже, что можно скрасить досуг в компании симпатичных и ядреных немок, Стефан, заполучив желанный документ, решительно собрался уезжать. Он самым почтительным образом распрощался с комендантом, заверив его в своих искренних симпатиях, тот ответил тем же, и они еще долго сосали бы друг другу концы, толкаясь на пороге дома, но Краузе все же сумел оторваться от излишне гостеприимного хозяина и с чувством огромного облегчения оказался в салоне своего автомобиля.

— В офицерское общежитие! — приказал он водителю. Это оказалось одноэтажная длинная казарма с множеством комнат вдоль бесконечно длинного коридора, которая снаружи, пожалуй, ничем не отличалась от барака узников: жуткая, обшарпанная и безобразная. Охвативший его сразу за порогом кисловатый запах казарменного убожества, мужского пота, квашеной капусты неожиданно сильно возбудил в памяти студенческие годы, когда он часто бывал в общежитии, пережив там множество ярких сексуальных моментов. Он шел и пристально вглядывался в обшарпанные двери в поисках комнаты под номером пятьдесят четыре.

Неожиданно из бокового коридора вывернул сам Маркус. В руках он держал маленькую кастрюльку с дымящимся вареным картофелем.

— Краузе! — пораженно ахнул юноша и отступил на шаг, не веря своим глазам.

— А ты как думал? — торжествующе усмехнулся Стефан и тихо добавил. — Или посчитал, что я тебя кому-нибудь отдам? Ни за что!

Взгляд Маркуса заметался, а потом он решился.

— Пойдемте. В моей комнате никого нет. Меня поселили с двумя конвойными, они сегодня дежурят в ночную смену и будут на вахте до девяти утра. Я сейчас один.

И парень поспешил вперед по коридору, показывая дорогу. Стефан размашисто шагал за ним. Как и следовало ожидать, в комнате, в которую привел его секретарь, царили полные нищета и убожество. Три продавленные кровати плюс, столько же тумбочек. Один обеденный стол и три табурета — вот и весь интерьер.

Маркус поставил на стол свой скудный ужин и повернулся к Стефану, не смея поднять на него глаза, а потом вдруг сделал два шага навстречу и судорожно вцепился офицеру в плечи, вжавшись лицом ему в шею. Они крепко обнялись в этом спонтанном, непроизвольном и чувственном порыве.

— Ты за мной приехал? — тихо уточнил Маркус.

— Да.

— Ты переночуешь?

— Если, как ты обещаешь, что точно никто не придет.

— Да я убью любого, кто зайдет! — счастливо рассмеялся Маркус, не переставая цепляться за плечи офицера, так как у него от переизбытка чувств подкашивались ноги.

Он сам жадно прильнул своими губами к жесткому рту офицера. Вот уж кто любил целоваться с мужчинами, в отличии от неженки Равиля! Стефан тут же это оценил и хрипловато произнес, срывающимся от страсти голосом:

— Снимай штаны, Маркус, и ложись на стол.

— Полностью раздеться, господин офицер? — с готовностью отозвался секретарь.

— Нет, нет, только брюки, я же сказал.

Маркус мгновенно все исполнил и прилег на стол, прижавшись щекой к его прохладной, деревянной поверхности. Вазелин у Стефана теперь всегда был с собой. На всякий случай. А случаи, как всем известно, разные бывают.

Он поспешно смазал им головку своего члена и залюбовался представшим перед ним зрелищем. Маркус, лежащий на столе в офицерском кителе, но без штанов, в одних носках. У парня были красивейшие выпуклые ягодицы и длинные стройные ноги. Стефан засадил один палец ему в дырку, насладившись его чувственными стонами, а потом приладил свой орган к анусу юноши и неспешно ввел, мощно надавливая и преодолевая сопротивление его мышц. Маркус приглушенно стонал, подмахивая офицеру задом, вцепившись зубами в рукав своего форменного пиджака. Стефан от души шлепнул его ладонью по бедру один раз, а потом второй, увеличивая темп, сношая его все быстрее и быстрее. Он навалился парню на спину, вжимая его в столешницу, грубо поглаживая и периодически похлопывая юношу, отчего на нежной коже Маркуса расцвели багрянцем отпечатки ладони. Тот совершенно не терялся, не подставлял расслабленную и пассивную дырку, а умело сжимал и расслаблял мускулы, чтобы трахающему его офицеру было еще приятнее.

