Хрустя сладким яблоком, заходит в гостиную. Обычная прямоугольная комната встречает его какой-то молчаливой величественностью. У стен несколько комодов из темного дерева, шкаф со стеклянными дверцами и посудой, похоже, фарфоровой и разукрашенной, будто рукой самого искусного мастера. Все стены увешаны чудными полотнами: на одних странные абстракции, на других далекие галактики, прорисованные до мелочей.

Он останавливается у каждой, с мягкой восхищенной улыбкой долго разглядывает.

В центре, на потертом ковре перед камином, диван, с боков кресла. Кожаная ткань на ощупь мягкая и тонкая, но, видимо, крайне прочная, иначе мебели, обтянутой ею, здесь бы не было. Её цвет — насыщенный цвет густой крови.

Красиво.

Локи с улыбкой проходит мимо невысокого кофейного столика и подходит к камину. Вздыхает.

Он почти может представить, как зимой грелся бы у этого камина, как огонь облизывал бы его продрогшие пальцы, а плечи покрывались мурашками под пледом. Ему почти жаль, что этого не произойдёт.

На каминной полке стоят какие-то милые мелочи. Пальцы тянутся к фотографии в резной металлической рамке, и его губы немного напряженно сжимаются.

На снимке трое мальчишек. Самый старший, на вид лет восемнадцать, статный и грозный. Его классическая стрижка темного цвета будто так и кричит, насколько он правильный.

Рядом с ним маленький Тор. Его светлые волосы лезут в глаза, похоже, во время съемки было ветрено, а на лице такая улыбка, что сердце Локи отчего-то замирает. Малыш за стеклом кажется таким милым и расслабленным.

И около него еще один. С темными кудряшками, хитринкой в глазах и пальцами, которые подставляют самому первому рожки. Ему лет четырнадцать, наверное.

И почему-то он точно уверен, что первый — Тюр, а второй Бальдр. Потому что, ну, не могут человека с почти что военной выправкой звать Бальдр!..

Отставив фотографию на место, он тянется к мобильнику, лежащему в кармане мягких штанов. Брюс так и не ответил.

«Это неприлично — игнорировать, когда с вами разговаривают. А если я тут уже умер, став жертвой братоубийства? Л²»

Хмыкнув, он блокирует телефон и поднимает глаза от каминной полки, смотрит чуть выше. Тут же строчит новое сообщение.

«У них тут огромная плазма. Л²»

«И я подумывал украсть её. Л²»

«Засуну эту огромную плазму в свой маленький рюкзак и продам её на гаражной распродаже. На дорожке перед гаражом. Хочу увидеть лицо Тора, когда он приедет и зайдёт в гостиную. Он будет в бешенстве, и у меня начнется очередная тренировка по бегу. Л²»

«Я думаю, у него проблемы с отцом. Он ведь младший, наверное, чувствует себя недооцененным. Хотя его папаша тоже хорош, слишком уж высокие планки ставит, как мне кажется. Л²»

«Один предложил мне научить его выдержке и хладоумию (не знаю, есть ли такое слово, но не важно) Л²»

«И нет, я не буду ему помогать, но спасибо, что спросили. Мне еще дорога моя шкура, тем более он меня ненавидит. Л²»

«Вы такой интересный собеседник, мистер Беннер. Л²»

Усмехнувшись, он выкидывает огрызок в мусорку на кухне, до которой успел дойти, пока строчил сообщения, и берет еще одно яблоко. Живот урчит, говоря, что этого недостаточно, но Локи прячет телефон в карман и идёт дальше по коридору первого этажа.

Увидев, что там еще порядка трех комнат, мальчишка не удивляется. Если смотреть с улицы, дом выглядит действительно большим.

Сообщение от Брюса так и не приходит.

Он находит дверь под лестницей, открывает, нажимает на выключатель рядом со входом. Лесенка, ведущая вниз, прочная и, похоже, используемая. Наверное, там что-то стоящее.

Это оказывается бассейн. Метров на пятнадцать, пустой. У самого потолка на одной из стен маленькие окошки, из них видно задний двор дома.

Снова откусив от яблока, Локи идёт к противоположной стене. На ней две двери, за ними сквозная душевая и какое-то подобие раздевалки. Несколько полок, скамейка, крючки.

