Петя, в отличие от меня, учился на бюджете и постоянно где-то подрабатывал, потому что очень нуждался в деньгах. Самой большой его слабостью были дорогие коллекционные книги об искусстве, на которые он за раз мог потратить всю зарплату. Что еще сказать? Мы учились прилично, в меру прогуливали, в меру запаздывали со сдачей курсовых, но исправно посещали все выставки, ходили на встречи с художниками и писателями, поэтому считались студентами, подающими надежды.

У Пети были большие глаза, он верил снам и каждый раз рассказывал их мне. Неправдоподобную ахинею с кучей деталей и слишком уж логичным поведением всех и каждого в его сне.

А еще он заливал все вокруг кровью, которая постоянно шла у него носом…

…Мы очень скоро добрались до Петиного дома, и теплый подъезд показался нам райским курортом. Мне нравилось, как пахло в этом подъезде, – свежей побелкой и плесенью. Здесь как будто витал дух старинных подземелий, маленьких европейских музейчиков, уводящих в подвалы с земляным полом.

– Вообще-то, тут живет моя бабушка, – сказал Ярославне Петя, доставая ключи от квартиры. – Но сейчас ее нет дома.

– Это похоже на квартиру пожилой аристократки. – Ярославна разулась и поглядела по сторонам. Нас окружала антикварная расшатанная мебель.

– Она такая и есть, моя бабуля. Пожилая аристократка. Ванная там. Мойте руки и идите на кухню.

Он побежал ставить чайник, а мы остались вдвоем греть пальцы под струей горячей воды в ванной. Я заметил, что Ярославна смотрит на мое отражение в зеркале с улыбкой.

– Почему ты все время молчишь? – дружелюбно спросила она.

«Потому что ты сделала глупость, согласившись идти с нами».

– Стесняюсь, – ответил я и начал усердно вытирать руки.

Наконец мы добрались до кухни.

– Садись, – сказал ей Петя. – Ты пьешь зеленый? Черный тоже есть.

Она села на табуретку и сложила свои маленькие ладошки на коленках.

– С сахаром? Лимон надо?

– Нет, лимон не надо, спасибо.

Я тоже сел на свободный стул и стал смотреть за ней, за тем, как она насыпает песок себе в чашку. Без пальто она была еще крошечнее, вся такая хрупкая, как китайская вазочка. Она сильно отличалась от моей Иришки, похожей на приторную конфету. Все в ней было по-другому. Я попытался угадать очертания ее фигуры под толстым вязаным платьем, и мне показалось, что тела там вообще нет, – такая она была маленькая.

– Где сейчас твоя бабушка?

– В гости уехала, – сказал Петя, открыв холодильник. – Любишь такие пирожные? Есть еще вот эти. У моей бабушки много родственников. Некоторые из них живут в других городах. Она постоянно всех навещает. Это у меня в нее страсть к путешествиям.

– Ты любишь путешествовать?

– Да.

– Где-нибудь был недавно?

Мы с ним переглянулись.

– Да, вот были летом в Италии.

– Вместе?

– Да.

– Вдвоем?

– Никто с нами и не поедет, – уклончиво ответил я. – С нами совсем не круто. Мы же искусствоведы.

– Зануды, одним словом, – добавил Петя.

– Значит, вы смотрели достопримечательности?

– Мы… – Мы опять обменялись взглядами. – Стыдно признаться, в первый день так нажрались, что просто провалялись в номере, пропустив все, что только можно. Но зато потом все нагнали сполна. И больше не велись на белое вино в жару.

– Нажрались? Не похоже на вас.

По моей спине пробежал холодок. Неужели можно было настолько заблуждаться на наш счет? Мне показалось, что Петя тоже немного растерялся. Он, видимо, как и я, вспомнил, до чего довела нас наша последняя попойка.

Ярославна тем временем достала из сумки телефон и несколько секунд безразлично смотрела на него.

– Совсем забыла, что я его выключила, – сказала она себе под нос.

– Зачем? – спросил Петя.

Она задумалась и долго ничего не отвечала, потом внезапно сказала:

– Здорово, что никто не сможет до меня дозвониться, иногда это очень полезно. Как будто я на день попала в какой-то другой мир, где у меня нет ни друзей, ни родственников. Вам никогда не хотелось прожить хотя бы день из чужой жизни? Вот сейчас мне никто не звонит, и такое ощущение, что никого как будто и нет. Я могу говорить вам все что угодно. Может быть, я никакая не студентка? И не журналистка? Вы вообще ничего обо мне не знаете, поэтому сейчас я могу быть кем захочу.

