Он плачет. Стонет, как раненый, смертельно раненый, зверь. Слышит хруст веток за несколько метров позади себя…

И срывается.

- Дерек, пойдём… Тише, тише, всё в порядке, Дерек… - дядюшка подходит осторожно. В его движениях столько неуверенности, что для него это должно быть смертельно. На всю жизнь вперёд хватит…

Альфа вскакивает, горя глазами и выпуская когти. Рычит, предупреждая, чтобы бета убрался.

Питер останавливает, а затем крайне медленно делает первый шаг ещё ближе. Еле уворачивается от разъярённого взмаха когтями. И вздохнув, зарывшись пальцами в волосы, уходит.

Бесполезно…

- Ну же… - Дерек возвращается назад. На колени. Готовый, в который чёртов раз, покориться, тому, кого уже не существует. Проверяет закатившиеся зрачки и ищет пульс, суматошно прощупывая землисто-бледную шею. - Ты не можешь… Ты не можешь так поступить, Стайлз. Я же… Я не могу остаться без тебя! Давай очнись, я знаю ты жив, засранец! - он снова трясёт его. Оставляет капельки слёз на тёмной футболке с Бэтменом. Бэтмен… Как глупо. - Давай, я же люблю тебя, ты не можешь уйти! Не можешь уйти с моим сердцем в руках…

Он с силой ударяет кулаком по земле и старается сдержать вырывающиеся всхлипы, маскируя их за рычанием. Его глупый Бэтмен…

мёртв

Сзади снова шаги. Более грузные… Более печальные.

- Дерек, он мёртв. Пойдём. - другой альфа. Его волк чувствует чужака и решает, что тот хочет украсть члена его стаи. Его Стайлза… - Поднимайся Дерек. Ему уже ни чем не поможешь…

С каждым своим словом, голос Скотта начинает дрожать сильнее. С каждым шагом.

Хейл снова поднимается. И он готов защищать своего мальчишку до последней капли своей же крови…

МакКолл останавливается, натыкаясь на прищуренный, злой багровый взгляд и медленно протягивает руку.

Дерек смотрит, чувствует, что ещё чуть-чуть, и он потеряется в своём волке… Тот уже почти распотрошил его грудную клетку и на землю ручьём течёт кровь. Будто её здесь мало…

Ах да. Её же всегда мало.

Спусковым крючком становится звонок мобильника Питера.

Дерек с рыком кидается на Скотта, но тот, под вскрик Эллисон, успевает отскочить назад. Мужчина падает на землю, чувствуя, что это всё…

Он потерялся.

Теперь он - обросший шерстью, комок грусти и адской печали. Почти смертельной печали…

И припав на передние лапы, он угрожающе рычит на свою и чужую стаи и начинает ходить перед ними взад-вперёд, очерчивая территорию. Ту самую невидимую полосу, за которую с этого момента им запрещено заходить. За которой его Стайлз…

мёртв

Последний раз сверкнув глазами, он подходит к своему человеку. Обнюхивает его, слегка толкает носом в висок, от чего его голова поворачивается на другой бок, и скулит. Так жалобно, просяще…

“Пожалуйста, Стайлз, не делай так… Ты же пара! Пожалуйста… Я же… Я пропаду без тебя. Ты ведь теперь моё всё… И я поклялся защищать тебя. Я поклялся… Стайлз.”

Он усаживается в ногах и, заведя голову к звёздному небу, набирает полную грудь воздуха. Так много, чтобы его хватило на вой, достойный его мальчика…

Он выходит глубоким и сильным. Отчаянным. Как Стайлз.

Взвиваясь между веток деревьев, он подлетает к самым звёздам, и, затихая, почти исчезает… Но не до конца.

Позади взвывает Айзек. Тонко, громко и чисто. Почти весело… Как Стайлз.

У Скотта выходит слегка рычаще. Не так громко, но заинтриговывающе. Будто тая в себе другой, более глубокий смысл… Как Стайлз.

А Малия неожиданно попадает в одну ноту с Питером. Он сначала сбивается, закашливаясь, но всё-таки выравнивается. Её звонкий и его грубый звуки сплетаются, создавая что-то странное, несовместимое, но невероятно прекрасное… Как Стайлз.

Низко опустив голову, волк поднимается и укладывается рядом со своим человеком, кладя голову ему на грудь. Отсчитывая секунды, до того как тонкие руки обхватят его, обнимая и притискивая к себе ещё сильнее; как сердце снова тронется, отбивая удар за ударом; и как над ухом раздастся тихий шёпот…

“Я так люблю тебя, волче…”

мёртв

Он. Мёртв.

