Ну и зачем мне это? Я уже было приготовился писать, но теперь откладываю ручку и поднимаю голову. В классе опять почти все Бойцы. Мне вот интересно, на что рассчитывают учителя, составляя расписание, мягко говоря, через задницу? Когда ты попадаешь на важный по сути урок, но всю дорогу вынужден слушать какие-то сугубо бойцовские тонкости ведения боя. Я понимаю, что наш профильный предмет — психология, ну ещё и наука о человеке, конечно, — но экзамен-то по теории боя нам тоже сдавать. И что я буду на нём рассказывать? Как моему Бойцу высчитать какие-то там проценты для атаки? Может, тогда Боец вместо меня расскажет, как подавить вражескую Жертву ментальной атакой ещё до начала поединка? Вот цирк-то...

А в аудитории сегодня знакомые всё лица. Ямато с Коей сидят у окна почти в обнимочку и о чём-то воркуют вполголоса, хотя Коя ещё умудряется что-то записывать. Кинка, как обычно, развесил уши на первой парте — думает, если всё прилежно законспектирует, станет хорошим Бойцом. Ну-ну. Рока, спрятавшись за последней партой, меланхолично грызет ручку, чередуя с орешками, которые то и дело таскает из-под стола. А ближе к началу класса сидит сосредоточенный Накахира, остервенело записывая за сенсеем. Агацума, после того что выкинул на прошлом уроке, ясное дело, отсутствует. Одним словом, скукота.

— Как выходные? — спрашиваю я шепотом, повернувшись к Мимуро.

— Тухло, — он опять морщится, но в беседу втягивается с заметным воодушевлением. — Сестра вытянула на каток, как будто не знает, что я коньки видел только по телевизору. Хотела меня научить, но... — он непроизвольно потирает локоть, где — я уверен — у него теперь красуется живописный синяк. — А сам как? Домой ездил? Как там твой мелкий поживает? Сильно соскучился?

— Ну да, сначала домой, — постукиваю пальцами по столу, приняв независимый вид, и добавляю как бы между прочим: — А вчера... Бойца взял.

— Не может быть! — Мимуро резко поворачивается ко мне, чуть не смахнув локтем тетрадь.

— Маэда-кун, вы мешаете! — Ямада-сенсей сурово смотрит на нас, и на полминуты мы вынуждены замолчать.

Но Мимуро едва дожидается, пока внимание учительницы всецело займет кто-нибудь другой, и опять наклоняется ко мне:

— Ты дал Накахире своё Имя?!

Да, редко я слышал от него такое возбужденное шипение, это того стоило. Скашиваю на Мимуро глаза из-под ресниц и осторожно улыбаюсь.

— Не Накахире.

— А кому же?

Смакую каждую букву, выговаривая эти два слова:

— Агацуме Соби. Так зовут того парня, — точно знаю, что мне не придется ничего уточнять.

Мимуро медленно выпрямляется и сразу теряет к делу интерес — естественно, решил, что я его разыгрываю.

— Ну поздравляю, — отворачивается: ещё и обиделся.

— Думаешь, я вру?

— Нет, я думаю, у тебя наконец появилось чувство юмора. Пускай и своеобразное.

— Мимуро, а ты знаешь что-то об этом парне? — мне кажется, что должен знать, иначе откуда такое недоверие?

Мимуро молчит секунд десять, глядя перед собой, как будто всё ещё не может определиться: обижаться ему как следует или нет, но потом с неохотой отвечает:

— Да о нём все что-то знают.

Ну да, все, кроме меня — того, кому знать просто положено. И если походить по школе с расспросами и от каждого «знающего» человека получить по фрагменту, можно собрать паззл целиком. Вот только мне интереснее копать самому и делать собственные выводы, а не опираться на чужое мнение.

— И о чём же конкретно знаешь ты?

Мимуро задумчиво подпирает кулаком подбородок. Его классический жест, когда он изображает «осведомленность», тайное «знание» или вселенскую скуку, если дело его вроде как не касается. Правда, сейчас это, скорее, жест недоверия.

— Сэй, а это точно был Агацума? Ну, который с урока ушёл? Это действительно он?

— Паспорт я с него не спрашивал. Но на вопрос ты так и не ответил. Что тебе известно о нём?

Мимуро колеблется, словно я прошу его открыть мне сокровенную тайну.

