У меня холодеют ладони, руки трясутся, а горло стискивает невидимая удавка.

— С-соби, вернись немедленно! Вернись! Я п-приказываю тебе вернуться! Вернись, это приказ! Соби!

Цокот каблуков постепенно стихает, высокая фигура в светлом пальто становится всё меньше.

— Соби, выполняй мой приказ! Вернись! Сейчас же!

Почему-то больно вдохнуть, и глаза щиплет.

— Соби! Не уходи…

Но улица уже опустела; шагов Соби, скрывшегося за поворотом, больше не слышно.

Я стою посреди серой мёртвой тишины и пытаюсь научиться. Заново учусь дышать, как будто не делал этого прежде. Учусь складывать роящиеся в голове куски фраз и ощущений в цельные мысли. Внутри, помимо абсолютной пустоты, поселяется и скребущая боль, но пустоты всё же больше. Как будто вместе с Силой кто-то выкачал из этого тела то, что когда-то было мною.

Однако то, что осталось, — способный ученик. Вот я уже научился думать что-то связное, но первая не расколотая мысль толкает к горлу новый приступ паники. Если смог уйти Соби, значит…

— Нисей!

Я в ужасе дёргаюсь ко входу, чтобы тут же натолкнуться на Акаме, который цепко хватает меня за плечи и встряхивает.

— Спокойно, спокойно, Нисей тут.

— Нисей…

Пальцы-изменники сами тянутся к вороту его пальто и сжимают со всей силы.

— Всё хорошо, не паникуй, тебе вредно. Дыши, Сэй, просто дыши.

Вдыхать получается через раз, но хотя бы сердце больше не лупит по рёбрам.

— Ты… — дальше говорить не выходит. Просто не могу произнести это вслух.

Он непонятливо хмурится, но потом брезгливо кривится:

— Чего? Не-е! Не смей равнять меня с этим предателем. Я тебя не брошу.

А вот уже и ритм дыхания восстанавливается. Ещё совсем чуть-чуть — и тело освою.

Смотрю за его плечо: из распахнутых дверей медленно выходят Moonless. Токино шагает нормально, а вот Микадо висит на нём, с трудом двигая ногами. Очутившись на воздухе, он усаживает её на бордюр и неловко топчется рядом.

Какое-то время Микадо сидит с закрытыми глазами, не шевелясь. Щёки у неё совсем бледные, парик сбился набок. Она слабо мотает головой, пытаясь его скинуть, а потом просто стаскивает с головы и бросает на землю. Подставив лицо моросящему дождю, глубоко вздыхает и улыбается.

Странно, но я точно помню, что ещё совсем недавно готов был её убить. А сейчас эта пустота вычистила даже ненависть. Она не оставила мне практически ничего, кроме свинцового шара, который хоть и стал совсем небольшим, но всё ещё колется. Но у меня внутри было и ещё что-то, кажется синее и мягкое, но теперь я не могу вспомнить, что именно, и от этого почему-то очень тоскливо, словно оно было очень важным.

— Микадо, — Токино присаживается на корточки и берёт её за руку. — Нам теперь придётся идти до дома пешком, но тут не очень далеко. По пути к Оби-сану зайдём — он угостит нас в кредит. Хорошо?

— Я не голодна.

— А выглядишь так, как будто голодна, — он улыбается и помогает ей подняться. Потом оглядывается на нас, и по его лицу пробегает тень. — А с тобой, Beloved, мы ещё встретимся.

Я забываю, что должен что-то ответить, и пару секунд Токино праздно водит по нам глазами, пытаясь добавить во взгляд угрожающие нотки. Затем приобнимает Микадо за талию и тянет за собой вслед.

— И вам пусть солнце светит, — фальшиво скалится Нисей, и какое-то время мы молча наблюдаем, как Moonless теряются из виду.

— Нисей… Что случилось?

— А я почём знаю! — раздражается он. — Вырубило. Выключилось. Сломалось. Всё.

— Это только с нами или…

— Нет. Если б только с нами, то с какой-то одной парой и по заклинанию. Но я ничем таким не бил, а Токино только щит держал — я слышал. Эта херня — она… тотальная.

— Откуда ты знаешь?

— Чувствую, — мрачно отвечает Нисей. — Ладно, давай звонить Хидео. Может, он в курсе? К тому же без него мы к Чияко не попадём, у меня с собой ни йены и у тебя, полагаю, тоже. Что? Чего ты так на меня уставился?

