Прикосновение само по себе нежное, но по коже ползет мороз, потому что взор мужчины полыхает ненавистью. Либо с головой не дружит, либо болен тяжело. Если так, то до вечера с ним переговорю о лечении и договоримся иначе. Я ему дам жизнь без болей, а он мне жизнь на воле.

От руки его отшатнулась.

- Раз все решено… - зевнув в кулачок, рукой махнула в сторону дома. - Пойду, досплю.

И под ошарашенными взглядами одних и недоверчивым прищуром других направилась прямиком в дом. Затем вверх по лестнице и в свою комнату. Пока шла, подумала, что надо бы Дерека предупредить о нежелательном, но возможном повороте событий. Вроде бы обещался помочь в сложном случае. Суть проблемы описала в нескольких строчках и выпустила сокола в лунную ночь. Опять легла в одежде и сразу же уснула. Кажется, ко мне заходила причитающая Мирта и ревущая Элия, а еще Патайя над ухом гремела возмущенно, чтобы я немедленно слово свое у наемника забрала. На что Датог старший, стоящий здесь же, приказал ей успокоиться и выйти.

- Оставь ее. Утром поговорим.

Но стоило его дочери закрыть двери, Суровый сел на сундук подле кровати и растормошил меня:

- Ты что, сбежать решила, Аришка?

- Договориться, - я подушку обняла, ответила сонно. - Расскажу, что делать, чтобы он не болел в обмен на свою свободу

- Не глупи, - прошипел мужчина. - Лекарей у них в племени нет. После такого тебя без слов заберут.

- А у меня сил на побег нет.

- Но если…

- Нет, - оборвала его предложение на полуслове. Все равно со мной сейчас каши не сваришь, да и убегать… От бесеков не убежишь, на то они и наемники.

- Но на маленькую хитрость остались, - сладко зевнула. - Объясню им, почему с травницей спорить нельзя, они поймут и без слов оставят в покое.

- Живой оставят? - осторожно уточнил Суро.

- Там посмотрим…

Ответила и почти сразу же погрузилась в пленительный сон. Правду же говорят, утро вечера мудренее. Да и устала я настолько, что ничего детального придумать не смогла.

А утром, будь неладен бесек и все его племя, любая попытка поговорить с главарем группы была отклонена категорическим: «нет», а затем приправлена противоречивым: «вечером». И не понять толком - он согласится на мои условия вечером или вынудит рассказать все вечером, как только меня посадят рядом с ним, по левую сторону.

Проклиная барана, одарившего этого упрямца своим характером, я отправилась на кухню. Села, и шумно сопя, взялась чистить рыбу.

- Травить будешь? - спросила тихо Мирта.

- Нет.

- Опоишь? - это уже Элия присев рядышком и кивком головы указала на кувшин с вином.

- Нет.

Дверь кухни грохнулась о стену, в комнату ворвалась дочь Суро:

- Ну и в чем твоя хитрость?!

- В терпеливом ожидании, - последовал мой ответ.

Патайя схватилась за сердце:

- Ты в своем уме?! Тебе бежать нужно!

- Они тоже так думают. А потому давно готовы и к травле, и к моему побегу.

Все это я говорю уверенно, потому что все перепроверено. Не зря меня отец глазастиком называл и приговаривал, что Аришка все по кругу видит и далеко вперед заглядывает. Хорошим подспорьем было и то, что я наречие горных знаю. Услышала, о чем говорят, подметила, что едят и пьют, как охрану меняют у ворот и ничего не предприняла. Потому что, знаю - все выпитое и съеденное бесеками, без противодействия яду, само станет отравой.

Я улыбнулась, и приободрила женщин:

- Подождем вечера, а там посмотрим - что к чему.

Завершив получасовой допрос с «верными подданными» герцога Равии, оборотень вернулся в свои покои и, чертыхаясь, смывал с рук и лица кровь.

Чтобы узнать всю предысторию заговора против принца Гаро и его семьи, наглым вестникам не пришлось выпускать кишки. Он даже ноги им не переломал, всего лишь чуть-чуть повредил пальцы.

