— Ты готов отвернуться от своего Бойца, даже если он виновен, и отмывать только себя? — спрашивает Ритсу, презрительно кривя губы.

— Я не смогу ему помочь, если сам буду подозреваемым. К тому же именно вы пытаетесь отделить Соби от меня. Если нас оправдают, то обоих. А если накажут — то также вместе.

По закону, разумеется, нет. Ведь Боец не несёт ответственности за приказы Жертвы. Но речь идёт не о Бойце, а о Соби. Он будет выгораживать меня до последнего.

— Хорошо. Так… — Ритсу садится удобнее и сплетает пальцы в замок. — Пока что я не хочу обнародовать показания девочки среди членов Совета. Сначала нужно во всём разобраться. Я бы хотел поговорить с Соби-куном с глазу на глаз. Возможно, у него есть объяснения…

— Нет, сенсей, извините. Как вы и говорили, дело действительно щекотливое. Как бы то ни было, я виноват в том, что не уследил за своим Бойцом. Поэтому дайте мне время вначале всё выяснить самому. Я поговорю с Соби. Есть вероятность, что это действительно был разовый поединок, а не… серия убийств. Мне, в отличие от вас, он солгать не сможет.

— Я должен тебе верить?

— У вас нет выбора. Можете арестовать меня прямо сейчас и предъявить нам с Соби обвинения. Нам обоим. А можете отпустить и дать мне возможность помочь ему.

Ритсу погружается в долгие размышления. Потом несколько раз задумчиво кивает.

— Хорошо, Сэймей. Разберись как можно скорее.

— Конечно, сенсей. Благодарю за понимание.

— Сэймей, — зовёт он, когда я уже открываю дверь. — Если выяснится, что приказы отдавал ты…

— Знаю. Меня будет судить Совет.

— Нет, всё будет иначе. Если я узнаю, что ты пытался погубить Соби-куна, я убью тебя раньше, чем состоится суд. Я вижу тебя насквозь, Сэймей. Мне не нужны доказательства и улики, чтобы понять, что происходит.

— Вы стали слишком часто полагаться на свои глаза, сенсей, — улыбаюсь я, закрывая дверь с другой стороны.

До выхода из школы стараюсь идти спокойно. Чёртов ублюдок! Не Минами, нет. Соби!

Какими замечательными были эти полгода! Минами дремал в полицейских отчётах и видел сны о «Файермэне». Ему было не до того, чтобы преследовать меня и проверять всю мою работу. Теперь же он возьмёт лупу и уставится на меня через стекло. Будет прочёсывать мой компьютер вдоль и поперёк и отмечать, во сколько я прихожу с обеда и сколько раз покидаю рабочее место в течение дня… А ведь мне осталось забрать ещё пять терабайт из двадцати!

Нет, я не взращивал в себе иллюзии, рано или поздно он должен был заподозрить Соби. Но я рассчитывал, что это случится уже после того, как все данные будут у Кинга. А сейчас мне придётся действовать очень быстро и использовать крайне неприятный вариант, который я берёг на чёрный день. Потому что пока остаётся хоть немного времени, я обязан совершить последний рывок.

А Соби… С Соби я разберусь.

Отчего-то немного нервничаю. Оказывается, за месяц я успел настолько отвыкнуть от Соби, что ожидание нашей внеплановой встречи пронизано глупым волнением, отдающимся в кончиках пальцев. Сидеть на поваленном дереве жёстко, шершавая кора врезается в ладонь. Я то и дело раскрываю телефон, чтобы убедиться, что это не Соби опаздывает, а я слишком рано пришёл. Единственное, что помогает скоротать время, — это бессмысленные sms от Нисея, который окопался в бункере вместе с Юрио и ковыряет внешнюю систему безопасности школы. Заранее провальная попытка, но я не возражаю.

Вчера мне всё же удалось скачать солидную часть оставшихся данных. До полного завершения работы не хватает совсем маленького и важного кусочка, но пока я более чем доволен тем, что сделал накануне.

После ухода всех членов Совета из рабочего кабинета я обошёл их места и включил все компьютеры под предлогом проверки систем. Для камеры здесь не было ничего подозрительного — регулярная процедура, которую за год я проделывал уже несколько раз. Затем я ненадолго отлучился из-под прицела объектива, устроился в подсобке, где под руководством Юрио подключился с ноутбука к машине Микадо и, введя её пароль для доступа к особой базе данных, который вытянул у неё утром, преспокойно выкачал почти два терабайта. Затем вернулся в кабинет, захватив из подсобки пару видеокарт для виду, заменил их на компьютерах Нагисы и Кунуги, всё выключил и поехал домой.

