Зрение возвращается, я снова могу дышать. Только почему-то мне кажется, что дышу я спокойно и свободно и одновременно — часто и тяжело. И сердце отчего-то колотится странно, как будто с перебоями. И, лишь как следует прислушавшись к себе, понимаю… Я чувствую два дыхания, и сейчас два сердца бьются в моей груди. Соби, ты ощущаешь это?
Похоже, что очень даже ощущает, потому что его глаза лихорадочно, но слепо шарят по полу, пальцы царапают грудь, и самого его трясёт. Я же, напротив, растворяюсь в противоречивых ощущениях, плаваю в какофонии барабанящих стуков, прогоняю через лёгкие два потока воздуха, и мне… не то чтобы хорошо, скорее, мне пьяно и одуряюще. Но всех этих ощущений для меня одного слишком много, к тому же где-то в районе груди появляется знание боли — не сама боль, а именно знание, — и это далеко не приятно.
Зажмуриваюсь и сосредоточенно дышу, стараясь взять под контроль новые чужие чувства, мысленно запираю их в ящик и задвигаю вглубь себя. Становится намного легче, в моей груди по-прежнему бьётся лишь одно сердце — моё собственное. Буквы на горле Соби бледнеют, он тяжело вздыхает и выпрямляется. Руки плетьми повисают вдоль тела. Он смотрит в пол остекленевшим мёртвым взглядом.
— Beloved, — зову я.
Он поднимает голову, хмурится, но складка на лбу тут же разглаживается. Иссохшие губы размыкаются, и я различаю еле слышное:
— Да… хозяин.
Вот и прекрасно. Похоже, он всё понял как нужно.
— Не слышу. Громче.
— Да, хозяин, — а вот теперь его голос обретает твёрдость. Я довольно киваю.
Он смотрит на меня, я — на него. Мы молчим. Я не знаю, что теперь нужно делать. Не имею понятия. Вот и всё. Теперь он — мой Боец, он принадлежит мне, а я пребываю в лёгкой растерянности.
Опускаю глаза и натыкаюсь на кровавое полотно на его груди. Кровь продолжает сочиться из свежих ран, несколько капель уже доползли до живота. Да и щёки у него совсем бледные. А ведь ему ж ещё как-то сейчас в корпус возвращаться. Ну ничего, дойдёт. Куда более важный вопрос — как я-то сам дойду? Меня уже ноги еле держат, если честно. Силы потратил куда больше, чем неделю назад, разорившись на Саки, Накахиру и Року в один вечер. Мне явно нужна передышка, а вот ему этого видеть не нужно.
— Ладно, иди. Понадобишься — вызову.
Его зрачки расширяются. Он не двигается.
Нет, ну а на что ты рассчитывал? Что теперь мы будем счастливо обниматься? Или что сейчас состоится задушевный разговор, который начнётся с моего заинтересованного: «Расскажи мне о себе»? Не будь наивным, Агацума. Ты — Боец, я — твоя Жертва. Я просто приказываю, а ты просто подчиняешься — и не отсвечиваешь, когда я в тебе не нуждаюсь.
— Ты чего-то не понял, Соби? Я сказал: иди. И хочу предупредить сразу: повторять я очень не люблю.
Он часто моргает, опускает голову, бормочет:
— Да, хозяин.
Потом неловко отклеивается от стены, пытается запахнуться порезанной рубашкой, но только ещё больше пачкает её в крови. Сейчас он выглядит жалко. Я отворачиваюсь. Неужели только с Минами он самый сильный, самый лучший, самый замечательный?.. А без него он хоть чего-то стоит? Нет, неверно. Не «без него», а «со мной». Теперь я должен сделать всё, чтобы он был лучшим и со мной. И опять не так. Не просто лучшим, а куда лучше, чем с Ритсу — вот это уже правильнее. И пусть ублюдок утрётся.
Краем глаза замечаю, как Соби, наконец кое-как справившись с одеждой и буквально собрав себя по кускам, пошатываясь доходит до двери. Там на миг останавливается, поворачивает голову.
— До свидания, Сэймей.
Ещё несколько секунд напрасно ждёт моего ответа и уходит.
Я подхожу к окну и тяжело упираюсь ладонями в подоконник, глядя ему вслед. Голову ведёт от малейшего движения, мышцы сводит, особенно в ногах. Под конец я не выдерживаю и съезжаю по стенке на пол. Сижу так минут десять, закрыв глаза и глубоко дыша. Уже давно нет никакой эйфории, радости, возбуждения или подъёма. Только смертельная усталость и головокружение. Я понимаю, что всё это случилось немного не так, как я ожидал. Вроде бы всё правильно и разумно: внушение, Имя, заклинание — как положено. Но я хотел почувствовать что-то ещё. Что-то, возможно, светлое, чистое, возвышенное. Но вместо этого чувствую только, что руки липкие.
