— Всегда знал, что ты любишь жадных, податливых мальчиков с тугой задницей…
Раздается перезвон лифта, что, наконец, достиг нужного этажа, и одновременно с этим Тор стонет. Распаленно, гортанно.
Он дергает Локи на себя, рваными шагами пятится из кабины лифта и чуть не врезается в одну из открывающихся дверей. Локи пьяно смеется, а следом кусает щеку изнутри от побежавших перед глазами белых пятен. Ягодица отзывает легкой болью, но это только первый удар.
Он знает, что после несколько дней не сможет сидеть. Он знает, что Тор накажет его.
И это подстегивает.
Он шепчет:
— Ты можешь трахнуть меня в рот, если захочешь, знаешь…
Тор рычит и вбивает его в стену. Жестко бьет по кнопке на лифтовой панели, блокирует вход посторонних на их личный этаж. В их личный ад.
Локи ведет. Он не может перестать сжиматься, не может перестать облизывать губы и не может перестать смотреть на Тора.
Тот рычит:
— Весело тебе, да?!
И Локи зажмуривается, понимая, что еще буквально пара рычащих ноток, и он позорно обкончает свое нижнее белье. Бормочет:
— Нет, не весело… Я просто наслаждаюсь и… — Тор подхватывает его за подбородок, все же чуть осторожно сжимает пальцами шею. И Локи упивается этим, упивается тем, как чужое колено жестко давит на пах. Договаривает, задыхаясь: — Обожаю, когда тебе срывает крышу, знаешь… Ни на что бы не променял этот голодный взгляд, которым ты смотришь на меня в такие моменты.
Тор подвисает. Всего на миг, но все же. А затем гневно смеется и проскальзывает настойчивым прикосновением ему под футболку. Приближается губами к самому уху и медленно, четко проговаривает:
— Твои сладкие речи не отменяют твоего наказания, малыш. Не напомнишь как давно я тебя порол?..
И Локи просто заканчивается тут. Со стоном откидывается затылком на стену, зажмуривается и потирается о чужую ногу. Ему хватает всего пары движений, чтобы все же проиграть и кончить первым.
Имеет ли смысл слово «проигрыш», если он в итоге так же сладок, как и «победа»?.. Локи не знает. Тор вылизывает его губы ни на миллиметр не превращая это в полноценный поцелуй, и он чувствует как у него снова начинает вставать.
Локи не знает, почему Тору всегда удается сдержаться. Локи не думает над этим уже который год.
Ему нравится пачкать белье собственной спермой, ему нравится видеть этот насмешливый темный взгляд напротив.
Это предвкушение, и оно охватывает. Пробегается электрическим током по его телу, когда Тор врывается в его рот своим языком. Он все еще не целует, целоваться они будут позже, после четвертого или пятого раза, когда он уже ничего не сможет видеть из-за слез, и в Торе не останется ничего кроме нежности.
Прямо сейчас Тор просто трахает его рот своим языком. Нагло и дерзко игнорирует его язык, жестко расстегивает джинсы, дергано срывает футболку. Он все еще в классическом, до дрожи горячем костюме, и Локи знает, что готов отдать что угодно лишь бы чуть позже увидеть, как его Тор ослабляет галстук.
Ослабляет его, потому что не может дышать. Ослабляет, потому что удовольствие все еще скапливается где-то внизу живота.
Тор сжимает пальцами его ягодицы, подсаживая к себе на талию, а затем пытается нащупать вход сквозь бельё. Локи изгибается, стонет в этот дурацкий недо-поцелуй и отставляет зад.
Он чувствительный. Он растянутый. Он мягкий и податливый.
— Тебе лучше как можно скорее убедить меня в том, что это ты так постарался со своей дырочкой, а не кто-то другой, знаешь… Я не слишком хорошо контролирую себя прямо сейчас, так что…
Вспышка обжигает ягодицу, и он хватается за чужие широкие плечи, обнимает бедрами чужую талию сильнее.
На самом деле, всё — полная брехня. Прямо сейчас, — каждый гребаный день на протяжении уже нескольких лет, — Тор контролирует себя. В любое время суток и в любой ситуации.
Он контролирует себя намного лучше, чем может себе представить.
И Локи знает это. Локи не боится Тора. Тор — последнее во всем этом гребаном мире, чего ему действительно стоит бояться.