Теоретически я сильно рисковал. Если вдруг какому-нибудь Минами вздумается проверить, чем занималась в тот день Гомон, он легко вычислит, во сколько она якобы скачивала данные. Хотя сидеть с ноутбуком в подсобке вполне могла и она. Но ведь это — финишная прямая. Раньше подобное было слишком опасно, но теперь мне остался всего один забег. Даже если меня разоблачат раньше времени, я сумею скрыться, отдать Кингу то, что есть, и развести руками. Думаю, американские генетики вполне удовлетворятся и девяносто процентами информации. А я вполне удовлетворюсь, если у меня будет повод не отдавать им все данные подчистую.

Но всё это теоретически. На деле я почти не рисковал. Потому что кому взбредёт в голову проверять компьютер Гомон?

Между деревьев шуршат ветки, и на поляну выходит Соби. Вид у него сильно напряжённый, в волосах застрял сухой лист.

— Сэймей. Здравствуй. Прости, что заставил ждать.

— Привет, — отвечаю я, внимательно оглядывая его с головы до ног.

Соби смущённо опускает голову, губы слегка изгибаются.

— Ты давно не звонил.

— Были дела.

— Что-то случилось?

— Сам не догадываешься?

Теперь его губы превращаются в узкую прямую линию. Нахмурившись, он обводит глазами поляну.

— Сэймей, почему мы здесь?

— Помнишь это место? Здесь мы бились с Deathless.

— Помню. Здесь я убил Суву-сана и его Бойца.

— А ещё здесь никто нас не потревожит.

Я встаю, отряхиваю ладони от прилипшей древесной трухи и подхожу ближе. Вдруг телефон, который я оставил на стволе, коротко жужжит.

— Тебе пришло сообщение, — говорит Соби, глядя мне за спину.

— Плевать. Лучше поговорим о твоём последнем поединке.

— Ничего необычного не было. Всё закончилось за пару минут. Тела я сжёг.

— Ничего необычного, говоришь? А у меня есть другая информация. Как насчёт свидетеля, со слов которого составили твой очень правдоподобный фоторобот?

Соби прикрывает глаза, как делает всегда, когда мне становится известно нечто, что он стремился утаить.

Телефон снова коротко жужжит. Соби смотрит в землю.

— Ни удивления, ни отрицания, ни оправданий… Ты знал об этом.

— Сэймей, она всего лишь ребёнок…

— Что ты несёшь?! Она видела, как ты убил двоих людей! И что? Ты заметил её, просто развернулся и ушёл?!

— Если бы я попытался воздействовать на неё, последствия могли бы быть… — и не договорив, он сгибается пополам, пряча искажённое от боли лицо за волосами.

— Давай заново, Соби. Ты убил противников, вышел из Системы, увидел, что на тебя смотрит девчонка, и просто сделал вид, что всё в порядке вещей?

— Ей не больше восьми, Сэймей. Вторжение в детский разум… — теперь он припадает на одно колено и отчаянно хватает ртом воздух.

У меня опять жужжит телефон. На этот раз долго и нудно.

— Ты становишься бесполезен, Соби. Ритсу знает, что последнюю пару убил ты, и теперь подозревает в предыдущих убийствах меня. Ты должен был тянуть время и отводить от меня подозрения, а не подставляться так глупо! Почему ты не убил её? Отвечай, это приказ!

— Прости, Сэймей, — шепчет он, не поднимая головы. — Я не смог. Ты не приказывал мне убивать свидетелей.

— А без моего приказа это не было очевидно?

— Было. Но она… всего лишь маленький ребёнок.

Я вздыхаю. Всё это пустые слова. Даже если бы я велел Соби убить ребёнка, он бы всё равно попытался увернуться от такого приказа. К сожалению, я слишком хорошо его знаю. Он думает не о моей безопасности, как полагается нормальному Бойцу, а о морали и ещё каких-то чисто человеческих принципах, которых у Бойца быть не должно.

Это как дрессировка не очень умной собаки. Научил её приносить палочку дома, а на улице она это умение применить не может. Приходится учить заново. Так же и с Соби. Я научил его убивать, не оглядываясь на совесть, но, когда вместо системного попался обычный человек восьми лет, он не смог. Бесит то, что Соби поступает так не по глупости.