— Порвите меня, господин офицер! — умоляюще стонал Маркус. — Я полностью ваш! Делайте со мной, что захотите, изнасилуйте, только заберите назад к себе!

Неясно было, как Стефан сдержал крик, когда кончал.

— Зачет! — восхищенно похвалил его Стефан.

Он схватил графин с водой и, опустошив примерно до половины, передал его Маркусу, который сидел на столе, смущенный, раскрасневшийся и, без сомнения, полностью счастливый.

— Ночевать я не останусь, — сказал офицер, заправляя в штаны свою сорочку. — Надеюсь, ты еще не распаковался? Бери свои вещи. Мы едем назад, в Освенцим!

Комментарий к 23. Визит в Биркенау. * – В концлагере Биркенау узники действительно содержались в гораздо худших условиях, чем в Освенциме, и выглядели более грязными и истощенными.

- Подобный лагерь, где на болоте под открытым небом содержались тысячи больных тифом людей, существовал на самом деле. Как ни странно, в нем тоже оказались выжившие, которые оставили свои воспоминания. Вильгельм Райх – вымышленный персонаж, не он основал этот лагерь.

====== 24. Суровые будни. ======

Это утро Равилю не принесло никакой радости. Он лежал пластом в постели своего хозяина, один, так как немец уехал на службу. Не хотелось ни вставать, ни вообще шевелиться. Вспоминая, что было вчера, он застонал и уткнулся лицом в подушку, но не от боли, а от стыда. Никогда в жизни он не переживал подобного унижения. Впрочем, истинный ариец, которого черти назначили его хозяином, на беду оказался наделен безграничной фантазией и умел весело проводить время.

В комнате было прохладно (Стефан, уходя, оставил окно приоткрытым). Равиль высунул нос из-под одеяла и поднял тяжелые веки. На тумбочке возле кровати немец оставил для него полный набор медикаментов: свою знаменитую мазь, заживляющую раны, пачку аспирина и флакон валерьянки. Заботливый, гад, хочет, чтобы несчастная еврейская шкура прослужила ему, как можно дольше.

В общем Равиль чувствовал себя неплохо, если бы не саднящая боль в области бедер, живота, сосков, также досталось и губам за то, как сказал Стефан, что парень отказывался с ним целоваться.

Итак, вчера был очередной четверг. Вечером офицер пришел сияющий и принес стек. По лицу немца растеклась такая добрая и искренняя улыбка, как у сказочной феи, которая решила одарить подарками весь мир. Он торжественно вручил Равилю в руки стек для ознакомления и хвастливо выложил историю про то, как и где он его приобрел.

— Я поехал на конюшню, сказал, что хочу посмотреть лошадей, а может, и выбрать для себя одну из них. Хотя, знаешь ли, я не любитель верховой езды. В детстве я как-то упал с лошади, и с тех пор их вид меня совсем не возбуждает. Ну, в общем, там я и прихватил сию чудесную штучку.

Нахмурившись, Равиль повертел в руках твердую и гибкую тросточку с металлической рукояткой, а потом со вздохом передал назад немцу. Офицер, безусловно, еще тот кадр, похоже, воровал, что плохо лежало без всяких обременяющих мук совести.

— Но это немного не то, — оживленно продолжал Стефан. — Его необходимо доработать, чтобы сделать более функциональным. Смотри!

С помощью кусочка тонкой проволоки немец крепко прикрутил к концу стека плоскую лопатку из резины, и получилось что-то вроде мухобойки. Равиль следил за его манипуляциями из-под ресниц, тщетно скрывая враждебный гневный блеск в глазах.