Нет. Нет нет нет.

Никогда.

Он успевает досчитать до сотни, после чего проваливается в темноту.

***

Питер отлавливает его спустя неделю. Айзек с Малией почти загибаются, всё это время как бы чувствуя вожака, но, не наблюдая его в радиусе ахуеть-как-много-километров. Чувствуя его боль…

Но Питер, наконец, его отлавливает. Отлавливает, в смысле находит, загоняет в ловушку, даёт Эллисон стрельнуть в агрессивного волка дротиком с двойной дозой транков, и увозит домой.

Дерек не пропускает похороны Стайлза.

Потому что хоронить нечего.

Спустя, буквально сорок минут после смерти от мальчишки не остаётся даже пепла. Он будто тает, растворяется, не оставляя ни единого напоминания о себе.

Дерек не помнит, как бегал по лесам неделю. Как выл на звёздное небо, пугая ближайших местных жителей.

Потому что в Калифорнии не водятся волки… Да-да.

Дерек не помнит, как пытается напасть на каждого, кто появляется в поле видимости, после того как транки прекращают действовать. Он не может обратиться назад в человека. Он наматывает круги по гостиной лофта и никого к себе не подпускает.

Он хочет, чтобы пришёл Стайлз. Обычный, несуразный растяпа Стайлз.

Чтобы он замер в дверях, борясь со страхом, но при этом оставаясь самым храбрым из них всех…

Чтобы, тихо матернувшись, захлопнул за собой дверь и сел, откинувшись на стену, прямо рядом с входом, на полу…

Чтобы вытянул свои длинные ноги, сложил руки с переплетёнными пальцами на бёдрах и, прикрыв глаза, откинул голову…

Чтобы начал что-то говорить, о том, что так нельзя, и как надо, о том, что мёртвых не вернёшь, и не рычи на меня, большой хмурый волк, ты ведёшь себя как ребёнок, давай возвращайся, ты нужен стае…

Чтобы принял Дерека, когда тот, подойдя ближе, улёгся бы у него на бёдрах, и зарылся бы пальцами в чёрный мех…

Чтобы продолжая пиздеть, молчаливо разделил бы с ним это выжигающее горе и отчаянье…

Чтобы…

Стайлза нет.

Два слова, но за ними столько…

Вселенная.

Дерек ходит по лофту, загнанный самим же собой в ловушку, и в какой-то момент, когда мысли более-менее прочищаются, улавливает родной запах. Почти выветрившийся, тонкий…

Он быстро бежит за ним на кухню, ругаясь на себя, что раньше не заметил, и замирает перед столом.

С рычанием пригибается к полу, оставляя длинные глубокие борозды, и обращается назад. В человека.

Несколько минут приходит в себя, понимая, что ноги не удержат, если он сейчас попробует встать. А когда встаёт, осознаёт, что просто не может… До чёртиков боится и не может взять в руки листок, исписанный размашистым неустойчивым почерком и испещрённый волнистыми кругляшками, которые, Дерек даже думать не хочет, от чего именно остались.

Ради этого он смог обратиться, но именно этого сделать и не может. Как глупо…

Оттягивая момент, оборотень всё же поднимается. Идёт в душ, чуть ли не когтями соскребая с себя всю грязь, кожу, несчастье и горе. Затем одевается, ест. Без зазрения совести открывает алкогольные запасы Питера.

И только тогда садится, с бутылкой виски и пачкой сигарет, оставленной мальчишкой, и берёт в руки записку.

Набирает побольше воздуха…

“Когда ты будешь читать это, я уже буду мёртв, волче…

Я знаю, был не самым лучшим бойфрендом, но думаю всё же, не прям уж отвратительно-ужасным. Прости, я, скорее всего, наговорил много лишних, пустых и очень режущих слов. Так было надо, Хмуроволк, я надеюсь, мне всё-таки удалось спасти тебя, чтобы ты смог прочитать это.

Так банально, но за всё в этой жизни нужно платить. И вот моя расплата. Глаза за глаза, жизнь за жизнь, баш на баш…

Я опять запизделся. А ещё заврался. И тебе и себе.

Калаверосс не отстали бы, даже если бы мы сбежали и всю жизни жили в бегах. Они не отстали бы, если бы ты умер вместо меня. Не отстали, бы если бы мы перебили их всех.