Литмир - Электронная Библиотека

Робин Фокс

Наша Рыбка

I have an audience with the Pope

And I’m saving the world at eight

But if she says she needs me

She says she needs me

Everybody’s gonna have to wait[1]

Elbow – An Audience with the Pope

© Р. Фокс, 2017

© В. Голосова, дизайн обложки, 2017

© ООО «Издательство АСТ», 2018

* * *

Пролог

Страшно, когда забываешь то, что должно навсегда остаться в памяти. Лица в воспоминаниях уже не такие четкие, как раньше, голоса звучат словно издалека, и чувства, которые испытывал, превращаются в тревожное эхо, будто они – это краска на стене, выцветшая и облупившаяся от времени. И только случайная мелочь – старая песня, какая-нибудь нелепая вещица, чей-то смех или запах – может на долю секунды вернуть тебя туда… В это прошлое, которое, несомненно, лучше любого настоящего, – так уж водится.

Я вынужден рассказать вам кое-что из своей жизни, потому что боюсь: проснусь однажды, а вместо моих воспоминаний останется какая-то чудовищная пустота. Пусть лучше будет хотя бы текст.

С тех пор как закончилась моя история, прошло около двух лет. Этого хватило, чтобы понять: раны лечит совсем не время – нет, это душная пыль улиц оседает на воспоминаниях, это ненавистный город заставляет тебя биться в его ритме. Он отвлекает от навязчивых мыслей, заполняя твою глупую башку мелкой ерундой. Грязь застилает глаза, представляя весь мир в ином свете.

Что стало со мной сейчас – неважно. Важно только то, что было раньше.

Пожалуй, этого хватит для вступления. Получилось довольно пафосно.

Глава первая

Раньше мой писательский опыт ограничивался лишь школьными сочинениями и редкими графоманскими заметками в «живом журнале». В общем, к писательству меня не тянуло. Дневников не вел, стишки не сочинял. Существованию «живого журнала» я теперь очень благодарен, потому что могу обращаться к нему, чтобы вспомнить точные даты некоторых событий, важных для этой истории. Я, как уже сказал, пользовался им нечасто, никому не открывал доступа и сам не понимал, с чего вдруг решился доверить виртуальному пространству тайны личной жизни. Теперь мне кажется, мной руководило что-то свыше. По-другому и не объяснить. Не будь моего блога, я бы не стал вам ничего рассказывать – у меня просто не хватило бы сил написать все заново.

Руки дрожат у меня и сейчас, когда я не сказал еще ни слова по делу. Я и в жизни так рассказываю: полчаса ненужных бредней, а потом сразу конец истории. И здесь лучше не будет, не надейтесь.

В общем, остановите меня, кто-нибудь.

* * *

Запись от 7 ноября

Вагон метро трясло, как разваливающуюся телегу на ухабистой проселочной дороге. Оранжевый свет моргал, и, когда вдруг он выключался полностью, окошко соседнего вагона светилось зеленым, и все пассажиры в нем тоже казались зелеными.

Возле ближайшей двери стоял крупный парень в полицейской форме и, воровато оглядываясь, царапал ключом по стеклу. Я от нечего делать следил за ним, пытаясь разглядеть, что он старается изобразить. На станции двери разъехались в стороны, и полицейскому пришлось подвинуться влево, чтобы впустить новых пассажиров. «Бря…» – успел прочитать я на мутном стекле. Затем поезд нырнул в туннель, и свет опять неприятно замигал.

Люди в вагоне хмурились. Все это было привычным, и я, кстати, выглядел не веселее окружающих. Когда я подумал об этом, то сразу же попытался улыбнуться, потому что остро захотелось ни в коем случае не походить на остальных пассажиров. Тут же стало казаться, что люди, гроздьями нависавшие надо мной со всех сторон, сменили выражения лиц на еще более злые, и все на меня уставились. Картину довершала женщина: она читала книгу и плакала, на нее падали зеленые блики из окошка соседнего вагона, придавая лицу нездоровый вид.

На следующей станции толпа схлынула, появились свободные места. Петя, спавший всю дорогу, неожиданно толкнул меня в бок локтем.

