— Вот и славно, — улыбается он, выпрямляясь, — поезжайте, осторожней на дороге.

Машина очень медленно трогается с места, не набирая скорость выкатывается на дорогу и наконец скрывается за поворотом.

— Так просто? — удивляюсь я.

— Нужно, чтобы человек внушаемым был — и всё, — пожимает плечами Нисей. — Идём во двор, он появится с минуты на минуту.

— По-моему, не очень похож, — задумчиво говорю я, обходя по кругу бессознательное тело, привязанное верёвками к стулу.

— Рост, вес, цвет волос… Нет, Хидео хорошо постарался.

Постарался? Всего лишь предложил кандидата — того самого одинокого Бойца из числа «союзников». У парня даже родственников не осталось, кто его хватится? Хидео вызвал его на очень важную, окутанную ореолом таинственности, встречу у школы. Всё остальное с момента его появления заняло у нас не больше пятнадцати минут, хоть он и отчаянно сопротивлялся.

— Ладно, должно сработать. Пора начинать. А то охранник скоро придёт в себя.

— Будешь смотреть? — Нисей берёт канистру с бензином и вопросительно оглядывается на меня.

— Конечно. Я ведь должен удостовериться, что ты всё сделаешь правильно.

Бравада, как обычно, даётся легко. Я никогда не видел, как умирает человек не в бою, а вот так, беспомощно пригвождённым к стулу. И не от мгновенного щелчка пальцев, обрывающего жизнь, а сгорая заживо.

Пожав плечами, Нисей щедро выплёскивает бензин прямо на голову нашей жертве. Парень вдруг вздрагивает, несколько раз тяжело моргает и с усилием поднимает голову.

— Сэймей-сан?..

— Выруби его, — говорю я.

Вместо заклинаний или гипноза Нисей быстро бьёт его канистрой по голове и кидает её под стул. Затем осторожно вынимает из сумки пластмассовую канистру и уже тщательнее поливает тело волшебной смесью от Хироши.

Отойдя на несколько шагов, он довольно усмехается, словно осматривает только что законченную скульптуру.

— У меня для тебя подарок, — внезапно заявляет Нисей, оскалившись. — Держи. Ты же у нас любишь всё поджигать. Я подумал, она тебе пригодится.

Я верчу в пальцах металлическую зажигалку Zippo с изящной гравировкой: феникс, гордо расправляющий крылья посреди бушующего пламени.

— Нашёл время… — бормочу я, собираясь спрятать её в карман.

— Нет, нет, как раз самое время, — Акаме выразительно кивает на парня.

— С ума сошёл? Хочешь, чтобы я это сделал?

— А что, моя Жертва испугалась?

— Может быть, это мой Боец испугался?

— Твой Боец в десять лет утопил младшего кузена, — Нисей на мгновенье отводит глаза. — Думаешь, он чего-то боится? Мы сделаем это вместе. Будет очень красиво, обещаю.

Боюсь? Я? Вот ещё!

Я открываю крышку и со второй попытки чиркаю колёсиком. Нисей что-то шепчет еле слышно, смыкает ладони, а когда разводит, между ними появляется оранжевый искрящийся шарик, будто сотканный из мигающих точек. Он дует на шарик, тот рассыпается золотистой пылью, которая, как хвост кометы, тянется к пламени, а подхватив огонь, так же плавно движется к нашей жертве.

Мгновенье — и тело вспыхивает, как сухая ветвь. То ли из-за смеси Хироши, то ли из-за заклинания Нисея огонь переливается сине-зелёным, как северное сияние. Пламя поднимается к потолку, становится очень жарко, я делаю шаг назад. Но это изумительное зрелище настолько завораживает, что я почти забываю, что где-то в центре этого раскалённого потока находится человек.

Мы сделали это… Вместе. Легко и красиво. Да какие там ожившие бабочки! Вот она — настоящая Сила двух объединённых, подлинных Имён. Я — тот, кто источает пламя. Нисей — тот, кто обрушивает его на головы моих врагов. Так и должно было быть. Так и…

Страшный дикий крик вдруг разбивает вдребезги мои мысли о возвышенном. Это мало похоже на голос человека — скорее рёв зверя, которого проворачивают в огромной мясорубке. И исходит он изнутри огненного кокона, которой теперь трясётся и раскачивается из стороны в сторону. Языки пламени беспокойно мечутся по потолку, северное сияние исчезло — остался лишь огонь.

