Вот появляется и наша нить. Выглядит достаточно странно: чуть серебрится с моей стороны, потом идёт обычной серой ниткой. Примерно посередине её вообще не видно — это и есть моя Китайская стена, а затем всё та же серая нитка сворачивается на шее Соби и даже не светится.

Что ж, пора ломать стену. Думаю, может, разобрать её по кирпичику? Но это будет мучительно для нас обоих, к чёрту…

Закрываю глаза, делаю последний глубокий вдох — и стена разлетается на куски как от прицельного взрыва. Небо и земля меняются местами, меня засасывает в узкую воронку, внутри распускается огромный синий цветок, доставая мягкими лепестками до кончиков ногтей, Связь визжит мне в черепную коробку, гоня от Соби ко мне всё, что я пропустил за это время. Фантомные вспышки боли покрывают всё тело, кожа накаляется, одновременно в голове появляется лёгкость, будто дышу углекислым газом. Цветок обволакивает сердце, лёгкие, ползёт наверх по горлу… Я успеваю схватиться за спинку стула, чтобы не упасть.

Давай же, дыши, дыши, под контроль… контроль.

Заставляю лёгкие качать воздух, крепче сжимаю спинку, вдох-выдох, синие лепестки уже перед глазами, хватит, остановись, вдох и выдох, контроль… контроль… вдох… выдох…

Голова проясняется, медленно возвращаются все ощущения, вестибулярный аппарат приходит в норму. Ноги твёрдо стоят на полу — отпускаю стул. Круговерть в голове замедляется и рассеивается. Довольный синий цветок сыто раскинулся по всему телу и замер. На ногах какая-то тяжесть.

Осторожно открываю глаза и, убедившись, что комната неколебима, опускаю голову вниз…

Соби уже возле меня. Вцепившись в мои штанины так, что сейчас ткань затрещит, уткнулся лбом мне в колени, и часто, загнанно дышит. Его сотрясает крупная дрожь, он часто сглатывает и словно всё никак не может вздохнуть полной грудью.

Соби… Чёрт…

Спустя столько времени я наконец чувствую его в полной мере. В моей грудной клетке бьются два сердца, очень часто, но уверенно. Его тело превратилось в сгусток Силы, который слушается малейших моих движений. Мы как две стаи светлячков, связанных короткими тонкими нитями: стоит мне потянуть одну, светлячок на том конце мгновенно отзывается. Я ловлю его дыхание, ловлю каплю пота, скользящую по виску, ловлю жёсткость пола, на котором он стоит коленями, ловлю плотную ткань собственных брюк, зажатую в его пальцах… Мне кажется, что при желании я бы смог прочесть его мысли, предугадать его действия, понять его желания, не произнося ни слова.

Соби… Мне уже давно не было так одуряюще хорошо.

Протягиваю руку, сжимаю его волосы в кулак и заставляю поднять голову. Взгляд его дикий, но бесконечно живой, наполненный мягкой синевой и обращённый только ко мне одному. Соби отпускает мои брюки и кладёт ладони выше, касаясь моих ног через ткань, но даже так я чувствую жар его кожи.

Я больше не тяну его за волосы, но он сам тянется ко мне, сильнее выгибая шею, которую опутали несколько витков светящейся нити, идущей от моей руки. Сейчас я бы мог сыграть на нём, как на арфе, провести пальцами по струнам, и каждая из них откликнулась бы на прикосновение.

Поднимаю свободную руку, прижимаю ладонь к переливающимся серебром буквам моего Имени и смыкаю пальцы на доверчиво подставленном горле. Из Соби будто разом вышибает весь дух. Он дёргается, полузадушено втягивает воздух, зажмуривается и с силой закусывает губу. Моё собственное Имя сверкает, сквозь пальцы переливаются буквы его Имени. Соби… Да мы же впервые соединили Имена, пусть твоё и искусственное.

Стискиваю его горло сильнее, наверное, перекрываю воздух полностью, но он только плотнее старается вжаться в мою ладонь. Он тянется и тянется ко мне вверх, и лишь рука, всё ещё комкающая его волосы, удерживает его на месте. Чувствуя, что скоро задушу его, слегка ослабляю хватку на горле. Его бьёт протяжная судорога, потом он обмякает, я отпускаю его волосы, и он медленно оседает на пол, тяжело дыша.

