Чияко заходит на кухню и, заметив руку Акаме, начинает допрос с пристрастием. Нисей, найдя в ней понимающего собеседника, принимается жаловаться на все свои беды и ябедничать с оскорблённым видом. Старушка осуждающе поглядывает на меня, гладя его по голове.

— Чияко-сенсей, мне не хотелось бы пользоваться вашим гостеприимством больше, чем требуется, — говорю я, — но вскоре к нам присоединится ещё один человек.

— Соби-кун?

— Да, он очень явственно показал мне, что готов вернуться.

— А сам ты готов его принять? Выдержишь с четырьмя Бойцами под одной крышей? — подмигивает она.

— Широкуро со своими котятами сравняют наши силы.

— Хорошо, я приготовлю ещё одну комнату, только всё это под твою ответственность. За благоразумие Соби-куна я почему-то не волнуюсь, а вот с Накахирой-куном и Нисеем-куном могут быть проблемы.

— А? — разомлевший от её ласки Акаме очухивается и хлопает глазами.

— Вы же не научились держать себя в рука-ах, — любовным голосом поясняет она, ласково треплет его по щеке и уходит.

— Что она имела в виду?

— Что вы два вспыльчивых дурака. Но на Накахиру я чихать хотел, а тебе скажу персонально и только один раз. Если ты что-то выкинешь или вздумаешь цепляться к Соби, я тебя выгоню и порву Связь.

— Вот ты как решил… — цедит он сквозь зубы. — Выходит, я — твой природный Боец — был всего лишь временным средством, чтобы сначала бросить Агацуму, а потом, когда он вдоволь настрадается без тебя, вернуть? Ну так знай: у тебя ничего не выйдет. Если думаешь, что твой Соби радостно прибежит к тебе, виляя хвостом, то ты просчитался. Он уже никуда не денется от мелк… от Рит-тяна.

— Заткнись, Нисей. Ты не видел того, что видел я.

— А ты не видел того, что я видел! — выкрикивает Акаме, но тут же хлопает себя ладонью по губам.

Так, так… Чувствовал же, что он всё это время чего-то мне не договаривал.

— Может, наконец поделишься? — я улыбаюсь ему одной из тех улыбок, что не сулят ничего хорошего. Он сглатывает и отводит глаза. — Ты же знаешь, Нисей, что у нас с тобой только два варианта. Или ты колешься по-хорошему, или мне придётся тратить много Силы, чтобы сделать тебе очень больно. А я и так сильно устал вчера.

— Ладно! — Нисей вдруг весело стукает ладонью по столу. — Я ничего не буду тебе говорить, потому что ты всё равно не поверишь. Но я покажу. Как только Рит-тян вернётся в свою школу.

— И много раз ты здесь был?

— Иногда захаживал, пока Агацума не возник.

Мы переместились прямиком к нам домой, и теперь стоим посередине моей комнаты. За долгие месяцы здесь лишь пыли прибавилось: видимо, дверь сюда так никто и не открывал, разве что Рицка, когда копался в моём компьютере. Осталась даже вмятина на покрывале после того, как я присел на кровать в последний раз. Не иначе как мама объявила мою спальню неприкосновенным музейным экспонатом.

Я вопросительно смотрю на Нисея, и он кивает на стену.

— Комната Рит-тяна.

Дом совершенно пуст: родители на работе, а Рицка, после двухдневного прогула, наконец-то вернулся в школу, но я всё равно стараюсь ступать очень тихо.

По сравнению с моей, комната Рицки выглядит живой: подушки на постели скомканы, по полу разбросаны школьные тетради, вытащенная из шкафа впопыхах одежда валяется на стуле пёстрой кучей.

— И на что я должен здесь смотреть?

— Ну, не знаю… Но что нужно, ты найдёшь. Я буду в коридоре.

Как же бесит акамовский спектакль! Они там с Ритсу, случайно, не успели встретиться? А то теперь и этот китайскими загадками заговорил.

Оглядываю комнату, останавливаюсь на доске, висящей над столом, и подхожу ближе. Раньше вся доска была увешана нашими с Рицкой фотографиями, теперь же меня на ней стало значительно меньше. Бóльшая часть булавок держит совсем новые снимки, с которых на меня теперь смотрит… счастливое лицо Агацумы.