Я оборачиваюсь к Нисею, тот досадливо хмурится.

— Я же сказал, выруби его! — пытаюсь я перекричать Бойца.

— Я не буду туда подходить, у меня руки в бензине, — Нисей мотает головой и отступает назад.

— Что?!

— Он сопротивляется, Сэймей! Он выставил щит… или его подобие. Мой ментальный удар не пройдёт. Делись Силой, если хочешь, чтобы получилось.

— Да он же сгорит, пока…

— Тогда о чём мы говорим?

Отступив ещё на шаг, Нисей присаживается на край парты и равнодушно смотрит на трепыхающегося в огне Бойца. Я тоже возвращаю взгляд к нему, стараясь не обращать внимания на крики, но…

То, что я наблюдаю, больше не кажется мне хоть сколько-нибудь красивым. Я вижу, как горит человек и, на его же несчастье, всё никак не может сгореть. Кожа только начала чернеть, словно он действительно пытается отгородится от огня тонким, но прочным барьером. В итоге он не горит, как должен был, а… просто запекается. Его истошные крики превращаются в слабые хрипы и стоны. В воздухе появляется удушливый запах палёной плоти, меня начинает мутить.

Когда перед глазами принимаются мелькать чёрно-белые точки, я разворачиваюсь и выскакиваю из класса. Пробегаю несколько метров по коридору, утыкаюсь лбом в прохладную каменную стену и стою так, глубоко дыша, пока не слышу позади себя разочарованный голос Нисея:

— Что же ты…

— Это ты виноват! — шиплю я, оглянувшись. — Я же говорил тебе!

— А чего ты ждал? Думал, смерть — это красиво, изящно, готично, кровь, вены, красные розы… Та смерть, в которой сам принимаешь участие, а не просто отдаёшь приказ?

— Ублюдок! Я накажу тебя так, что надолго запомнишь.

— На здоровье, — пожимает он плечами. — Только давай не сейчас и не здесь, ладно? Я уже слышу на улице вой сирен.

Нисей протягивает мне руку. Я с ненавистью сжимаю его пальцы, стараясь поглубже впиться ногтями, а в следующую секунду уже вижу металлическую дверь лесного бункера.

====== Глава 48 ======

— Где же оно, где же?..

Старушка продолжает суетливо рыться в комоде, вытаскивая из недр ящика кучи цветастого барахла. Прислонившись к дверному косяку, наблюдаю за её спиной.

Мы простились у ворот школы два с половиной года назад. За это время она практически не изменилась, только сильно похудела и, кажется, стала ниже ростом. Хотя, скорее всего, это я подрос. Помню, тогда мне целой головы не хватало до Соби, а теперь мы с ним почти сравнялись.

— Ох, я же помню, как клала… А! Нашла!

Чияко радостно распрямляется, держа в руках светло-синий кулёк. Вздохнув, я собираюсь уже в шестой раз поблагодарить за хлопоты и заверить, что мне ничего не нужно, но тут она разматывает этот кулёк, несколько раз встряхивает у меня перед лицом — и вместо слов выходит только от души чихнуть.

— Прости, Сэй-ку… Сэй-сан, — смеётся она, уже стоя у меня за спиной и расправляя лёгкий шёлк на плечах. — Так и знала, что цвет подойдёт.

Чияко отходит на несколько шагов и разглядывает меня с умилением. Я поворачиваюсь к зеркалу, машинально поправляя рукава.

— Пока ты не обзавёлся своей домашней одеждой, можешь носить его. Это кимоно моего покойного мужа. Не волнуйся, — усмехается Чияко, поймав мой взгляд. — Он умер не в нём. И задолго до твоего рождения. Детей, как ты знаешь, у меня нет, а продавать такую красоту…

— Отдали бы Накахире, — бормочу я, разглаживая складки.

— Накахира — он… Он хороший домработник и заботливый юноша, но… — она хитро качает головой. — Он не создан для таких вещей. Ты ведь меня понимаешь?

— Да, сенсей. Спасибо.

— Хорошо. А второе я постираю, завтра наденешь.

Старушка хватает из ящика на этот раз тёмно-синее кимоно и с проворством, которое всегда было ей присуще, спускается на первый этаж. Завидев её, Нисей тут же вскакивает с дивана и кланяется. Уже четвёртый раз за этот час.

— Сенсей.

Накахира снова кривится и отводит глаза.