Я так привык к карамельной размеренности этого лета, что ад наступает внезапно, резко и в одночасье. Просто когда я одним вечером вяло гоняю персонажа по уровню «А-11» «Рождения мага», проверяя, не появилось ли новых игроков, ко мне со спины тихо подкрадывается Рицка и так внезапно набрасывается с объятиями, что я дёргаюсь. Он заливисто хохочет, а на мой вопрос, с чего такой счастливый, загадочно советует проверить сегодняшнюю дату.

Выйдя из игрушки, смотрю в угол монитора и понимаю, что о причине рицкиной радости мог бы и догадаться. Тридцать первое августа… Значит, завтра я уже иду в школу. Мы идём, да — Рицка сидит на моей кровати и светится довольной улыбкой. А я ведь даже имени классного руководителя не выяснил — как подал документы месяц назад, так и успокоился.

Сумку на завтра собираю в лёгкой прострации. «Вернуться в обычную школу» — до сих пор это была всего лишь серая, ничего не означающая фраза, а вот смыслом она наполнилась только сейчас. Недобрым таким, настораживающим смыслом. С трудом представляю себя среди пары десятков балбесов пубертатного возраста, зевающих со скуки на какой-нибудь заурядной географии или химии. И с не меньшим трудом представляю себя на уроках, где слово «система» будет стоять в одном предложении только с какими-нибудь «линейными уравнениями» — и не более того.

Злосчастное утро встречает меня ворохом унылых мыслей и нахально светящим в глаза солнцем. Встать с постели помогает сугубо сила воли. Я всё ещё наполнен лёгким неверием в то, что мне предстоит начиная с сегодняшнего дня и заканчивая только далёким «спустя четыре года». Одеваюсь, укладываю волосы, глотаю утренний кофе — и всё медленно, словно это поможет оттянуть неприятный момент отождествления себя с кучкой простых смертных, под одного из которых мне отныне придётся маскироваться, и довольно долго. Рицка же, напротив, собирается за то время, которое мне требуется, чтобы вскипятить чайник, а пока завтракаем, беспокойно ёрзает на стуле, как будто мешает сидеть хвост, и обуваться в коридор вылетает раньше, чем я доношу чашки до раковины.

Я ждал, что от самого дома до школы буду слушать его возбужденное щебетание, однако Рицка становится непривычно собранным и серьёзным и в порыве какого-то иррационального беспокойства просит меня вести себя хорошо и постараться понравиться учительнице. До сих пор боится, что совместных походов в школу ему не видать. Торжественно пообещав, что все будет замечательно, прощаюсь с ним у ворот и отправляюсь в свой корпус.

Мне не впервой чувствовать себя чужаком, словно внезапным гостем, которого не только не ждали, но ещё и не слишком рады его появлению. Но очутившись в эпицентре скопища малолетних баранов, спешащих на первый урок семестра и распихивающих всех по дороге локтями, я ощущаю свою неуместность особенно остро. На стенде при входе заботливо вывешены списки классов — наверное, для тех, кто за каникулы позабыл, где учится, или специально для таких зевак, как я, которые даже не удосужились поинтересоваться, с кем проведут почти год своей жизни. Без труда найдя себя в списке учеников класса «3-1» и сверившись с указателем, подсказывающим, в какой конец коридора тащиться, дохожу до нужной аудитории и заглядываю внутрь. И нежелание двигаться дальше порога возрастает стократно.

Учителя в классе пока нет, зато все остальные в сборе. Напомаженные девочки в ультракоротких юбках, акселераты-мальчишки с первыми признаками гордо нетронутой растительности на лице. Местные красавицы, вольготно усевшиеся прямо на парту и качающие ножками в высоких гольфах; местные «крутые», демонстративно вертящие у кого-нибудь перед носом свои новые мобильные; местные канонично хилые ботаники в очках-лупах, ютящиеся на первых партах… Всё так типично и предсказуемо, что даже скучно. Как будто я попал на кукольный спектакль с банальным простеньким сюжетом, а куклы-актёры уже заняли исходные позиции и дожидаются сигнала к началу.

— Что встал в дверях? Пройти-то можно?

