— А он оттуда вообще выползает?

— Представь себе. Думаю, мне не нужно напоминать о том, что ты должен остаться незамеченным?

— Ну хорошо, — Акаме плюхается на мою кровать, валится на спину и начинает ритмично постукивать по покрывалу ладонями. — А приквел будет?

— Ты о чём?

— Зачем мне за ним следить? Расскажи.

— Нисей…

— О, уже «Нисей»! — он рывком садится и пытливо смотрит на меня. — Пожалуйста, Сэймей, расскажи мне всё.

Я вздыхаю… и рассказываю всё.

Кинг позвонил посреди ночи, так что мне пришлось шептаться с ним в пустом кабинете. Подходит к концу оговоренный год, в течение которого я обещал достать все данные по Зеро, и, само собой, Кинг начинает нервничать, поскольку дела мои продвигаются медленнее, чем тает лёд в исправно работающей морозилке. На этот раз он не ставил ультиматумы и не грозил разорвать наш с ним договор — просто очень толсто намекнул, что если я не потороплюсь, то из-за своей медлительности могу случайно не успеть перебежать дорогу перед едущей машиной.

Эта угроза настолько меня взбесила, что я выдвинул жёсткое требование: я отдаю оставшиеся данные только после того, как какая-нибудь машина переедет Ритсу. И это вполне справедливо, ведь именно об этом мы и договаривались. Я сказал, что когда школа погрузится в хаос на фоне траура, у меня полностью развяжутся руки, и я смогу спокойно докачать то, что не успел наснимать. А параллельно с этим займу директорское кресло — двое из оставшихся шести членов Совета меня поддержат, а с остальными придумаю, как договориться, — и тогда дорога для захвата у «Белого орла» будет свободна.

Кинг долго мычал и мялся. Понятное дело, ему было бы удобнее убрать нас с Минами одним махом, чем заниматься сначала им, а потом воевать со мной. Но самые важные данные по Зеро я благоразумно зажал, так что у него опять не осталось выбора. Он обещал добраться до Ритсу сразу же, как только придумает, как удачнее всё провернуть, чтобы на меня не пали подозрения раньше времени. А для этого ему нужно знать, чем занимается Минами вне школы, потому что нападение в Лунах исключается сразу же.

— Да… — тянет Акаме, когда я заканчиваю. — Придумать умный план всегда труднее, чем заумный.

— Довольно комментариев. Выполняй приказ.

— Прямо сейчас?

— Конечно нет, придурок. Минами до вечера будет в школе.

— Понял. Тогда можно я у тебя на пару часов зависну?

— Нет. Я собирался спать.

— О, из меня отличный ловец снов, уверяю тебя, — лыбится Нисей и, встав, направляется к двери.

— Куда собрался?

— Тебе за чаем, конечно. Я бы, вообще говоря, пива предложил, но тебе ведь ещё рано…

С трудом сдерживая хихиканье, он отпирает замок и выходит в коридор. Покачав головой, достаю телефон и подключаю к компьютеру, чтобы переписать последнюю партию из отснятого.

Нисей возвращается через десять минут с подносом, на котором гнездятся две чашки и явные признаки того, что кухню он обшарил всю, куда смог добраться: нарезка сыра, немного овощей, печенье, конфеты… Водрузив свою ношу на стол, он забирает одну чашку и садится в углу возле балконной двери. Этот квадратный метр навевает не самые приятные воспоминания. Поморщившись, машу рукой на кресло.

— Нечего на полу торчать. Туда садись.

— О, не любишь половую жизнь? — усмехается он, пересаживаясь. — Ты же вроде бы сам говорил, что твоя мебель для Бойцов не предназначена, и что собака должна сидеть у ног хозяина.

— Забудь, — говорю я, вдруг смутившись. — Это была метафора.

Он отвечает мне каким-то всезнающим взглядом, но, к счастью, молчит. Я ведь не смогу объяснить ему, что именно мне не понравилось. Просто ровно там сидел Соби, когда я пытался вытянуть из него рассказ о «личных тренировках» с Ритсу. А за несколько минут до этого я наказал его, приказав чувствовать боль. В общем, это вовсе не то, что хочется вспоминать. И совершенно не то, с чем хочется хоть как-то ассоциировать Нисея.

