В живот утыкается волчий нос и слегка толкает. Видимо мальчишка не единственный, кто понимает, что услышанная информация не принесёт пользы… В психологическом плане.

— Устраивать такие ритуалы, всегда нужно вместе с кем-то. Кем-то, кто сможет вытащить тебя, а ты сможешь вытащить его, если всё полетит к чертям… И Алекс нашёл такого человека. Твоя мать. Она говорила, что была против, но он её заставил… То ли пригрозил, то ли шантажировал, я не знаю… Но суть в том, что ей пришлось пройти вместе с ним этот ритуал. И это было определённо не самое лёгкое испытание в её жизни… — чашка со стуком опускается на стол, и Стайлз мельком бросает взгляд на свои руки. Они трясутся как у алкоголика в завязке. И он уже даже не помнит, когда такое было в последний раз…

— Она рассказывала, что видела тебя. Как ты рос… Каким милым и умным малышом ты был… Она рассказывала, что видела твоего отца. Видела, как ты заботился о нём… И сначала ей даже начал нравиться этот ритуал. Всё было так спокойно и хорошо… Мирно. — Стайлз горько усмехается. Ну же мама, взгляни, каким чудовищем я стал. — А потом… У меня в голове иногда всё ещё звучат её слова… «Всё так резко изменилось. День сменился ночью, а спокойствие паникой… Люди бежали и кричали. Дети пытались заставить подняться своих мёртвых родителей. Везде были огонь и кровь.» И ты…

Дерек хочет дёрнуться к охотнице, потому что ему совершенно не нравится то, что она говорит, но на голову ложится потяжелевшая рука Стайлза… И волк просто не смеет оставлять его в такой момент. Просто не может…

— Ты, идущий по головам и трупам… Ты, запускающий ядерные и водородные бомбы… Ты, повелевающий армиями и заставляющий людей биться насмерть друг с другом… Клавдия была такой отчаянной и испуганной тогда… Она плакала, говорила, что боится рожать детей, потому что-то, чем стал ты… Разъярённое воплощение самой смерти. Весь в засохшей крови, с горящими глазами и девятью хвостами за спиной. И ты был один… Без него.

На кухне воцаряется тишина. У Стайлза по коже бегут мурашки. Он не может пошевелиться. Где-то внизу громко сопит оборотень. Бодается, трётся, пытается привлечь внимание…

Элеонор поднимается из-за стола и, подойдя к волку, аккуратно берётся за его ошейник. Мягко тащит прочь из кухни.

— Пойдём дружочек. Ему нужно немного побыть одному…

И Дерек действительно идёт. Сам, не упираясь… Лишь на выходе оборачивается, с такой дикой тоской в глазах, но всё же выходит.

Вместе с тишиной приходит безысходность.

Стайлз не замечает ничего. Он не может оторвать взгляда от витиеватого узора на чашке охотницы… Линии переплетаются, скрещиваются, обвиваются, создавая невообразимый великолепный узор, который…

Он не собирается уничтожать всё население планеты. Но предсказание… Зачем ему убивать незнакомых людей? Они ведь ничего не сделали.

« — Ты уже убивал. Буквально неделю назад. — голос в голове ядовитый и резкий. Скрипучий как старые половицы.

— Это не тоже самое. Они заслужили.

— Тот мальчик… Ты помнишь того мальчика, который стрелял в тебя?

— Они бы последовали за нами и…

— СМЕРТЬ — ЭТО СМЕРТЬ! А УБИЙСТВО — ЭТО УБИЙСТВО! ТЫ ПРОСТО ЕЩЁ СЛИШКОМ МАЛЕНЬКИЙ, ЧТОБЫ ПОНЯТЬ ЭТО И ВЗЯТЬ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ… ВЗЯТЬ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА КРОВЬ НА СВОИХ РУКАХ.

— ладно.»

Но почему он один?.. Неужели Дерек погибнет… Он не допустит этого. Нет, нет, нет. Да он жизнь готов отдать за этого хмурого придурка! Хоть прямо сейчас…

Руки сжимаются в кулаки. В голове огромными неоновыми буквами сияет «растерянность»… Если ему суждено убить всех, то… То что, мать вашу?!

