Встав, быстро одеваюсь и иду открывать, ожидая увидеть за дверью кого угодно, но только не Чияко-сенсей. Вот кто-кто, а она ни разу ко мне не заходила.

— Сенсей? Здравствуйте, — машинально поправляю растрепавшиеся после сна волосы.

— Доброе утро, Сэй-кун, — она улыбается, но как-то вяло. — Можно войти?

— Да, конечно.

Она переступает порог, очень долго возится в коридоре, разуваясь, и наконец проходит в комнату, где я, против обыкновения, сажусь на стул сам, а кресло предлагаю ей.

— Что-то случилось? — спрашиваю я и тут же мысленно обзываю себя идиотом: конечно, случилось. Вчера. С Накахирой.

— Ох, даже не знаю, что теперь делать, — она страдальчески сводит брови и качает головой. — Минами-сенсей пока не заявляет в полицию, я не представляю, сколько они ещё продержат его там.

Такое чувство, будто мы продолжаем прерванный только что разговор. И продолжаем, естественно, с середины.

— Уверен, полиция во всём разберётся, — говорю я, чтобы не молчать.

— Но он ничего не рассказал, понимаешь? Нет никаких улик, кроме его признания. Но он так твёрдо стоит на своём… Не знаю, зачем он это сделал.

Чияко беспокойно теребит край пиджака и водит бессмысленным взглядом по стене. Если я правильно угадал причину её прихода…

— Может, вы бы сами могли вызвать полицию, если Минами-сенсей тормозит процесс?

— И он там совсем один, в этом жутком изоляторе… — старушка качает головой и зажмуривается. — Совсем один. И заперт. Там же так скучно…

Стараюсь вздохнуть не слишком громко и сохранить лицо непроницаемым. Как я и думал… Чияко лишилась своего любимого мальчика, теперь ей просто не с кем поговорить и пожаловаться. Своей жилеткой она предсказуемо выбрала меня. В семь утра…

— Я могу чем-то помочь, сенсей?

— Навести его, — говорит она словно само собой разумеющееся. — Сейчас ему как никогда нужна наша поддержка.

Ну да. Особенно моя.

— Я не уверен, что…

— А как твои дела? — Чияко так резко меняет и тему, и тон, что я осекаюсь.

Теперь она смотрит на меня с испытующей улыбкой, слегка прищурившись, как будто минуту назад не убивалась по своему Накахире.

— Мои?.. Да всё хорошо, спасибо.

— Мы так давно с тобой не разговаривали, — она чуть подаётся вперёд. — Как твой Боец? Как твоя учёба? Как дома?

О, нет, только не это. Накахира всё это время был полезен в качестве отвода. Внимания старушки. От меня. Это с ним она любила поговорить по душам, а меня не очень-то разговоришь. Но за неимением Накахиры… Вот теперь окончательно ясно, зачем она пришла.

— Спасибо, всё хорошо, — повторяю я, не желая вдаваться в детали.

— Знаешь, то, что ты сделал с ним…

— Чияко-сенсей, — перебиваю я, пока её не понесло, — лучше расскажите, как ваши дела. Вы нашли Накахире Жертву?

— К сожалению, нет. Я ещё раз просмотрела все дела и характеристики выпускников и даже третьекурсников, но никого подходящего нет. Либо Жертва слишком слаба, либо воспитана по методикам американской школы. Всё-таки не хочется, чтобы в Накахире-куне пропадал такой потенциал. Ты был самым подходящим кандидатом, и я до сих пор считаю, что именно он и является твоим природным Бойцом.

— Сенсей, а вы говорили об этом Накахире? В последнее время.

— Как раз в пятницу и говорила, — невесело усмехается она. — Не обижайся, Сей-кун, я сказала всё как есть. Проблема не в Накахире-куне, а в тебе. Ты никогда не был к нему расположен настолько, чтобы принять и дать Имя. Если бы ты отнёсся к нему с чуть большей симпатией, из вас вышла бы отличная пара.

Закрываю глаза и медленно выдыхаю… Накахира, ты идиот. Клинический идиот. Да во всём Токио я не найду второго такого идиота, даже если буду месяц искать! И вы, сенсей… удружили, нечего сказать.

— Вы ошиблись, — говорю я серьёзно. — Мне жаль.

Она расстроено кивает, не столько соглашаясь, сколько показывая, что наконец приняла в расчёт моё мнение.