На утопание в кресле Акаме недолго хватает. Уже через пару минут, пока я лениво листаю страницы форума, он встаёт и принимается расхаживать по спальне, как будто видит её впервые. Хотя бывает здесь не реже двух раз в неделю. У Нисея, в отличие от Соби, нет ни своей квартиры, ни даже комнаты. Обитает он в студенческом общежитии, куда по непонятной причине умудрился затесаться после выпуска из Лун, хотя ни в какой вуз так и не поступил. Встречаться на улице я счёл слишком опасным, так что ничего не оставалось, кроме как предложить для встреч собственный дом.

— Это Йокогама, да? — тычет он пальцем в нашу с Рицкой фотографию, висящую на стене.

Я киваю, хоть Нисей и стоит ко мне спиной. Приходя сюда, он вечно что-то рассматривает, спрашивает, трогает, прибирает. Но отчего-то меня это совершенно не волнует.

Признаться, даже в детстве у меня здесь нечасто бывали гости. Но когда кто-то приходил, я иррационально боялся оставить его одного в своей спальне. Не потому, что он мог что-то украсть или сломать, — вовсе нет. Просто каждая моя вещь, которой касались чужие руки, непременно меняла своё положение. Мне казалось, что после этого она уже перестаёт принадлежать полностью мне. Так что я всегда ходил за своим гостем и дотрагивался до всего, что трогал он, чтобы именно моё прикосновение было последним.

С годами эта мания немного притупилась, я научился тщательнее её маскировать. Да и потом, когда уехал в Луны, та комната по определению не была всецело моей, поэтому и к вещам, хранившимся там, я относился чуть проще. Хотя тот жуткий обыск до сих пор вспоминаю с содроганием.

За последние годы Нисей первый мой гость здесь, не считая Соби. Но вот что любопытно: Акаме не оставляет после себя эффект чужого присутствия. Я нисколько не волнуюсь за вещи, которые он трогает, вертит в руках, листает… Как будто бы он кладёт вещь ровно на то место, откуда взял. А вот когда ко мне заходит мама, я по-прежнему немного напрягаюсь.

В это время Нисей уже успевает обойти спальню по периметру и остановиться напротив шкафа.

— Сэй, а можно спросить? — тянет он не слишком уверенно.

— Спрашивай.

— У тебя что, один джемпер на все дни недели?

— Разумеется, нет.

— Да ну!

В моё отсутствие Нисей не позволил бы себе подобного, но сейчас — с моего молчаливого согласия — распахивает дверцы шкафа и сгибается пополам от смеха.

— Жертва моя, здесь же пять одинаковых джемперов! И все чёрные!

— Очень экономит время по утрам.

— Ну не знаю, не знаю… — Акаме скептически оглядывает содержимое шкафа и косится на меня. — Ты бы хоть цветное что-то иногда надевал… Знаешь, тебе бы синий очень пошёл.

— Да, — тут же мрачнею я. — Он мне и шёл. Два года. Но потом я его сменил на…

Нахмурившись, поворачиваюсь к Акаме. Он с готовностью распахивает клетчатую рубашку, под которой оказывается ярко-жёлтая футболка.

— …на нечто однозначно безвкусное, — заканчиваю я.

Нисей довольно лыбится, наконец оставляя мой гардероб в покое, стягивает у меня с подноса печенье и возвращается в кресло.

Я уже собираюсь выключить компьютер, спровадить Акаме и завалиться спать, как вдруг в углу монитора выскакивает значок конверта. Уже предвидя, от кого письмо, жму на него с тяжёлым вздохом. Пробежав по тексту глазами, качаю головой и сворачиваю окно браузера.

Ну разумеется, пишет Микадо. Когда я не отвечаю на звонки, она принимается слать sms. Если я игнорирую их — переключается на почту. Возможно, я бы от неё и не прятался, если бы она не напоминала о себе по десять раз на дню.

— Опять подружка, да? — кисло спрашивает Акаме.

— С чего ты взял?

— Я не взял, а в своё время положил. И тебе советую.

— Акаме…

— Ладно, ладно, не закипай. Просто у тебя всегда такое лицо делается, когда она звонит или пишет. Бабы такие приставучие… Знаешь, когда Имя начало проявляться, я так боялся, что моей Жертвой окажется баба. Решил, что если оно так и будет, я себе лучше палец отрежу. О, кстати! Если отрезать кончик пальца, останется «Loved»!