Обернувшись, вижу, что, пока я занимался изучением этих живых кукол, за мной уже выстроилась очередь страждущих, которым я мешаю войти. Отойдя от двери, пропускаю всех внутрь, несколько человек, однако, остаются в коридоре. Тот парень, что заговорил со мной, медлит немного, водя по мне серыми рыбьими глазами, потом ухмыляется:

— Значит, ты и есть тот новенький?

— Аояги Сэймей, — моментально подсказывает его спутница — высокая девица в очках с толстыми стёклами. — Тебя раньше не было в списке.

— Удивительная проницательность, — фыркаю я. — Даже имя выучили. Какая честь.

— Я слышал разговор нашей учительницы с директрисой. Ты правда учился в школе для одарённых?

— А ты спрашиваешь из зависти или простого любопытства?

Что-то не нравится мне эта разношёрстная компания… За спинами этих двоих стоят ещё два парня: один рыжий и с пирсингом в ушах, а другой показательно-образцовый, с гладко прилизанными волосами и в строгом костюме при галстуке.

— И какими же дарами делится с учениками та школа? Про наглость я уже понял.

— Иди лучше своей дорогой, — покачав головой, снова заглядываю в класс, где не изменилось ровным счётом ничего, только учеников ещё прибавилось.

— У нас теперь с тобой дорога одна, — улыбается девица. — Во всяком случае, в ближайший год. Может, познакомимся?

— Это лишнее. Ваших имён я всё равно не запомню.

— Ладно, ну его, — рыжий толкает её локтём в бок. — Идём, сейчас звонок будет.

Четвёрка проходит мимо меня в класс, девица ещё вполголоса бормочет что-то о том, что я странный. А я не странный, я действительно не собираюсь тут ни с кем брататься. Что бы из себя ни представляли эти люди, для меня они бесполезны. Так зачем тратить на них время или тем более завязывать знакомство, загружая мозг лишней информацией?

Ещё немного потоптавшись у дверей и так и не дождавшись учителя, всё-таки вхожу в аудиторию — пусть лучше все увидят меня до урока, чем учительница введёт меня под торжественную трель звонка, чтобы официально представить всему классу, с любопытством таращащемуся на новенького во все сорок глаз.

Свободных мест не так много: несколько на первых партах, куда садиться не хочется категорически, да одно у окна. Решив, что оно как раз по мне, подхожу к парте и сбрасываю сумку на стул. Краем глаза вижу, что все ненавязчиво следят за мной, однако пока не проявляя особого интереса. Не успеваю усесться, как кто-то тычет меня в спину карандашом. Дёрнув плечом, оглядываюсь и понимаю, что оказался в самом центре этой странной четвёрки: позади сидит тот парень, что пристал ко мне у дверей, рыжий теперь передо мной, а девчонка с прилизанным — справа.

— Это место Такахаси-куна. Лучше сам освободи.

Ну начинается… Что, мы как в младших классах, что ли? А так, по сути, и есть, доходит до меня. Это в Лунах все садились куда вздумается, и система ведения уроков была ближе скорее к университетской, а здесь самая что ни на есть школа. Со всеми вытекающими. И вытекать начинает уже с рассадки. Может, ещё не поздно дать отсюда дёру?

— Или что? — поднимаю я бровь. — Бедный Такахаси-кун расстроится, лишившись любимого стула?

— Сейчас сам у него спросишь, — усмехается этот парень и кивает на вход.

В распахнутые двери входит… нет, вшагивает существо такого внешнего вида, что я бы с ним рядом даже в автобусе не сел. Налысо бритый, в кожаной куртке с заклёпками — и как только в школу пустили? — на шее болтается цепь с какой-то неясной символикой… Если бы мы играли в ассоциации, я бы назвал слово «бандит».

Пока этот тип топает своими говнодавами на высокой шнуровке по классу, все как-то притихают и провожают его суеверными взглядами. У некоторых девушек, впрочем, к суеверию примешивается и изрядная доля похоти. Они точно мои ровесницы?

Он останавливается возле меня и складывает руки на груди, эти четвёро разом утыкаются каждый в свою парту. Это местный Глава, как я понял. Всё как всегда: коллективы меняются, а роли остаются, как в одном и том же неудачном спектакле, который раз за разом ставят всё новые труппы.