Изолятор — это, наверное, самое неприятное место во всей школе. За исключением кабинета Ритсу, разумеется. Чтобы добраться до него, нужно пройти насквозь весь административный корпус, миновать тренировочный зал и идти ещё около минуты по застеклённому коридору, соединяющему основное здание с небольшим двухэтажным аппендиксом, где на первом этаже располагается охрана, а весь второй занимают пять одинаковых крохотных комнат с прозрачными дверями и вмонтированными в стены датчиками, не дающими загрузить Систему. Хвала небесам, сам я в изоляторе никогда не сидел, зато неоднократно навещал Хироши, которого первое время часто ловили на продаже мобильных телефонов и ноутбуков, пока он не научился как следует шифроваться.

Несмотря на заполненный охраной нижний этаж, изолятор кажется местом пустынным и отрезанным от всего мира. Хоть в комнате есть все удобства, голодом не морят, никаких телесных наказаний не применяют, находиться здесь больше часа жутко даже тем, кто просто пришёл кого-то навестить. Ни звуков с улицы, ни посторонних шорохов — стерильная тишина. Окна в комнатах и в коридоре очень маленькие и сделаны так высоко, что, кроме неба, ничего не разглядеть. Встать не на что, подтянуться тоже не получится — нет подоконников, гладкий пластик сливается со стеной, за него не зацепиться. И что самое неприятное, окна всё время закупорены, ручек на них, понятное дело, не предусмотрено. Поэтому самый страшный враг и пытка здесь — это скука.

Вхожу в здание охраны, уже привычно даю одному из этих мордоворотов провести вдоль всего тела металлоискателем, распахиваю куртку, достаю из кармана книгу и кладу на стол.

— Можно передать?

Охранник берёт её в руки, пролистывает несколько страниц и хмурится.

— Что это? Это ведь не учебник.

— Просто роман. Вряд ли кому-то придёт в голову читать в изоляторе учебники.

Он ещё раз скептически осматривает книгу, трясёт над столом, как будто из неё может выпасть заточка или напильник, и возвращает мне.

— Да, можно. У тебя полчаса, иди.

Меня не провожают — уже знают, что сам я не заблужусь. Поднимаюсь по лестнице, отворяю тяжёлую железную дверь и вхожу в затемнённый коридор, освещаемый только скупым светом из окон. Лампочки здесь включают лишь по вечерам.

Накахиру нахожу в средней комнате. Он сидит на кушетке — единственном предмете мебели, кроме привинченных к полу стола и табуретки. К слову, кушетка тоже привинчена. Большую часть времени изолятор пустует, лишь изредка сюда приводят разбушевавшихся Бойцов, которым ещё не назначили лечение. Ну или мелких преступников, пойманных на краже или драке, за которыми пока не приехала полиция. Так что больше чем на сутки здесь никто не задерживается. У Накахиры пошли вторые.

Замечает он меня не сразу, потому что сидит, низко опустив голову и закрыв лицо руками. Только когда я подхожу к стеклянной двери, испещрённой многочисленными отверстиями для воздуха, и стучу по ней один раз, он будто просыпается, сначала недоверчиво смотрит на меня, а потом встаёт и подходит, улыбаясь.

— Сэймей? Я так рад, что ты пришёл.

Ну ещё бы. Он сейчас любому будет рад, хоть охраннику.

— Привет. Скучаешь?

— Ну… — он неловко усмехается, обводя глазами комнату. — Ты не волнуйся, со мной всё в порядке.

— Да мне плевать. И волноваться я за тебя не собирался. Просто хочу узнать, зачем ты это сделал.

— Я не крал её на самом деле, — быстро шепчет Накахира, словно открывая мне великую тайну.

— Знаю, придурок. Спрашиваю: зачем взял вину на себя? Тебе что, в тюрьму захотелось?

Накахира кусает губы и нервно дёргает хвостом.

— Я просто не хотел, чтобы ты пострадал.

— Кончай молоть чушь! — бью ладонью по стеклу, и он вздрагивает. — Не разыгрывай благородство — выглядит убого. Неужели ты правда рассчитывал, что после твоего признания я прибегу к тебе, рассыпаясь в благодарностях, а в качестве ответной «услуги» разделю с тобой Имя?

Накахира поджимает губы и отворачивается. Я вздыхаю и прикрываю ладонью лицо. Да, именно так он себе всё и представлял. Точно полоумный.