Старые сопляки! А ведь, как хвастались на застолье в родовом замке белой стаи. Любо дорого было слушать о ратных подвигах герцогской семерки прихвостней. Во имя короны и короля они прошли войну с Табиром, исползали вдоль и поперек скалы некогда вражеской Ларвии, выжили в штормовом море Оттари, но так и не научились держать удар? Чушь! Напыщенные увальни, если и посетили соседнюю страну в период войны, то лишь в надежде разбогатеть на мародерстве. Чтобы потом, в мирное время благодаря окровавленному золоту занять достойное положение при королевском дворе. И это им с блеском удалось, стоит лишь посмотреть на перстни, которые пришлось снимать с их пальцев. Сапфиры, рубины, изумруды, белое золото, черный жемчуг…

Дорогие изделия на дешевых людях.

Все они не знали слов чести, что уж говорить об обете молчания. Хранить его толстяки не умели, хоть и пытались. Надо отдать должное старому волку Вастару он хорошо с ними поработал, можно сказать - искусно избил и оставил в живых, но нужные вопросы не задал. Барон же осведомлен был лучше, а потому получил ответы быстро и легко. Даже обидно стало, что стародавний друг владетеля Равии долго не продержался. Омот Фиргус выболтал все ему известное, как только увидел расплющенные пальцы своей правой руки. Испугался, убогий, что не скоро сможет поставить роспись в учетных свитках.

Который день в пути и ни одного маломальского боя, с сожалением подумал барон. А я так надеялся размяться…

В коридоре раздались тихие шаги, в комнату робко постучали и произнесли из-за двери:

- Милорд, прилетел ваш сокол. Он с посланием.

- Наконец-то хоть какое-то движение! - не вытирая рук и лица, оборотень вышел из ванных комнат в спальню. Забрал птицу у помощника и освободил ее от письма.

Послание наверняка от Лиса, думал белый Варвар с улыбкой, несомненно, с просьбой как можно скорее прибыть в крепость или, захватив два отряда белых, прикрыть тылы на спуске, или…

Он развернул письмо, вдохнул его аромат и замер. Послание было тревожным, но не от волка, писала Ариша.

«Встретилась с бесеками лицом к лицу. Вечером придется сесть по левую сторону от наемника. Передай барону - если с горными не слажу, слово все равно сдержу».

Не успела.

Веселый смешок вырвался из горла оборотня.

Строчки были выведены девчонкой, ее чуть дрожащей рукой. Но запахи, исходящие от бумаги, настораживали не хуже слов и прыгающих строчек. Настойка с полынью, дерево, пропитанное смолой, ржавый металл и запах мужчины. Прежде чем написать послание, она прикасалась к потному телу какого-то здоровяка. Кого? Если выбор ее будет сделан вечером, отчего же этот тюфяк толстокожий так вспотел? Болеет или…?

Стафорд отогнал ненужные мысли. Еще раз прочитал две короткие строчки от Ариши к Дереку и теперь рассеянно поглаживал сокола по темному оперению.

Везет немощи, как утопленнице. И как она хочет с наемниками сладить? Сбежать попытается или устроиться к ним лекарем? Кто не знает горных, решит, что это выход, но все одно - схватят и не отпустят. Пусть за последнее десятилетие племя бесеков стало более гибким в торговле, но оно все так же закрыто для посторонних. И кто бы за это время ни ушел в горы жить, в долины никто более не вернулся.

Сокол протяжно крикнул, возвращая оборотня в реальность. Он словно бы напомнил, о том, что второе логово белых к Бериту ближе, чем крепость Тардош, а холодное весеннее солнце неумолимо клонится к закату, и время девчонки истекает по секундам.

- Не зря я тебя в прошлый раз прикормил, - барон криво улыбнулся, погладив пернатого вестника. - Дочери мясника везет и как утопленнице, и как святой.

Проверить что ли, как она с наемниками разберется? Заодно переговорю с горными. Надо им передать, что проклятый король уже месяц, как умер, а значит, договор не действителен...

К ужину в доме Датога Суро оборотень прибыл с опозданием, а хозяина дома, вопреки всем традициям гостеприимства, встретил во дворе.

- Барон, вы?!

- Я, - волк приблизился и приветственно хлопнул мужчину по плечу. - Слышал, к тебе бесеки заглянули. Хочу с ними переговорить.