Как вообще реагировать, когда тебе говорят, что ты станешь ещё большим чудовищем, чем ты есть? Как реагировать, когда говорят, что ты заставишь весь мир страдать? Как реагировать, когда говорят, что твоя мать боялась тебя ещё до твоего рождения…

Какое же это всё дерьмо… Стайлз откидывается на стул и трёт лицо руками. Он чувствует себя пустым и выпотрошенным. Он хочет пойти и расспросить охотницу… Чтобы та рассказала больше… Но…

Он не хочет знать подробности. Совсем-совсем. Он хочет стереть этот вечер из своей памяти. Хочет перестать думать об этом…

В гостиной раздаётся бой часов… Ровно десять. Время иногда летит так быстро…

Он встаёт и, взяв чашки, споласкивает их в раковине. И заодно моет посуду. Пытается отвлечься.

Элеонор сидит в глубоком кресле, подобрав под себя ноги, и вяжет. Это одновременно так по девчачьи и так по взрослому, что Стайлз невольно улыбается. Эта старушка ему определённо по душе…

Дерек лежит у камина рядом со вторым креслом и, кажется, спит. Мальчишка неловко опускается на ковёр, откидываясь спиной на кресло, и смотрит на языки пламени, жадно облизывающие поленья. Волк подползает ближе и кладёт голову на его бёдра. Стайлз так и думал, что он притворяется…

— У всех охотников дома есть камины?.. Это как побочный эффект профессии, да? — он поднимает глаза на Элеонор и видит, как та нежно улыбается и поправляется очки.

— Нет… Просто я всегда мечтала, что если у меня будет свой домик, то в нём просто обязан быть камин…

Он задумчиво кивает и проводит рукой по чёрной волчьей шерсти. То там, то тут блики от огня окрашивают её в причудливые невозможные цвета… Дерек мягко чешет лапой нос, а затем обхватывает ею худые мальчишеские бёдра.

— Я знала, что когда-нибудь ты придёшь ко мне… Лис, бегающий с волком. Вот как сказала Клавдия тогда: «Он придёт к тебе уставший и потерянный. С горячей местью в груди, но великой любовью в самом сердце. И ты должна будешь напомнить ему, что его мать гордится им, потому что знает, что его выбор всегда будет верным.» — женщина откладывает спицы и прячет очки в чехол. Медленно поднимается. Зевает. — Я рассказала это, не чтобы ты решил отречься от своей задачи и подался в монахи… Я рассказала это для того, чтобы ты задумался над своими истинными ценностями. И знаешь… Это ведь действительно всегда будет только твой собственный выбор, малыш. Всегда.

Она подходит к нему и, присев на корточки, нежно целует в лоб. Поднявшись, мягко ерошит его волосы.

— Не сиди долго… Уже поздно.

Она поднимается по лестнице, а затем наверху слышится звук закрываемой двери. Дерек тихо вздрагивает.

Это его выбор. Его выбор…

Он не собирается уничтожать всю планету. Это нелогично и по-дурацки. Как если бы Бэтмен уничтожил Готэм…

Не круто.

Стайлз бросает взгляд на часы и поджимает губы. Почти одиннадцать… Спать не хочется совсем, но нужно подняться и идти в кровать. Там Хмуроволку будет удобнее.

Мальчишка тихонечко ерошит его мех на загривке и, дождавшись, пока зверь поднимет сонную морду, целует в лоб.

— Пойдём уложим тебя в кроватку, волче…

Поднявшись наверх, Стайлз тихо прикрывает за ними дверь и на ходу стягивает джинсы. Бросает их у подножья постели.

Дерек, привычно скрутившись клубочком, ложится на пол у самой кровати, и мальчишке приходится аккуратно потянуть сонного волка за ошейник, чтобы тот додумался перебраться на кровать. Стайлз ложится рядом с ним и, укрывшись, пододвигается, как можно ближе. Утыкается в пушистый загривок, вдыхая даже после душа сохранившийся запах леса, и замирает. На душе становится чуть-чуть спокойнее…

Именно на столько, чтобы можно было, наконец, закрыть глаза и провалиться в туманные грёзы.

***

Он даже не успевает открыть глаза, как его тут же вбивают грудью в стену. Ладони жестко прижимают по бокам от головы, а сзади раздаётся разгорячённое рычание.

— Дерек, мать твою…

— Лучше заткнись. Ты, маленький придурок, если ещё раз помешаешь мне и подставишься под когти, я тебе собственными зубами горло разорву! Ты понял?!

— Боже, чувак, это уже не актуально… Я не…

— Да, что ты… — оборотень выпускает клыки и, болезненно проезжаясь ими по молочной шее, ощутимо прихватывает загривок.

— Дер… Деррекк… — у Стайлза по телу пробегает волна мурашек. Во рту пересыхает.

— У неё в кармане был аконит, и она прекрасно могла сама защититься. Ещё хотя бы раз и…