Открываю глаза — и в голову ударяет ледяная волна, когда я вижу всё это… У меня руки по локоть в крови, она везде, уже и на брюках, и на рубашке, на пальцах. А в ладони я до сих пор зажимаю окровавленный нож. И как будто только сейчас начинаю улавливать запахи, потому что ноздри закладывает от тяжёлой металлической вони. Голова кружится ещё сильнее, мой синий цветок увядает и скукоживается, у него появляется мерзкий кислый привкус. Держась за стену, встаю, выбираюсь из дома, и меня долго рвёт в ближайшие кусты.
Когда в желудке ничего не остаётся, выпрямляюсь, наконец перестав давиться воздухом, и кое-как вытираю лицо от слёз. Трясущимися пальцами складываю и убираю в карман нож, а затем иду к себе. Занятия всё ещё в разгаре, поэтому по дороге, к счастью, никто не встречается. В комнате скидываю с себя всю одежду, долго стою под душем, пытаясь намылиться ослабевшими руками, а потом, не заботясь о пижаме, забираюсь под одеяло и моментально проваливаюсь в сон.
====== Глава 11 ======
Ненавижу спать днём. Просыпаешься потом к вечеру, за окном темно, голова тяжёлая и не сразу можешь сообразить, сколько времени и вообще — какой сейчас день. Так и на этот раз. Открыв глаза, сажусь в постели и тру ладонью лицо. Всё тело ломит, как будто накануне как минимум полдня провёл в спортзале. И в башке такой неприятный туман, что хочется немедленно залезть под ледяной душ. А ведь в душе я сегодня уже был… И тут на меня сразу обрушиваются все воспоминания последних часов, которые я поначалу принял за сон: и кабинет Ритсу, и лента, и Соби, и нож в моей руке… Неужели я всё-таки это сделал? До сих пор не верю. Факт наличия у меня собственного Бойца осознаётся всё ещё слабо.
Встаю с кровати, но тут же хватаюсь за тумбочку, чтобы не упасть. Днём я был слишком вымотан, восприятие притупилось, поэтому я не почувствовал этого в момент появления Связи, но теперь… Собственное тело напоминает контейнер, в который понапихали что попало, да так плотно, что теперь оно торчит из меня, как иголки из ежа. Среди вороха странных мыслей, эмоций и тревог я отчётливо различаю боль. Причём точно знаю, что она не моя, совершенно чужая, инородная. И ощущается странно, как фантомная, как будто мне отрезали руку, но она до сих пор ноет. Только болит не рука, а в груди и чуть выше, ближе к горлу. Это что, так Связь работает? И это теперь так всегда будет? Нет, меня не устраивает. Своего добра хватает, чтобы ещё отлавливать чьё-то чужое.
Вновь сосредотачиваюсь лишь на собственных ощущениях, чужие мысленно отсекаю, упаковываю в ящик и задвигаю подальше. Наверное, через какое-то время это пройдёт — и я перестану чувствовать Соби так явственно. Ведь свежая Связь как свежая рана, скоро и она заживёт. А пока что придётся каждый раз отрывать от себя липнущее чужое. Это не совсем приятно, вообще-то. Как будто кто-то настойчиво пытается ворваться в моё тело и разум. Если я хоть один раз позволю этому себя завоевать, то всё. Мы с Соби склеимся так, что будем ловить на расстоянии даже настроение друг друга, не хуже, чем сильные природные пары. А мне это совсем ни к чему.
Смотрю на часы и, несмотря на слабость, меня аж подбрасывает: почти одиннадцать вечера! А через час у меня поединок с Ruthless, который, по-хорошему, нужно бы перенести хотя бы на день. Ведь мне по-прежнему банально не с кем выходить против них. Нет, есть, конечно, Соби, теперь уже целиком и полностью есть, но меня терзают сильные сомнения.
Вместе в Систему первый раз рекомендуется входить под руководством учителя или тренера — в процессе могут возникнуть совершенно непредвиденные обстоятельства. Самое элементарное: мне может стать плохо, как было вначале с Накахирой. Первые два раза я тупо терял сознание. Систему раскрывает Боец, а Жертва входит в неё, как в компьютерную игру, и если есть какие-то несовпадения или несоответствия по системным параметрам, всё может закончиться не очень хорошо. Учителя в таких случаях корректируют загрузку и помогают Жертве приспособиться. А зная Минами, могу точно сказать, что ему будет интересно и просто понаблюдать. Но сейчас на полигоне никого не будет. Что, если я просто грохнусь в обморок при входе? Во-первых, тогда мне обеспечены сто лет позора, во-вторых, поединок автоматически будет считаться проигранным — ведь Систему-то Бойцы уже раскроют. Этот Соби по-прежнему полон для меня сюрпризов, поэтому я не представлю чего ждать, но уж точно ничего хорошего. Однако звать Накахиру — это куда больший позор. К тому же, он ещё может и не согласиться, или опять начнёт выделываться во время боя, и тогда мы точно проиграем.
