— О, я уже на сотом уровне, — усмехаюсь я. — Сказка-безотвязка…

На тёмном фоне меню хорошо видно отражение хмурящегося Соби. Нужно бы ненавязчиво привлечь его внимание к тому, что я делаю.

— Скучная, — говорю я наконец. — Удалить её? Но она может пригодиться тебе, Соби.

— Я не играю в игры, — отвечает он с оттенком лёгкого презрения, как будто речь идёт об обыкновенной «линейке».

— Думаю, в эту игру тебе придётся сыграть, — говорю я внушительно, жму на «Выход» и закрываю крышку ноутбука.

Взяв чашку в руки, сажусь вполоборота к Соби, набираю в грудь воздуха и… не знаю, с чего начать. Я несколько дней кряду прокручивал в голове возможные сценарии этой встречи, готовил твёрдые фразы и запоминающиеся слова, которые собирался молниеносно выдать и исчезнуть поскорее. Но очутившись здесь, в квартире, так знакомо и тоскливо пахнущей свежей краской и табачным дымом, в единственном месте, где я чувствовал себя в безопасности в последние годы…

— Я делал всё в точности, как ты сказал, — начинает Соби, не дожидаясь вопросов. — Я провожал твоего брата до школы и обратно каждый день. Он не видел никого… из нас.

— Знаю.

— Оставшиеся три пары мертвы.

— Знаю.

— Ритсу-сенсей не пытался со мной связаться.

— Знаю.

— Тогда что ты хочешь?

Наши взгляды наконец встречаются. Соби измучен и почти не пытается притворяться. Он вымотан моей переменчивостью, долгой разлукой, голодной Связью, терзающей его изо дня в день вот уже четыре месяца, якобы унижающим его бойцовское достоинство приказом незаметно провожать какого-то пацана, вместо того, чтобы в тяжёлое время быть подле хозяина. Получив Нисея, я вынужден был нарушить множество собственных правил хорошей Жертвы в отношении Соби. Результат имею возможность наблюдать прямо сейчас. Но это продлится недолго.

— Если я умру, ты будешь принадлежать Рицке, — выпаливаю я на одном дыхании, с трудом сохраняя на лице подобие улыбки.

— Понял, — роняет Соби и отворачивается.

Внутри что-то обрывается. Не поверил… Не счёл нужным даже на миг допустить, что я могу говорить правду, и заволноваться. Я сглатываю. Я потерял над ним контроль? Или он просто не чувствует ничего из-за закрытой Связи? Но нет же. Когда Связь закрыта, он наоборот старается как можно тщательнее вслушиваться в каждое моё слово. Ему что… стало всё равно?..

Обвожу глазами квартиру, в которую ещё долго не вернусь. На кухонной стойке стоит невскрытая пачка жасминового чая. В сушилке для посуды примостилось второе блюдце, которое Соби никогда не убирал в шкаф. На мольберте — здоровенный холст, на котором рождается зимний пейзаж. Я не видел даже набросков. И Соби на полу, как всегда согнув одну ногу в колене и устроив на нём локоть.

Я вспоминаю его сосредоточенное лицо, когда мы сидели здесь друг напротив друга, и он объяснял мне основы системной физики. Потом вспоминаю, как нашёл его детские фотографии на ноутбуке, и как он склонился ко мне, задев плечо волосами. Затем вспоминаю его шею, на которой я затягивал настоящий собачий ошейник, купленный в зоомагазине. И его горло, на котором я оставил собственное Имя. Вспоминаю наш самый первый бой, ещё в школе, когда он заступился за меня перед Фиро, ещё толком не зная, кто я такой. А следом вспоминаю, как чуть не задохнулся от страха, обнаружив на пальцах его кровь от пулевой раны. И как боролся с дрожью всю дорогу, пока вёз Рицку из клиники домой, думая, что Соби у меня больше нет…

Ловлю вдруг давно забытое горько-сладкое ощущение, когда тебе наконец приходится сложить все детские игрушки в коробку и навсегда задвинуть её вглубь кладовки. Их жизнь не заканчивается, когда ты расстаёшься с ними. Просто ты её больше не увидишь.

— Соби, а помнишь… — неуверенно начинаю я, — ты обещал показать мне волшебство?

— Волшебство?

Его губы изгибаются в ироничной, но печальной улыбке. Однако когда он ловит мой взгляд, в его глазах внезапно появляется такая отчаянная надежда, что я совсем близок к тому, чтобы послать всё к чёртовой матери, отменить, рассказать… и остаться в этой безопасной квартире насовсем.