Способный ученик во мне научился думать о самом паршивом слишком скоро. Если это тотальный сбой Системы и если на данный момент Системы просто не существует… то передо мной стоит Акаме Нисей — свободный человек, который в любой момент может сделать что угодно или развернуться и уйти так же, как… В груди противно ноет, будто тот, кто накачал меня пустотой, оставил в сердечной мышце вязальную спицу.

— Я кое-что хочу сказать тебе, Сэймей, — Нисей задумчиво щурится, видимо верно истолковав моё молчание. — Если бы я был всерьёз зол на тебя, я бы просто набил тебе морду ещё тогда, и никакие возмущения Связи меня бы не остановили. Так что кончай дёргаться и набирай Хидео.

Не найдя, что на это ответить, вытаскиваю телефон и скользкими пальцами вбиваю номер. Ответа жду очень долго и уже собираюсь дать отбой, как вдруг в трубке раздаётся голос — вот только не Хидео.

— Говорите, вы в прямом эфире.

— Юрио?

— А, мальчик, это ты.

Я слышу щелчок зажигалки, а ещё какое-то мычание на заднем плане. Становится не по себе.

— Где Хидео? Почему ты отвечаешь с его телефона?

— Хидео сейчас не может говорить, но пусть мальчик не волнуется.

— А ты… Ты знаешь, что произошло?

— Знаю. Система сдохла, — по голосу слышно, как Юрио улыбается. — Вырубились все семь источников по всему миру. Моя машинка больше ничего не фиксирует.

— Но почему?

— Юрио-сама не имеет понятия.

— Ты же сказал, что знаешь!

— Мальчик спросил «что», а не «почему» — и Юрио-сама ответил.

Мычание становится громче, и тут превращается в звериный рык, в котором я едва узнаю голос Хидео.

— Какого чёрта там творится?! Что с Хидео?

— С Хидео всё будет хорошо, — невозмутимо отвечает он. — Юрио-сама просто испугался, что Имя у Хидео исчезнет, и он забудет, как его зовут. Поэтому решил сделать так, чтобы Хидео навсегда его запомнил. Пусть мальчик не переживает, это не так больно, как кажется.

Раздаётся страшный крик, я быстро захлопываю крышку телефона, как будто злой смех Юрио может выскочить из динамика.

— Так, — многозначительно говорит Нисей. — Как я понял, Хидео нам уже ничем не поможет. Значит, остаётся Хироши?

Я уже боюсь звонить Хироши: ещё неизвестно, что за эти полчаса могла сделать с ним Саки.

— Ну, в чём дело? — Нисей складывает руки на груди. — Давай звони быстрей, иначе мы тут насовсем застрянем.

Мне очень не нравится его омерзительный приказной тон, но… Способный ученик слишком хорошо понимает, что больше не может ни возмутиться, ни одёрнуть Нисея, ни приказать. Теперь я не могу ничего, и от этого гадкого чувства бессилия позорно жжёт глаза.

Пока в динамике тянутся новые гудки, я силюсь хоть как-то себя приободрить. Там просто что-то сломалось, но ведь это ненадолго, верно? Там столько учёных, они же разберутся, как запустить Систему снова, у них всё получится. Она не могла вот так вот взять — и выключиться, это невозможно.

Однако попытки успокоить себя приводят лишь к тому, что я опять начинаю нервничать. Теперь я слишком отчётливо понимаю, что остался один. Совершенно один. Даже с Нисеем я остался один.

====== Глава 53 ======

Оказывается, если долго смотреть на деревянный рисунок потолка, кривые кружки и полоски начинают стекаться в какие-то осмысленные формы. Я стараюсь использовать весь потенциал фантазии, чтобы нарисовать глазами причудливых зверей, хрестоматийные исторические сценки и даже персонажей кино. Что угодно, лишь бы не думать.

Сенсорные ощущения настолько обострились, что я чувствую практически каждую складку покрывала, на котором лежу, каждый шов джемпера и каждую ворсинку брюк, обнимающих ноги. Будто до этого я был некой метафизической субстанцией, а теперь собственное тело наконец решило напомнить о своём существовании.

Но уж лучше терпеть прикосновение ткани к коже, чем думать. Лучше занимать мысли попыткой вернуть воспоминания последних двух суток, чем думать о будущем.

Я совсем не помню, как мы добрались до Яманаси, даже не могу сказать, помог ли нам в этом поезд или какое-то чудо. А участие Хироши запечатлелось в мозгу лишь парой фрагментов. Помню только, как набирал его номер, потом помню его удивлённый вопрос: «Что? Саки? Боги, Сэй, конечно, со мной!» — а вот самого Хироши в памяти уже нет. Наверное, встреча всё же состоялась, и он дал нам денег на билет, иначе бы меня тут сейчас не было.