Мама хватает вилки. Выбрав момент, подскакиваю к ней, скручиваю руки на груди и держу так, пока она не перестаёт дёргаться.

— Мама, ну хватит, прошу тебя. Успокойся, ты его пугаешь. Это твой Рицка, твой, всё в порядке. Перестань.

Мама безвольно повисает у меня на руках, утыкается лицом мне в плечо и начинает завывать.

— Что такое? Я слышал крики.

— Маме снова нехорошо, — отвечаю я, передавая отцу вялое тело, едва двигающее ногами.

Отец доводит маму до порога, здесь она слабо отталкивает его руки и, пошатываясь, бредёт к себе в комнату.

— Так не может больше продолжаться, — шёпотом говорю я, провожая её глазами. — Ей нужна помощь.

— С ней всё в порядке, — так же тихо отвечает отец. — Она просто расстроена.

— Расстроена? Она чуть не убила Рицку!

— Говори тише. И не преувеличивай. Никто никого не хотел убить. С Рицкой всё нормально, он всего лишь напуган.

— Отец, её нужно положить в клинику. Она же ненормальная.

— Не смей! — шипит он, поднимая трясущийся палец к моему лицу. — Не смей говорить такое и даже думать! Ни на ком из моей семьи никогда не будет этого клейма позора.

— Тебе доброе имя важнее, чем безопасность собственного сына?!

— Не смей, я сказал! Иди лучше и успокой Рицку. Не желаю больше слушать об этом!

Отец поднимается наверх, в свой кабинет, а я возвращаюсь на кухню. Рицка уже немного пришёл в себя и теперь медленно, словно в трансе, складывает в ладонь крупные фарфоровые осколки.

— Оставь это, — говорю я, становясь рядом на колени, и заставляю вытряхнуть на пол всё, что он насобирал. — Как ты? Поранился?

— Нет.

— Рицка…

Он встаёт и хочет уйти, но я ловлю его руку и притягиваю к себе. Рицка недолго сопротивляется, но потом всхлипывает и порывисто обнимает меня за шею.

— Рицка, прости меня. Я никогда не лгу тебе. Просто есть вещи, о которых я пока не могу рассказать. Но поверь: всё, что я делаю, я делаю ради тебя. Веришь?

Я отнимаю Рицку от себя и заглядываю снизу вверх в его заплаканные глаза.

— Кот, ты веришь мне?

— Верю, — отвечает он после паузы.

— А любишь? Рицка, ты любишь меня?

Его брови приподнимаются, придавая Рицкиному лицу обычное, чуть расстроенное, выражение.

— Сэймей… Ну что ты говоришь? Конечно, я тебя люблю.

— Значит, ты простил меня? Простил, Рицка?

— Да, я тебя простил, — отвечает он, смирившись.

— Хорошо, тогда иди к себе. Я здесь всё уберу, разогрею то, что мама не успела размазать по кухне, и принесу. Ладно?

— Нет, спасибо. Ничего не нужно, — Рицка переводит задумчивый взгляд на стену, словно вспомнил о чём-то нехорошем. — Я лучше пойду спать. Спокойной ночи, Сэймей.

Он быстро наклоняется, оставляет у меня на лбу вялый поцелуй и уходит. С каждым разом мне всё труднее вернуть ему нормальное настроение. Как будто Рицка чувствует, что даже я не в состоянии уберечь его от маминой ненависти. А моя защита от тарелок уже и вовсе не меняет дела.

Такие невесёлые мысли сопровождают меня все полчаса, пока я убираю осколки с пола и отправляю обратно в холодильник нетронутый ужин. Решив, что чаёвничать буду уже в Гоуре, выхожу из дома и направляюсь на остановку автобуса. Я уже почти на месте, когда замечаю мелькнувшую за торговыми автоматами тень. Остановившись, вглядываюсь в темноту, но никого не вижу.

Решив, что мне просто показалось, прохожу мимо автоматов, как вдруг кто-то кидается на меня сзади, одной рукой плотно затыкает рот, а другой хватает поперёк груди и тащит в мрачную тень железных ящиков. Я отбиваюсь как могу, вцепляюсь в ладонь, приклеенную к губам, брыкаюсь и пробую кричать, но держит меня, похоже, не человек, а каменный голем. Нисколько не реагируя на расцарапанную в кровь ладонь и пару увесистых ударов локтями, продолжает волочить меня к автоматам грубыми рывками.

