Вот так, лавируя между кромками химии, физики и человеческого языка, он и доводит до меня, как до этой спирали, знания. И нужно сказать, что они доходят. По крайней мере, теперь теоретическая составляющая поединков больше не представляется мне огрызками мутных формул на бумаге, а обретает визуальный смысл.

По схожему сценарию и протекают все мои вечера в ближайшую неделю. После школы захожу домой запастись продуктовыми ресурсами и терпением, а потом отправляюсь к Соби и торчу там допоздна. Всё это время мы почти не разговариваем. Вернее, Соби-то приходится ораторствовать по нескольку часов без перерыва. С моей же стороны первое время раздаются лишь два слова: «привет» и «пока», это уже потом я снисхожу до стадии вопросов. И Соби не нужно проверять, насколько я усвоил то, в чём он распинается передо мной день за днём, не нужно переспрашивать, понял ли я объяснение — мои регулярные визиты сами за себя говорят, что да, понял и усваиваю. Но на четвёртый день таких посиделок в наше расписание вмешивается третья сила.

Рицке быстро надоело проводить вечера в одиночку, и он начинает названивать мне по нескольку раз кряду, хотя знает, что я не в парке аттракционов развлекаюсь — домашним я сказал, что готовлюсь к экзаменам, просто не дома и не один. Мама моё «не один» сопроводила таинственной улыбкой — конечно же, подумала о том, о чём умудрился тогда сплести на ходу Рицка. Сам же он отнёсся к моим словам с настороженной хмуростью. И то ли пытаясь подловить меня на лжи, то ли назло, звонит мне примерно раз в час, с трудом выдумывая повод.

«Сэймей, а ты не знаешь, где мой серый джемпер?», «Сэймей, это опять я, у меня компьютер завис», «Сэймей, извини, что опять отвлекаю, я в “Марио” дошёл до седьмого уровня, дальше не могу пройти — до трубы не допрыгиваю. Ты не помнишь, как тут?..», «Сэймей, у меня здесь… а ты… А ты когда вернёшься?». И продолжается это изо дня в день. Не могу же я запретить ему звонить или устраивать выговор. Вот и приходится… выкручиваться.

Наверное, забавно выглядят со стороны мои разговоры в два уха, которые иной раз случаются, когда я не останавливаю Соби, чтобы окончательно не отвлекаться. Примерно так:

— …здесь точно так же действует закон сохранения энергии. Иными словами, заклинание всегда достигает определённой цели и не растворяется в воздухе, если его не погасит Боец противников…

— Сэймей, я пятно на брюках посадил.

— Так замой.

— Заклинание?

— Я не тебе. Продолжай.

— Не отмывается! Это чернила!

— Если заклинание не погашено, но и не достигло цели, оно, можно сказать, всасывается в стенки купола Системы. Это похоже на химическую реакцию…

— И каков итог?

— Говорю же: не отмывается!

— Да я не тебе. Растворитель поищи. А лучше маму дождись — она это дело любит.

Вот такой дурдом.

Самое обидное, что я отмечаю неприятную закономерность. Именно тогда, когда слова Соби превращаются в подобие интересного рассказа и у меня появляются сопутствующие вопросы, тут же звонит Рицка, чтобы отвлечь и сбить с мысли. Как назло. Быть может, это только я вижу здесь систематичность, а на самом деле это простое совпадение, но такое бывало и раньше. Стоит нам с Соби войти в некое обоюдное состояние, которое можно назвать человеческим разговором, что-то непременно его нарушает. В другие же моменты, когда из Соби опять вылезает эта виктимная собака, на которую я уже без раздражения смотреть не могу, никто меня не беспокоит. Судьба, наверное.

Таким вот образом наши «занятия» тянутся больше недели. Ровно до тех пор, пока однажды, уже подходя к дому Соби, я не соображаю вдруг, что все необходимые для сдачи экзаменов знания я уже получил, а тащусь сейчас к нему просто по привычке… Это открытие заставляет задуматься и ещё кое о чём. Что я буду делать с «системной физикой»? Вернее, не с ней самой — теперь ответы у меня от зубов отскакивают, — а с новым учителем, который совершенно точно найдёт способ меня завалить…

====== Глава 39 ======

Зря Соби волновался за мои экзамены. То есть вслух-то он, конечно, ничего не говорил и виду не показывал. Но его предложение помощи само за себя говорит, что он в моих способностях сомневался. В собственных академических способностях у меня лично сомнений не было, я за другое волновался — за системную физику, для сдачи которой пришлось применить свои… немного иные умения.