«Да-а, мы тоже можем говорить тебе все, что взбредет нам в головы. Главное, чтобы у тебя сердце не выскочило от удивления, когда ты поймешь, какие мы на самом деле».

– Хотя… нет, – тем временем продолжала она, – все-таки вам стоит знать, что мама у меня есть, и мне правда не мешало бы ей позвонить. Здесь есть домашний телефон?

Она набрала номер и дождалась ответа.

– Алло, мам. Это я. Я ненадолго зашла к друзьям из института. Да, меня проводят. Нет, я не с ним. Ну просто не с ним, нет. Да, здесь есть мальчики, они меня проводят. На телефоне села батарейка. Ладно. – Она повесила трубку и повернулась к нам. – Ну вот, все. Теперь вы будете моими друзьями из института.

– Погоди-погоди, кто тебе после этого поверит, что ты учишься в институте?

– И правда! Кем тогда вы мне будете?

– Надо над этим подумать. А вообще, можно использовать эту идею и снять занятный фильм.

– Но мы, к сожалению, пропустили семинар по режиссуре, – сказал я.

– Вы увлекаетесь кино? – Ярославна взяла еще одно пирожное.

– Немного.

– Сейчас все увлекаются кино. Особенно арт-хаусным. Арт-хаус вообще в моде.

– Образованным людям хочется смотреть умные фильмы, фильмы с идеей. И зачастую идея рождается без хорошего бюджета.

– И во всех ли есть идея?

– Нет. – Петя покачал головой. – Надо действительно в этом разбираться. Я слышу скептицизм в твоем голосе, так? Ты не любишь кино?

– Люблю. Но несколько фильмов, которые я видела в последнее время, были слишком мрачными. Уныние, чернуха, вы понимаете. Меня это угнетает. Я знаю, что всем этим гораздо легче воздействовать на людей, но все равно не могу оценить такое кино по достоинству. Люблю старые фильмы.

– Французские?

– Французские очень странные.

– Есть немного. А вот Игорь любит драмы.

Они оба повернулись ко мне. Я потерял нить их разговора и услышал только про драмы.

– Ну да, – буркнул я.

– Я тоже люблю драмы, – сказала Ярославна, и ее голос отчего-то немного изменился. – Но редко смотрю. Если только представить, будто все происходит на самом деле… А ведь драмы в кино и драмы в жизни – совершенно разные вещи, да? Ты бы не хотел, чтобы с тобой произошло то же самое, что и с героем какого-нибудь трагичного фильма?

– Иногда жизнь кажется пустой, – ответил я. – Сейчас я бы точно не хотел никаких потрясений, но иногда бывает, что хочется.

– Может, посмотрим кино? – вдруг предложил Петя.

– Не знаю, смотря что…

– Пойдемте в комнату, я поищу. Точно записывал что-то для бабушки.

Ярославна взяла кружку с недопитым чаем и пошла за нами. Телик располагался в большой комнате, уставленной старыми добротными сервантами. За стеклом тускло поблескивали корешками подарочные издания книг по искусству, которые обожал покупать Воронцов.

– Сколько здесь книг! – Ярославну сразу привлек их вид. – Художники, художники… вот и скульптура… Твоя бабушка тоже увлекается искусством?

– Да, но это все мои книжки, – ответил Петя, роясь в ящике. – Бабушка единственная обрадовалась моему поступлению. Мама не хотела, чтобы я был искусствоведом. Ей кажется, что это бестолковая профессия.

– А папа?

– Как насчет «Амели»? Ты смотрела «Амели»?

– Нет, но мне сто раз про нее говорили. Мне должно понравиться?

– Определенно!

На этом заканчивается мой пост от седьмого ноября.

Странно, что я так и не написал того, ради чего его начал.

Прежде чем я расскажу по памяти, чем все-таки на самом деле закончился тот осенний вечер, надо кое-что добавить. Помните Леру? Ту самую, с которой у нас ничего не получилось в кафе? Так вот, потом у нас с ней все было нормально. Здесь же, в этой квартире Петиной бабушки. Всего за несколько дней до появления в нашей жизни Ярославны.