Подошвы скользят по гладкому тротуару, я пинаю воздух, отчаянно рвусь вперёд, но похититель прерывает мои попытки ударом ботинка по голени. Взвыв от боли и потеряв равновесие, я заваливаюсь назад, на него, и он без труда затаскивает меня в тень. Здесь я получаю такой удар в спину, что боль простреливает весь позвоночник насквозь. Воспользовавшись тем, что на несколько секунд я оказался обездвижен, он выхватывает нож и заносит над моей грудью, чтобы проткнуть сердце одним ударом.

Голос… Мне бы только вернуть себе голос. Управлять Связью в такой момент я просто не способен. Мне нужна защита. Защита…

Мне нужен мой Боец.

Ублюдок крепко прижимает меня к себе, но ростом он, кажется, ниже. Перестав тянуться вперёд, я поддаюсь давлению его руки и рывком приседаю. На долю секунды его потная ладонь соскальзывает с губ, и этого мне хватает, чтобы вытолкнуть из горла единственное слово:

— Соби…

Мерзавец хватает меня под подбородок, его длинный нож летит в лицо, я зажмуриваюсь. Чьи-то волосы хлещут меня по щеке, я слышу сдавленный хрип и лязганье металла. Хватка вдруг слабеет, я теряю опору и обрушиваюсь на жёсткий асфальт помятым куском мяса.

Тяжело дыша, приподнимаюсь на руках, поворачиваю голову… Соби сидит возле этого ублюдка, коленом придавив его грудь. Одной рукой он прижимает к земле его запястье, другая сомкнулась на горле так, что побелели пальцы. Тело под ним бестолково трепыхается, как одна из бабочек Ритсу, прибитая к фанере, затем конвульсивно дёргается ещё пару раз — и затихает. Выждав несколько секунд, Соби медленно убирает руки. Тело больше не шевелится. Соби переводит на меня тяжёлый взгляд, от которого становится не по себе.

Покачиваясь, поднимаюсь на ноги. Спина болит. Во рту стоит омерзительный солёный привкус. Я сплёвываю. Меня слегка потряхивает.

Соби тоже встаёт, почти беззвучно шепчет заклинание, на несколько секунд становится теплее и светлее. Я решаюсь посмотреть в ту сторону, лишь когда от тела остаётся горстка пепла, которую мгновенно подхватывает ветер и размазывает по земле.

Соби окидывает меня беглым взглядом, поднимает нож, прячет в карман и разворачивается, чтобы спокойно уйти восвояси.

— Соби!

Он замирает, нехотя оглядывается. Я открываю рот… и закрываю. Не представляю, что могу сказать ему теперь. Я бы и себе не смог объяснить, почему в критический момент, поймав долю секунды, позвал его, а не Нисея.

— Ты ранен, Сэймей? — спрашивает Соби очень холодно, очевидно поняв, что сам я диалога не начну.

— Нет. А ты не хочешь знать, кто это был и за что он пытался меня убить?

— Если хозяин сочтёт нужным, он мне сообщит.

— Хозяин пока сам не в курсе, — зло отвечаю я, копируя его интонации.

— Тогда зачем ты спрашиваешь?

Я не нахожусь с ответом. Соби опускает голову, о чём-то раздумывая, достаёт сигарету и прикуривает. Слабые отголоски дыма долетают и до меня. Я прикрываю глаза и глубоко вздыхаю. Давно не чувствовал запаха его сигарет…

Лучше, наверное, приказать ему отправляться домой. Ведь дело уже сделано, больше он здесь не нужен. Но что-то не даёт мне проститься с ним на такой ноте. Я продолжаю молчать, чувствуя нарастающую неловкость.

— Я провожу тебя до дома, — наконец говорит Соби, помогая мне определиться.

Роняет окурок на асфальт, давит носком ботинка и направляется по улице в сторону моего дома. Сначала я иду на некотором расстоянии, но потом нагоняю.

— Это Кинг, — говорю я, просто чтобы не идти в тишине. — Никому больше моя смерть не нужна.

Соби молчит целых полминуты, словно не слышал меня, потом пожимает плечами.

— Слишком опрометчиво с его стороны выдавать это за нападение грабителя. Думаю, он бы сделал это чище, чтобы не осталось следов. Вместе с тобой должны были бы исчезнуть и все файлы, которые ты для него достал.

— Хочешь сказать, он предпочёл бы спалить мой дом вместе со мной и со всеми уликами? Но кроме него больше некому.

— Я бы не был в этом так уверен.

— Почему? Что заставляет тебя сомневаться?

— Похоже на плохо организованное и спонтанное наёмное убийство. Такие заказывают в спешке и от отчаяния. А впрочем… — Соби останавливается в паре десятков метров от моей двери и на меня не смотрит. — Тебе должно быть виднее. Хозяин.