Открыв вторую дверь, он оказывается в тёмной комнате. Здесь нет окошек. Ощущая босыми ступнями колкий ковролин, мальчишка пытается найти на стене выключатель. Получается не сразу.

Когда лампы под потолком загораются, первое, что он видит — это он сам. Противоположная стена — зеркало.

— Вау, — он выдыхает восхищенно и радостно. Отчего-то хочется танцевать прямо здесь и сейчас. Смотреть, как руки и ноги двигаются, как тело живёт и становится ритмами музыки.

«У них тут в подвале большая комната с зеркалом. У скольких процентов извращенцев было зеркало во всю стену в подвале? Л²»

Он смеется, чувствует себя таким свободным. Возможно, если у него появится свободный часик, и дома никого не будет, он принесет сюда музыку и вспомнит, чему его учили на танцевальных занятиях, куда его заставляли ходить седьмые опекуны. Которые также помогли ему освоить рисование, водили на курсы хороших манер, в католическую школу, а еще в итоге захотели подстричь. Именно из-за последнего он и сбежал. Католическая школа еще ладно, тоже ведь школа, но его волосы…его волосы не позволено было трогать никому из «родителей».

Осмотрев все остальное пространство, боксерскую грушу, висящую под потолком, несколько тренажеров и кучу гантелей, он выключил свет и, вернувшись назад на первый этаж, закрыл дверь под лестницей.

Яблоко опять кончилось, и, сходив на кухню, он выбросил огрызок. Есть хотелось, но обед был снова отложен. Кому он нужен, если у него впереди еще неизученная половина дома и задний двор?..

Но в оставшейся части первого этажа не оказалось ничего интересного. Три комнаты, две из которых, похоже, были гостевыми, а третья принадлежала одному из старших братьев. Ещё там была довольно больших размеров библиотека, но, увидев, что это она, Локи тут же закрыл дверь и грустно развернулся, чтобы идти дальше.

Он не успеет прочитать и одну десятую. Не успеет, потому что у него всего четыре недели, и они должны быть заполнены зубрежкой.

Фригга, конечно, права и бла-бла-бла, но он отчего-то не хочет здесь оставаться. Уже который день подряд он ложится вечером в постель и чувствует себя лишним в этой семье и в этом доме.

Тор прав — он подкидыш, не более. И будет подкидышем в каждой чертовой новой семье.

Ему просто нужно дождаться восемнадцати. Остался год и четыре месяца. Ему просто нужно выжить за это время.

Всё ещё стоя перед закрытой дверью библиотеки, он сжимает ручку и, не удержавшись, вдруг бьет по ней кулаком.

— Сука!.. — рычание выходит диким и безвыходным.

Когда ты полдетства проводишь среди грязных детдомовских, и твоё образование выходит самую малость выше среднего, то книги — все, что у тебя есть. Читать всё, что попадается под руку, от мировых классиков до «основ термодинамики»; читать во всех семьях, в каких можешь найти литературу; читать и становиться эрудированным, просто потому, что если детдомовский, а при этом еще и тупой, то место тебе на улице.

Никто не будет пробивать тебе дорогу в жизнь, если сам её не пробьешь.

«У них так много книг, что у меня замирает сердце. Я думаю, что перееду из комнаты в библиотеку. И вы больше никогда меня не увидите и никогда не сможете поговорить (а все потому, что нужно отвечать на смс) Л²»

«Стоп. Мистер Беннер, вы же умеете писать смс, правда?»

Пальцы немного дрожат, когда он набирает это сообщение. Он должен солгать, чтобы все вышло так, как он хочет.

И его план важен и предельно прост.

Выучить, сдать пробники для перехода в следующий класс, «просто, понимаете, я хочу проверить свои силы, потому что предыдущая школа была сильнее, и, возможно, у меня получится перейти», а затем уехать. В другой штат, куда-нибудь, чем дальше, тем лучше, найти какую-нибудь букинистическую лавку/кофейню/магазин и, устроившись на работу, нормально прожить до следующей осени. Или даже зимы.

Потом «случайно» оступиться, показаться властям и здравствуй, восемнадцатилетие.

Для всего этого ему нужно лишь три вещи: деньги, поддельные документы и вызубренные предметы. У него есть четыре недели, и этого более, чем достаточно.