Он бормочет:
— Ну, знаешь тут все зависит от того, что именно ты хочешь услышать… Возможно, он был один или же их было несколько…
Конечно же, он издевается. Он смеется. Он шутит.
Тор опускает яркий и неожиданный, будто выстрел, удар, и Локи чуть подбрасывает. Зад начинает жечь.
— Не играй со мной, Локи. Не сейчас.
Это не кодовое слово, но Локи довольно чуток чтобы чувствовать такие вещи. Он не теряет насмешки и иронии, не теряет дерзости. Он берет родное лицо в ладони и, смотря прямо в глаза, шепчет:
— Я растянул себя специально для тебя, потому что подумал, что, возможно, тебе захочется трахнуть меня пожестче…
Тор чуть теряет равновесие, но усмехается. Принимая голодный, разорванный на вдохи и тоны поцелуй, медленно ведет их обоих в спальню.
На панорамном во всю стену окне пока что нет задвинутых штор. Он видит город.
Город внизу. Город вокруг.
Рассвет скрадывает кусочки неба с другой стороны высотки, и все, что достается им — это тьма. Она придает таинственности, загадочности и скрадывает рамки. Она голодно обводит языком свои острые клычки и позволяет им насладится друг другом. Она всегда защитит их.
Тор укладывает его на постель и шепчет:
— Ты слишком красивый для всего этого…
Он не выдыхается и не теряет своего остаточного гнева. Он просто говорит то, что думает, и Локи выгибается на простыне, когда его теплые губы прихватывают горошину затвердевшего соска.
Это — то, что есть у них и между ними. Это страсть. Это мягкость. Это доброта. Это бесконечность.
Нет дела ни до кого и ни до чего на самом деле. Локи обхватывает его талию бедрами, ловит ртом воздух, неверяще распахивая глаза. Тор не пытается убить его, но его пальцы уже внутри, и они раз за разом с нажимом проскальзывают по простате, а костяшки чуть задевают края входа. Тор просто хочет заставить его кончить снова. И снова. И снова.
Только после он примется за наказание.
Локи соображает не сразу, понимает это не сразу, и это оказывается его фатальной ошибкой. Тор не дает вырваться. Тор не дает выкрутиться. Тор ловит его жаркие стоны губами, оглаживается его тело и слизывает с головки члена каплю предэякулята.
Он добивается своего. Локи спускается себе на живот и грудь.
Он не падает в обморок после второго раза. Он достаточно вынослив теперь, чтобы продержаться всю ночь и хоть до полудня.
Смотря как Тор неаккуратным, все еще жадным движением скидывает пиджак, Локи замирает. Тор будто бы нарочно поворачивается к нему.
Он знает, чего ждет его мальчик. Он знает своего мальчика от головы и до пят. От страхов и до самых грязных мыслей.
И Локи все же получает свое вознаграждение. Лениво размазывая капли спермы по коже, он из-под прикрытых ресниц наблюдает за Тором, а затем тот все же ослабляет свой гребаный черный галстук.
Не в силах перебороть себя, Локи зажмуривается и изгибается на постели, срываясь на хриплый выдох. Не видит, как Тор вновь подходит впритык, не сразу замечает и… Он берет его руку за запястье и медленно облизывает испачканные семенем пальцы. Это пошло, это грязно, это просто дикость в каждом движении Тора, и кто Локи такой, чтобы его останавливать.
Еще в ту секунду, как галстук выскальзывает из-под воротника, Локи знает, что будет дальше. Он покорно протягивает Тору и вторую руку тоже, тот нежно оплетает их черной классической полоской ткани, а затем заводит ему за голову. Склоняется над ним во весь рост и опирается коленом меж притягательных бедер.
И смотрит лишь в глаза, когда шепчет:
— Позволишь мне выпороть тебя?..
Это глупо. Локи думает, что это глупо, потому что, не смотря на все угрозы, Тор всегда спрашивает его. Однако, это также и правильно. Тор все же до последнего заботится о нем. До самого последнего вдоха считается с ним.
И он фыркает, говоря:
— Зачем ты спрашиваешь, если…
Тор вскидывает бровь, и Локи в момент затыкается. Ощущает, как горячие губы собирают бисеринки пота на его виске, а затем язык слишком откровенно оглаживает ушную раковину. Тор с легкой насмешливой иронией отвечает:
