— Ты кто такой? — спрашивает Такахаси хриплым, ещё не до конца поломавшимся голосом, что с его устрашающим видом, мягко говоря, не вяжется.

— Определённо, человек, — отвечаю я, глядя на него снизу вверх. — Хотя тебе, как представителю явно другого вида, это с первого взгляда может быть не столь очевидно.

Проходит секунд пять, пока он осмысливает то, что услышал. За это время уровень шума в классе стремительно падает до минусовой отметки.

— Мне неинтересно, к какому виду ты принадлежишь. Я спросил: что ты тут делаешь?

— В такой позе люди обычно сидят, если и это неочевидно.

— Заканчивай с трёпом и вали с моего места.

— С твоего? Как угодно. Если предъявишь посадочный талон с номером этой парты.

Такахаси наклоняется ко мне, упираясь кулаками в столешницу.

— Эй, умник, лучше вали по-хорошему. Я тут всю жизнь сидел.

— В школе с рождения? Все пятнадцать лет — и всё в средней? Да ты, наверное, местный аутсайдер.

— Слушай, ты!

Такахаси внезапно хватает меня за ворот рубашки и вздёргивает наверх с такой силой, что ткань трещит.

— Нет, слушай ты. Слушай, — приходится вцепиться в его руку, пока я не остался голым, и понизить голос почти до шёпота: — Слушай меня очень внимательно. Сейчас ты отпустишь меня, отойдёшь и усядешься вон за ту замечательную первую парту. А если ещё раз ко мне приблизишься, искать себя будешь где-нибудь в загородном лесу с отсутствующей долей головного мозга, если он у тебя, конечно, имеется.

Такахаси молчит, только сопит сердито и губами беззвучно шлёпает.

— Немедленно, я сказал. Отпустил. Отошёл. Сел. Сейчас же.

Весь класс почти со священным трепетом наблюдает, как этот амбал выпускает из захвата мой ворот, разворачивается и, точно заведённая игрушка, вышагивает к первой парте, чтобы сесть, смирно уложив руки на колени, и уставиться пустым взглядом в доску.

Вышло ещё проще, чем с тем санитаром, — парень точно болван. Даже забавно… Нет, я пока передумал отсюда удирать.

— Ты что ему сказал? — изумлённо шепчет моя соседка, наклоняясь ближе.

— Вежливость решает любые проблемы, — улыбаюсь ей. — Самое главное — уметь правильно попросить.

Она распрямляется с таким выражением лица, словно только что постигла величайшую тайну вселенной, собирается спросить о чём-то ещё, но тут в класс входит учительница. Причём опознаю её как сенсея только по увесистому журналу, который она прижимает к груди, так бы решил, что это одна из учениц. Высокая, до безобразия красивая, как будто только что шагнула с обложки какого-нибудь модного издания. При её появлении Ушки почти у всех парней класса сами собой поднимаются. У кого-то, полагаю, не только Ушки…

Пока я вынимаю из сумки тетрадь и пару ручек, она интересуется, как кто провёл лето, и поздравляет всех с началом второго семестра. Я принимаюсь гадать, какой предмет она ведёт — так ведь до сих пор и не выяснил, — но тут она находит меня взглядом и широко улыбается.

— …Также к нам присоединился новый ученик. Его зовут Аояги Сэймей. Аояги-кун, быть может, вы выйдете к доске и расскажете что-нибудь о себе классу?

Все хором оборачиваются ко мне, а я застываю с карандашом в руке — с чего-то вдруг решил, что, если попал в класс раньше учительницы, меня минует унизительный ритуал самопрезентации. Но деваться некуда. Встав, медленно иду между рядами, на ходу прикидывая, как выкручиваться. Нет, я могу о себе рассказать. Рассказать что-нибудь такое, после чего меня запишут либо в преступники, либо в местные сумасшедшие.

— Я Учияма Рина, — сияет эта модель, когда я выхожу к доске. — Я буду вести у вас математику, если вы не знаете.

Она насмешливо поднимает бровь, явно намекая на то, что я не соизволил прийти познакомиться с ней до начала семестра.

— Спасибо, Учияма-сенсей, я запомню, — отвечаю ей такой же улыбкой и поворачиваюсь к остальным.

Все, кроме Такахаси, по-прежнему водящего глазами по доске, внимательно смотрят на меня, ожидая спича, — и что самое странное, смотрят со смесью интереса и расположения. Ни одной кривой или презрительной ухмылки, которые по сценарию должны доставаться новенькому в первый день. Что, наш класс — дружная семья? Или я за несколько минут ухитрился сделать что-то такое, что вызвало их доверие?

— Ну… — начинаю я, обводя всех глазами. — Доброе — надеюсь, для всех — утро, даже несмотря на то, что всем нам пришлось сегодня подняться в такую рань, от которой за лето мы отвыкли. — Половина класса дружелюбно смеётся, девчонки разглядывают меня уже заинтересованно. — Я Аояги Сэймей, о чём вам уже известно. И последние несколько лет я учился в школе для одарённых — хотя и об этом, как я уже понял, вам известно, — кошусь на того приставучего парня, подтверждающего мои слова парой кивков. — Я бы мог рассказать вам о себе довольно много, и на это ушёл бы не один час, потому что выделить что-то главное сложно, а с импровизацией у меня неважно. — Ещё один всеобщий смешок, уже посмелее. Такахаси наконец удаётся остановить блуждающие глаза на мне. — Не сочтите эгоистом, но в моей прежней школе учитель по математике был явно не её выпускником, а наверстать пробелы в этом предмете хотелось бы поскорее. Поэтому я не стану тратить ваше время и время Учиямы-сенсей, рассказывая свою биографию, которую всё равно никто не запомнит. — Девочка в первом ряду мило улыбается мне, несколько парней, тоже улыбаясь, согласно кивают. Ну и… финальный аккорд: — В любом случае, я надеюсь, мы с вами сработаемся и в ближайший год станем хорошими коллегами в нашем нелёгком деле.

— Замечательно, — кивает Учияма-сенсей под третью вспышку весёлого смеха, — я с удовольствием восполню все пробелы в ваших знаниях, можете садиться. Тогда, думаю, никто не будет против, если мы начнём с небольшой проверочной работы? Вдруг выявим пробелы ещё у кого-нибудь.

Даже новость о внезапной контрольной не сгоняет с губ всех учеников улыбки, которые сопровождают меня, пока я возвращаюсь за парту. Нет, по-моему, эти ребята ещё нормальные. Всё могло быть гораздо хуже.

Проверочная работа оказывается совсем лёгкой даже для меня. Наверное, потому, что в Лунах солидную часть материала приходилось изучать самостоятельно — уроки математики были всего раз в неделю, — из-за чего порой казалось, что эта наука по замороченности не уступает системной физике. Но когда передо мной ложится лист с заданием, понимаю, что подобные примеры мне уже знакомы. По крайней мере, сомнений в том, что я справился хотя бы с девятью из десяти, у меня нет.

Когда со звонком сенсей выходит из класса, парень-прилипала вылезает из-за парты, трое его друзей располагаются полукругом возле меня.

— Хорошая речь, мне понравилось.

Что, разборки? Или всё-таки братания?

— Я рад, что вас повеселил, — отвечаю сухо, скрещивая руки на груди.

— Здорово ты поставил на место Такахаси-куна.

— Скорее, усадил. Я думал, он самый популярный у вас в классе.

— Так и есть, — девчонка пожимает плечами. — Но… На самом деле его мало кто любит.

— Разве здесь нет противоречия? Обычно популярен всеобщий любимчик.

— Популярность можно по-разному заработать, — понизив голос, сообщает рыжий. Ну да, об этом уж я точно в курсе. — Такахаси все боятся. Странно, что тебе удалось его уговорить.

— Ничего не странно, Рафу, — фыркает девчонка. — Он просто вежливый.

— А, ну тогда конечно. Такого оружия к Такахаси ещё никто не применял.

— Сработал эффект неожиданности, — хмыкает прилипала. — Ну что, Аояги, знакомиться будем? С коллегой-то…

Я молчу, пока плохо понимая настрой этой компании, но тут этот парень беззлобно усмехается и протягивает мне руку:

— Амида-кун. Фамилию, так и быть, не запоминай, раз дорожишь свободным местом на жёстком диске, — пальцем другой руки он выписывает несколько кругов у виска.

— Имя запомню, — киваю на протянутую ладонь: — Своими руками тоже дорожу.

— Ладно… драгоценный, — улыбается он, ничуть не обидевшись. — Будем знакомы. Это моя подруга Ханако. Это Рафу, — рыжий парень поднимает ладонь. — А это Масамунэ, — прилизанный кивает. — Мы тут… местные заучки. А ты, наверное, тоже из наших — видел мельком твой табель.