Напротив нас сидела огромная тетка в бобровой шубе с жирно накрашенными плоскими губами и вишневого цвета волосами. Бобриха была настолько большой, что занимала полтора места и то и дело промокала платком влажный лоб. Я догадался, что мой друг вряд ли указал именно на нее, и перевел взгляд на мужика, сутулого и оплывшего, сидевшего с женщиной по соседству. Мужик тупым взглядом сверлил рекламный плакат и теребил полу пальто, выпятив вперед нижнюю челюсть. Мне пришлось несколько раз перевести взгляд с него на «бобриху» и обратно, прежде чем я заметил, что между ними зажата миниатюрная девушка, похожая на хрупкий цветок, по ошибке выросший в стране гигантов и уродливых монстров. У нее были длинные темно-рыжие волосы, короткая челка, как у какой-то известной актрисы прошлого, и разного цвета глаза – один карий, другой серо-синий.

Я чуть не подпрыгнул – передо мной восседала троица явно из фантастического мира. Женщина-бобр, мужик, похожий на плешивого уездного чиновника из русской классики, и эта девчонка с разноцветными глазами!

Девушка, поглядев на нас ровно столько, сколько мне требовалось, чтобы рассмотреть ее глаза, вернулась к чтению журнала, лежавшего у нее на коленках. Толстая тетка все вытирала лицо и толкала ее рукой, длинный сосед слева безмозгло хлопал белесыми ресницами. Эта троица надолго завладела моим вниманием, поэтому, прослушав объявление нужной станции, но узнав ее по вестибюлю, я рванулся к выходу, когда двери почти закрылись. «Брянск», – прочел я на стекле послание, оставленное полицейским, и тут меня поймал за рукав куртки Петя.

– Мы не выходим? – удивился я.

Петя покачал головой и покосился в сторону разноглазой девушки, которая, как мне тогда померещилось, еле сдерживала улыбку.

Я остолбенел. За окном проехал заснеженный ноябрьский пейзаж, и поезд повез нас прочь от «Измайловской».

Я чувствовал себя странно. Пытаясь разгадать, что задумал этот идиот, а точнее, пытаясь убедить себя, что он совсем ничего не задумал, я смотрел себе под ноги, и во мне возобновили борьбу два противоположных начала: первое из них тянулось ко всему хорошему и светлому, второе – к тайному, желанному и нежеланному одновременно, к запретному, неправильному и оттого очень забавному.

* * *

Теперь мне следует отвлечься и объяснить вам, почему поведение Пети привело меня в ступор.

В моем блоге нет ранних записей на эту тему, но я с уверенностью могу сказать, что наше безумство началось не так давно и тогда я еще не решил, как сам ко всему отношусь. Возможно, вы сейчас подумаете, что я говорю о какой-то страшной тайне. Верно, это тайна, но она не такая уж и страшная. Мы не делали ничего преступного. Просто наш секрет касался той стороны жизни, о которой не принято никому говорить.

Впрочем, пока вы не подумали о чем-нибудь совсем… ну, мерзком – вроде того, что мы были маньяками и поджидали маленьких девочек в Битцевском парке, – я расскажу, с чего все началось. Оставлю на время мой древний пост про незнакомку с глазами разного цвета и вернусь к нему позже.

Мою девушку звали Иришкой, она была милым созданием с пухлыми губками и отработанным наивным взглядом. Еще она была моей первой настоящей любовью, поэтому я отчаянно из-за нее страдал. Сейчас мне уже трудно в это поверить, и, глядя на наше общее фото, хочется спросить: «А что это за безобидное ничтожество рядом с блондинкой?». Ой. Это ведь я…

О, вот я и нашел точную дату, которая перевернула все вверх дном и начала цепочку событий, заставивших меня седьмого ноября проехать мимо станции «Измайловская». Я только что листал свои записи в блоге и наткнулся на эту: «24 сентября. Был на дне рождения Вадика…». Да, двадцать четвертого сентября я пришел на день рождения своего друга Вадима один. Настроение было плохое, еще когда я даже не добрался до нужного этажа. Я механически передвигал ногами, поднимаясь по ступенькам, вдыхал сырой запах подъезда и с каждым шагом все сильнее хотел развернуться и побежать обратно. Мысли крутились вокруг Иришки, вокруг нашего последнего телефонного разговора. Я был подавлен. Чувствовал себя обманутым неудачником, каким-то жалким придурком. И да, я пытался быть злым. Так легко быть злым, когда тащишься один по вонючему подъезду! Мне хотелось чего-то от нее требовать, хотелось силой заставить ее обращаться со мной нормально, мне хотелось много всего, но я приближался к двери квартиры, за которой уже началось бурное веселье, и надо было изображать полное отсутствие проблем.

вернуться

1

  У меня назначена встреча с Папой,

А в восемь я спасаю мир.

Но если она скажет, что нуждается во мне,

Всем придется подождать.

1
{"b":"598713","o":1}