Вот их совместное фото: Рицка выглядит немного потерянным, но у Соби в глазах улыбка. Одиночный снимок Соби: он держит в руках кленовые листы, смотрит прямо в камеру и снова улыбается. Одиночный снимок Рицки: я узнаю набережную в Йокогаме, Рицка стоит у перил и улыбается от уха до уха. Опять фото вместе: в доме Соби они валяются на кровати, одной рукой Соби обвил Рицку за талию, другая очевидно держит камеру. Оба радостно улыбаются…

Я вспоминаю наше с Рицкой фото, которое ношу в кошельке. Вспоминаю те снимки Соби, которые видел у него дома, и те, что принёс мне Хироши. Как будто четверо разных людей. Рядом с Соби Рицка выглядит таким же счастливым, каким был со мной до амнезии. А Соби… вместе с Рицкой он кажется спокойным и довольным, каким я его никогда не видел.

Значит, Соби воспринял своё объединение с Рицкой как каникулы? Ну что ж, в таком случае, пришло время возвращаться к трудовым будням.

И тут я замечаю на некоторых фото то, на что не обратил внимания даже вчера: у Соби в ушах появились две синие бабочки. На одном снимке, правда, правую бабочку сменил небольшой шрам, видимо, в каком-то сражении вырвали. Но зачем вообще Соби понадобилось прокалывать себе уши? Такое иррациональное и несвойственное ему чудачество.

Крючочки… Рыба… Минами в рыбацких сапогах и с блокнотиком в руках… Зацепки… Почему я это вспоминаю? Зачем память подсовывает тот разговор у Томо?

Сам не зная зачем, постукиваю ладонями по столешнице и выдвигаю ящики один за другим. Нисей сказал, что я должен что-то найти. Распахиваю дверцы шкафа. Заглядываю под кровать. Что я ищу? Переставляю несколько книг на книжкой полке и вдруг… нащупываю что-то твёрдое, хорошо ложащееся в ладонь. Это ведь не может быть тем, о чём я думаю?

— Нисей!

Выходит громче, чем нужно, надеюсь, соседи не слышали. Акаме мгновенно распахивает дверь и, увидев то, что я держу, гадко ухмыляется.

— Что это?

— Пирсер.

— Я знаю, для чего он. Что он делает в комнате Рицки?

— Твой братик использовал его по назначению, когда твой чистый Боец… или его Боец?.. я уже запутался!.. решил преобразиться.

Рицка сам проколол ему уши?! Но это же не просто пирсинг красоты ради! Это же… Рицка, ты хоть знаешь, что оставил на Бойце самую настоящую метку? Сродни той, что кропотливо создавал я на горле Соби в виде терновых веток. Да какого чёрта-то?!

— Зачем Рицка это сделал?

— О, это была не его инициатива. Агацума припёрся к нему как-то раз и сам умолял проткнуть ему пару дырок.

Вот как… Выходит, Соби и сам понимает куда больше о природе своих потребностей, чем показывает. Рицку винить не стоит, он ещё маленький и неопытный в системном мире. А вот Соби точно знал, о чём просит и зачем. Он помнит, как я этой терновой веткой отдирал его от Ритсу, и сам придумал себе крючок, на который может сесть у следующей Жертвы. Он и не ждал моего возвращения, даже не надеялся…

— Ну что, теперь убед…

— Скажи-ка мне, Нисей, — добродушно начинаю я, возвращая пирсер на место, — откуда ты мог знать, что Рицка проколол Соби уши и что Соби сам об этом попросил? Откуда ты знал, что мама топила его, если ванную комнату с улицы не видно?

Акаме стушёвывается, но решает идти до победного.

— Я не видел этого, но слышал.

— Ты прослушивал наш дом.

— Да.

— Всё это время.

— Конечно. Я же не мог торчать на улице сутки напролёт.

— И ничего мне не сказал?

— Ты мог услышать что-то, что тебе не понравится, а виноватым оказался бы я.

— Значит, ты просто берёг мои нервы?

— Именно.

— А может, ты не хотел, чтобы я узнал, как Соби и Рицка сблизились? Я несколько месяцев провёл за сто километров отсюда, думая, что всё в порядке, пока не повстречался с Минами. Я ничего не предпринимал и не вмешивался, надеясь, что могу на тебя положиться. Наверняка ты хотел, чтобы рано или поздно Связь Соби и Рицки окрепла и каким-то образом смогла заглушить нашу с ним. Тогда я оказался бы бессилен и не смог бы вернуть себе Соби. Он остался бы с моим добреньким и безопасным братцем, с которым так клёво делать совместные фотки и валять дурака, а мне ничего не оставалось бы, кроме как довольствоваться тем, что есть, и остаться с тобой. Так ты это планировал?