— Сильнейший Боец последнего десятилетия. Личный ученик директора, — одним словом, ничего нового. Всё это я уже слышал и от Хироши. — Знаешь, когда я увидел его с Ритсу там, внизу, у меня была мысль, что это он, но...

— Но что смутило?

— Наверное, его поведение на уроке. Ученик Минами, тем более Боец, должен быть тише воды, ниже травы, ходить по стеночке, по большей части молчать и так далее.

— То есть быть бездушной машиной?

В ушах звоном отдается это отчаянное полузадушенное «Сенсей!» Как хоть на секунду можно допустить, что Соби — не более чем сложный исправно работающий механизм? Мне лучше остальных известно, каким он умеет быть и что за маска это тщательно скрывает. Правда, пока что срывает он её только перед Минами. Мне ведь за весь вчерашний день не досталось ничего, кроме односложных ответов и «Да, хозяин». Хотя нет, вру. Досталось кое-что ещё. Кое-что тёплое, приятное и, наверное, даже светлое. Но это было во время поединка, и чем дольше я думаю о его словах, тем больше сомнений в их правдивости возникает. Может ли статься так, что Агацума сказал их всего лишь потому, что он великолепный Боец, который умеет играючи обращаться со словами? Ведь со мной он пока держится по большей части послушно-отстраненно. С другой стороны, чего я ждал в первый день-то? Я и сам пока не спешу перед ним раскрываться. Мне по сценарию положен имидж немногословного серьёзного хозяина.

— А разве это не показатель первоклассного Бойца? — спрашивает Мимуро, вырывая меня из задумчивости.

— Да, наверное.

Решаю с ним на первых порах согласиться, чтобы не развивать пока новую и неясную для меня тему. Просто до недавнего времени я считал, что так оно и есть. Ты отдаёшь приказ — Боец молча выполняет. И всё, больше ничего не нужно. Не имею понятия, с чего вдруг и, главное, когда появились сомнения, но, опредёленно, сначала нужно узнать Агацуму получше и хорошенько поразмыслить над всем этим на досуге. А делиться с Мимуро сырыми домыслами не стоит. Он меня просто не поймёт.

До конца урока мы досиживаем молча, кроме того, Ямада-сенсей стала всё чаще на нас поглядывать. О чём все это время думает Мимуро, не представляю, но, кажется, он всё ещё мне не верит.

— Дождись меня в коридоре, — прошу я, когда звонок возвещает об окончании бесполезной для нас лекции.

Мимуро это явно не по душе — да, да, всё ещё обижается, я понял уже, — однако в итоге любопытство пересиливает, и, кивнув, он выходит за дверь. Я собираюсь нарочито медленно, провожая глазами последних учеников. Накахира, покидая класс, смотрит на меня с подозрением, будто желая уличить в каком-то преступлении. А Кинка, с которым мне по идее предстоит драться через несколько часов, делает вид, что меня вообще не замечает.

— Сенсей, простите, — подхожу к учительскому столу, забрасывая сумку на плечо.

— За ваше поведение на уроке? Аояги-кун, если мои лекции кажутся вам ненужными, вы можете не приходить. Вы же знаете, что я не отмечаю посещаемость.

— Я прошу прощения, — опускаю глаза: мол, виноват и очень сожалею. Лишь бы она не принялась читать мне нотацию, я к ней не за этим подошёл. — Но я бы хотел поговорить о сегодняшнем поединке. Накахира-кун сказал, вы хотели поставить нас против Sleepless.

— Да, я понимаю ваши сомнения, их потенциал куда выше, чем ваш... — Нет, ну нормально? — Но сражения с более сильным противником намного перспективнее, так как...

— Сенсей, дело не в этом. Боюсь, поединок придётся отменить.

— Основания? — она недовольно сощуривается.

Ясное дело, известие её в восторг не привело. Во-первых, зал уже забронирован, а свободное время для боев по минутам расписано, а во-вторых, тех, кто отлынивает, здесь тоже не любят.

Глубоко вздыхаю и крепче стискиваю лямку сумки. В жизни бы не подумал, что так разволнуюсь, озвучивая уже свершившийся факт.

— У меня новый Боец. И я только вчера дал ему своё Имя.

— Новый... Боец? — бровей Ямады-сенсей уже не видно под чёлкой. Я, в принципе, её понимаю: парень, который с одним-то Бойцом никак не мог сойтись, теперь заявляет, что взял себе другого. — Не Окава-кун?