— Хорошо, Сэймей, я покажу тебе волшебство, — говорит Соби, легко поднимаясь на ноги. — Идём.

Мы выходим на балкон, где прохладный ночной ветер гоняет по полу высохшие листья. Соби облокачивается на перила, глядя вдаль.

— Что ты видишь?

Я вижу россыпь светящихся точек под нами — свет, льющийся из окон низких домов. И бесчисленное множество горящих точек над нами, словно перевёрнутое и очень далёкое отражение Земли. Ещё я вижу мечтательную улыбку Соби, которую не наблюдал так давно. А ещё я знаю, о чём он сейчас думает. О том, что я пришёл к нему не просто так. Что решил наконец исправиться и вернуть всё, как было раньше. Только не знал как, вот и вспомнил про наш давнишний разговор, ещё в школе, и про его обещание.

— Звёзды, — отвечаю я, поднимая голову вверх.

Будто поймав момент, когда я отвлёкся, Соби быстро подходит ко мне сзади и порывисто прижимает к себе. Пальцы сдавливают предплечья, часто вздымающаяся грудь касается моей спины.

— А сейчас? — шепчет он мне в самое ухо.

Всё это настолько резко и неожиданно, что я даже не пытаюсь вырваться или оттолкнуть его. Как зачарованный вглядываюсь в испещрённую яркими точками черноту, пока не перестаю видеть крыши домов боковым зрением. И вдруг чернота начинает медленно опускаться на меня. Волосы на теле встают дыбом, потому что я чувствую мелкие разряды тока, разбегающиеся по коже от тех мест, где лежат пальцы Соби. Ветер усиливается, и в нём появляется запах электричества. Соби дышит всё чаще, его дыхание задевает мочку уха. Я боюсь пошевелиться, потому что ощущаю позади себя источник Силы, настолько мощный, что способен притянуть небо, которое и правда всё быстрее движется к нам.

Звёзды вдруг сходят со своих мест, чтобы закрутиться в огромную спираль и устремиться вниз. Мы как будто стоим в эпицентре мерцающей воронки. Яркие точки хаотично смешиваются, разгоняются, я инстинктивно прижимаюсь к Соби ещё плотнее. Воронка накреняется, летит прямо на меня… и тут выстреливает ярким голубоватым светом, от которого я на миг слепну. А когда открываю глаза…

Над нами кристально-чистое, искристо-белое, как снежный купол, небо. По спускающейся к нам спирали легко порхают тысячи синих бабочек, за которыми тянется след золотой пыльцы. Переливающиеся перламутром крылья еле слышно шелестят, словно мы стоим в древесной чаще.

Эти бабочки… Они точно такие же, как та, что мы выпустили из окна школьной рекреации. Но тогда она была совсем одна. А сейчас…

Так вот как, значит, выглядит наша Сила теперь, Соби? Это… мы?..

Я завороженно смотрю вверх, пока глаза не начинают болеть от яркого света. Потом вяло пытаюсь высвободиться, но Соби размыкает пальцы лишь для того, чтобы развернуть меня и снова сжать мои предплечья. Я потерял способность протестовать. Мы стоим вплотную друг к другу, и он смотрит мне прямо в глаза так долго, как никогда раньше. Его лицо совсем близко, и теперь я чувствую его дыхание на своих губах. Меня накрывает его огромная, всепоглощающая Сила. Она абсолютна. Сливаясь с моей, она становится совершенной. Я лишь сейчас… лишь сейчас осознаю, что такое идеал.

Белизна сначала тускнеет, а потом плавно превращается в чёрное ночное небо. Бабочки устремляются вверх, снова становясь неподвижными звёздами. А я всё ещё стою, наполненный светом и оглушённый, сжатый в сильных руках.

У Соби так расползлись зрачки, что глаза кажутся чёрными. Его пальцы дрожат от болезненной опасной жажды. Я вдруг запоздало понимаю, что на мне останутся синяки. А ещё понимаю, что совсем чуть-чуть — и я впервые в жизни потеряю над ним контроль.

Он наклоняется ко мне пугающе близко, его чёрные голодные зрачки ввинчиваются в мои, лишая контроля даже над собственным телом.

— Сэймей… — шепчет он срывающимся голосом.

— Пусти!

Я резко отшатываюсь назад, он разжимает пальцы. По инерции прохожу ещё несколько шагов, пока не упираюсь спиной в стеклянную дверь. Наконец оказавшись на безопасном расстоянии, глубоко вздыхаю, прогоняя остаток морока.