— Надо же, как знакомо… — Локи перебивает Одина, потягивается, а затем заглядывает ему прямо в глаза. Жёстко, медленно говорит: — До меня дошли слухи, что вы подняли на него руку, буквально вот недавно… Пока меня не было.

Один прищуривает свой единственный глаз, лёгким движением захлопывает папки, а затем сплетает пальцы в замок, ставя локти на стол. Долго смотрит на него в упор, но Локи не ведётся на этот суровый взгляд.

Затем слышит:

— Тор вёл себя непозволительно и потерял над собой контроль. Я не собираюсь оправдываться перед тобой и объяснять тебе свои методы воспитания, но, — мужчина садится ровнее и хмыкает. По позвоночнику Локи неожиданно скатывается капля холодного пота. — Ты ушёл, оставил его и не позаботился о том, чтобы удержать его от необдуманных действий. Требовать от меня извинений или покаяния сейчас — верх глупости и низости. Если бы тебе было до него дело тогда, ты бы вмешался, а сейчас… Как насчёт примолкнуть и не лезть в это?..

Они на равных. Отлично. Придя сюда, Локи хотел показать, что он выше/опытнее/старше, но… Он знает, что это не так. Они оба знают, что это не так.

И поэтому то, как сейчас Один показывает, что не собирается его принижать, очень льстит.

Они всё же на равных. Так намного интереснее.

— Хорошо. Один-один, — он поджимает губы, чуть кивает. Фыркает. — Что случилось с семьёй Лафея?

Один чуть выжидает, будто бы обдумывает что-то. Затем продолжает говорить:

— Однажды те люди, что называли себя друзьями твоего деда, решили в очередной раз разыграть его. Они попросту выкрали его жену. И вряд ли в их планах было то, что случилось в итоге, но… — мужчина вздыхает, медленно поворачивается на кресле и поднимается. На нём всё ещё его официальный чёрный костюм, официальный чёрный галстук. Локи в своей домашней одежде и милых носочках выглядит довольно «иначе», по сравнению с ним. — Дело дошло до изнасилования, но отец Лафея запретил своей жене подавать заявление в полицию. Оскорблённый тем, как она предала его, выставила в плохом свете перед друзьями, он в очередной раз избил её…

Локи зевает. Да, это определённо трагедия и так далее, и тому подобное, но… После того, через что прошёл он сам, — мелочь.

Он сочувствует своей бабушке, сочувствует ей от всего сердца, но… Это пустая эмоция. Судя по данным, которые для него любезно раскопал Старк, она уже давным-давно мертва.

Так какой смысл?.. Выражение «лучше поздно, чем никогда», тут определённо не к месту.

Один складывает руки на груди и остаётся у окна. Полубоком, будто бы каменное изваяние, он стоит и смотрит своим единственным глазом куда-то туда, наружу, далеко-далеко… В непостижимое «вчера» или, может, недостижимое «завтра». Локи не будет лгать, если скажет, что испытывает определённую долю уважения к нему.

Не к тому, как мужчина правит своей семьей, но к тому, как правит миром, выстроенным вокруг себя. Выстроенным из самых, что ни на есть, руин.

Так ведь обычно и бывает… Когда тебе неожиданно, хоть и по твоей же просьбе, вдруг открывается вся информация об интересующем тебя человеке, — все его счета, всё имущество, все связи, всё прошлое, — ты в любом случае начинаешь улавливать суть. Суть этого самого человека.

— Твой отец всегда был очень ответственным. Если он ставил перед собой цель, он добивался её любыми способами. Иногда казалось, что ему подвластен весь мир… Если было нужно, он мог менять не только окружающих, но и себя. Поняв, что от отца ему никак не избавиться, никак с ним не договориться и никак его не изменить, Лафей решил, что должен просто убить его. Убить ради общего блага, — Один вздыхает так, будто бы именно это, эта способность и убила его отца, но… Его убила не способность. Его убил Локи. — В нём не было заложено всех этих «злодейских» черт, в нём не было жажды крови и приверженности к насилию, но… Он перекроил себя, перестроил своё сознание. Вскоре после произошедшего он убил его. Я помню, как мы несколько часов подряд долбили лопатами промёрзлую землю где-то на окраине, чтобы выкопать могилу и скинуть туда тело. И Лафей был счастлив, но его мать — нет. Она не смогла простить ему убийство мужа, которого, как оказалось, любила всем сердцем. Это морально уничтожило его, твоего отца. И всё изменилось.