Я очень устал, выжат досуха. Опустившись на стул, несколько минут кряду сижу, восстанавливая дыхание и успокаивая взбушевавшуюся Связь: сворачиваю синие лепестки один за другим, пока бутон не становится совсем маленьким и компактным, накрываю его стеклянным колпаком и проверяю, чтобы без моей воли он даже шелохнуться не посмел. Ясность рассудка полностью возвращается, я вспоминаю, что умею говорить.

— Соби.

Он поднимает тяжёлую голову, фокусирует на мне взгляд. Вид у него одновременно и довольный, и печальный — только на лице Соби умещаются такие противоречивые эмоции.

— Да… хозяин.

— Вот и славно.

Пока он прислушивается к новым — забытым старым — ощущениям, встаю, вынимаю из кармана зажигалку с гравировкой феникса и, оставив на стуле, выхожу из комнаты.

— Что за привычка забивать стрелки на помойках!

Нисей ёжится от холода, потирая ладони, и брезгливо переступает смятую пивную банку. Соби спокойно курит в десяти шагах от нас, выказывая полное равнодушие к происходящему.

Вчера я принял вызов от пары, которая значительно затруднила моё пребывание в школе, пусть и косвенным образом. Нас разделял один курс, и на занятиях мы ни разу не пересекались. Более того, мы даже лично не знакомы, и вот теперь эта заочная неприязнь наконец вылилась в предстоящий поединок.

Имя у наших соперников красивое — Priceless. А их Жертву на протяжении нескольких лет учёбы вся школа знала под прозвищем Глава. Человек, из-за которого Соби получил пулю, предназначавшуюся мне.

— Сэй, почему мы вдвоём не можем их отделать? — куксится Нисей, видимо устав от моего молчания. — Обязательно было тащить с собой эту размазню?

— Потому что я хочу потренироваться уже на настоящих противниках, а не на Bloodless.

— А если этот придурок опять облажается?!

— Судя по тому, что я вчера видел, лажал больше ты.

— Потому что я не играю соло по партии второй скрипки!

— Могу дать и первую, если ты так просишь. Но тогда весь урон тоже будешь сам принимать. У Соби выносливость выше — его так натаскивали.

Уж не говоря о том, что радиус поражения больше да с импровизацией получше. Но вслух это произносить не обязательно.

— Нет, спасибо, — ухмыляется Нисей. — Весь урон должна принимать моя Жертва. А этот третий лишний пусть сам выкручивается.

— Твоя Жертва вообще не должна его получать. Следить за защитой и вдумчиво усиливать заклинания Соби — по-моему, несложная задачка даже для тебя.

— Да, да…

— Вдумчиво, Нисей, а не как вчера.

Я бы и вчера, на тренировке, не получил ни одних оков, если бы Акаме не начал выделываться. Ну как можно было летящие на противников льдины пытаться усилить огнём? Хидео, окроплённый плевками талой воды, здорово повеселился.

— Да знаю я! Хватит уже. Только это тебе не Bloodless, с ними так легко не выйдет.

— А мне и не нравится, когда слишком легко. Это же, как ты любишь говорить, скучно.

— Смейся, смейся. Они очень сильные, благо что тупые оба. Свиньи!

— Точно, ты же должен был учиться с ними на одном потоке. Ну и что, они обижали тебя в детстве? — улыбаюсь я.

— Нет, но пару раз… в общем, бывали у нас стычки.

Смотрю на часы — Priceless уже опаздывают, вынужденно продлевая моё пребывание в этом грязном месте. Стоим мы действительно посреди помойки — в пункте сбора металлолома. И мне кажется, что Глава выбрал это место не случайно: уж слишком удачно повсюду разбросаны железяки, которые можно использовать для атак.

— Соби.

Соби бросает сигарету на землю и поворачивается ко мне.

— Мне не нужно повторять, в чём твоя задача?

— Нет, Сэймей. Ты не любишь повторять.

— А я должен поверить, что ты ничего не забыл?

Он едва заметно вздыхает и, глядя в стену, произносит на одной ноте:

— Моя задача — атаковать противника и принимать урон в том случае, если Акаме по каким-то причинам не сможет тебя защитить. Я не должен медлить и сомневаться. Я должен помнить о приоритете твоей защиты и не брать больше Силы, чем требуется для атаки. Я не могу использовать твою Силу, чтобы защититься сам. Я обязан выигрывать для тебя поединки любыми средствами.