Ехать в Гоуру пришлось ровно в середине декабря, когда как раз и ударили самые морозы. Днём столбик термометра выше пяти градусов не поднимался, а про ночь вообще молчу. Можно было, разумеется, отмазаться от поездки, перенести, договориться… я бы сумел. Но как назло, умудрился дать Рицке слово, что с луновскими экзаменами расплююсь до его дня рождения, чтоб уж ничто не отвлекало. И пришлось ехать.

Поселили меня в гостевую комнату на первом этаже нового корпуса, предназначенную как раз для тех, кто в школе проездом, которую в народе переименовали в «проходную». Собственно, было за что. Подпалённые каким-то олухом занавески и дорожка ржавчины, уползающая в недра раковины, уюта ей не прибавляли, общий унылый вид вызывал брезгливость, и я старался бывать в ней как можно меньше. Хотя времени прохлаждаться у меня как раз и не было.

В первый же вечер я применил уже опробованный способ закрытия сессии, сначала обойдя всех «мирских» учителей, затем тех системных, с которыми проблем не обещалось. У первых ко мне даже вопросов не возникало — ведь я повсюду таскал с собой дневник из Фукасавы, — вторые через раз заставляли меня что-то отвечать для видимости и для галочки. Видимость — им, галочки — мне.

Венцом моих личных достижений стал поход к Нагисе, где, как и в прошлый раз, я получил листок с заданием, чётко ответил на все вопросы, ни один из которых теперь не ставил меня в тупик, и благополучно получил высший балл. Нагиса просто не нашла к чему придраться, хоть и очень хотела. По глазам её злющим видел, что хотела, даже попыталась задать несколько дополнительных вопросов. Но убедившись, что и тут меня не подловить, с досадой отпустила.

Куда любопытнее всё вышло с Ритсу, которого я посетил уже следующим днём, потому что этот меня порядком вымотал.

— Не могу сказать, что я доволен твоей… городской деятельностью в последнее время, — заявил он без переходов, после того как мы обменялись парой дежурных реплик.

— Я всего лишь тренирую Бойца, — пожал я плечами.

— И конечно, снаряды для тренировок выбираешь не наугад?

Если он думал, что после этого я сделаю скорбное лицо и покаюсь в том, что на протяжении довольно длительного времени занимался выбиванием его подопечных, то он просчитался. Что я мог на это ответить? Только то, что я не совсем виноват в том, что именно из-под его опеки в Лунах выпускаются сильнейшие пары. Моя лесть его, как обычно, не вдохновила, и он пригрозил поставить на ближайшем Совете вопрос о моём исключении.

— Простите, сенсей, — я усердно морщил лоб, — но я не могу припомнить закона, который бы запрещал честные поединки с любой парой по собственному выбору и взаимному согласию.

— Разумеется, — согласился он слишком легко, что уже настораживало. — Но существует закон, запрещающий прибегать к системным дуэлям в личных, корыстных целях. Думаю, у Совета не будет сомнений в том, что именно это были за цели.

Ага. Так и представил себе Минами, который плачется Совету на то, что его обижает ученик, которого-то и в школе уже толком нет.

— А я думаю, что у Совета могут возникнуть сомнения в их наличии, — парировал я.

— Хочешь проверить? — спросил он с очень нехорошей улыбкой, которая сразу как-то отбила желание проверять.

Ну да какая мне, в сущности, разница? Выпускников Минами я уже вроде бы оставил в покое — на одном месте топтаться неинтересно. Нужно что-нибудь другое придумать, что-то более личное например, и, как следствие, действенное. Но от этой затеи пришлось немедленно отказаться, потому что, когда я перевёл разговор на то, за чем я, собственно, пришёл, Ритсу выдвинул непостижимое по своей дури и никчёмности условие.