Он замолкает, а Локи потирает переносицу. Чуть вскидывает брови, но так ничего и не спрашивает. Даже если бы и хотел, то… А что тут спросишь? Почему некоторые люди такие идиоты, что, влюбляясь, готовы терпеть и побои, и унижения? Или же почему благие намерения постоянно и всех заводят в такие жуткие дебри?

Вместо того, чтобы спросить, он неспешным движением меняет ноги местами и вздыхает.

— После этого вы и начали приторговывать, да?.. Вам это, конечно же, было не по душе, но он был вашим другом, да, мистер Одинсон?.. Неудивительно, что вы решили присмотреть за ним, только вот… Прошу меня простить, захрена, а? — он сжимает губы в нитку, тонкую и разозлёно-надменную. Переплетает руки на груди. — Если бы он умер, вам же было бы лучше, разве нет?! Да всем было бы лучше, разве нет?! Он убил собственного отца, упёк мать в психушку и… Почему вы пошли за ним, а? Я знаю, что вы не раз вытаскивали его зад из передряг. И я спрашиваю: зачем?

— Ты ещё мальчишка. Не понимаешь многого и… — Один мягко усмехается, скорее даже не ему, а своим воспоминаниям.

Но Локи задевает. И он неожиданно вспыхивает.

— Какого хрена, а?! Да я пережил побольше вашего, чёрт подери, не смейте называть меня сосунком, если не хотите схватить пулю меж глаз. Я наравне с вами. И я не прошу, я требую уважения к себе. Я достоин вашего уважения, — он стискивает зубы и еле сдерживается, чтобы не ударить кулаком по столу, придавая вес своим словам.

Один поворачивается и внимательно смотрит на него. Говорит:

— Если ты хочешь стать тем, кем хочешь, ты должен привыкнуть к тому, что никто не будет уважать тебя. Никому не будет дела до твоей жизни, до жизни твоих близких. Всем будет плевать на твою боль, на твои сложности, — он смотрит внимательно, долго. Одним лишь взглядом осаждает Локи и остужает его зарвавшийся, неустойчивый сейчас пыл. Говорит: — Если ты хочешь стать тем, кем действительно хочешь, ты должен отпустить своё прошлое и прекратить требовать от людей похвалы и уважения. Твой отец мёртв, Локи. Пора бы идти дальше, а не проецировать на всех твою жажду принятия, которое ты не смог получить от него.

Повисает тишина. Один отворачивается, а у мальчишки рот приоткрывается. Он неслышно, мелко хватает им воздух, сердце бьётся сильно, неспешно, и комната… комната начинает уменьшаться…

— Все эти годы он писал мне изредка. Каждое письмо почти полностью было посвящено тебе. И мысль была лишь одна: он гордился тобой. Всегда гордился тобой и тем, в кого ты превращался.

Комната остаётся на месте, он остаётся на стуле. Всё в порядке. Всё в порядке.

Локи осоловело моргает и берёт себя в руки. Прочищает горло, кусает щёку изнутри и откашливается. Один спокойно говорит:

— Слева от тебя шкаф. Внутри графин с водой. Можешь налить себе выпить.

Медленно глубоко вдохнув, мальчишка поднимается, неспешно смачивает горло, а затем возвращается на место. Спокойно проговаривает:

— Прошу меня простить за это непозволительное поведение. Я постараюсь держать себя в руках.

Мужчина усмехается. Вновь. Кивает, всё ещё глядя в окно.

— Быстро схватываешь. Молодец. Что до твоего отца… Я не убил его потому же, почему бы и ты не убил Ванду Максимофф, даже если бы узнал, что она вырезала всю свою семью. Так понятнее?..

Локи хмурится, чуть поводит пальцами вновь закинутых на чужой стол ног… Как бы там ни было, Один поставил его на место, но не попытался запугать. Просто напомнил, что его слабость не должна брать над ним верх, и всё.

Будто бы наставник или учитель… Если говорить откровенно, Локи был бы не прочь стать его учеником в том, что касалось бы торговли и всего подобного.

— После этого… Как оказалось так, что вы были знакомы с моей матерью?.. Это же были вы, да?.. Тот самый человек, который якобы сделал меня вместе с моей матерью, по мнению Лафея?..