— Хорошо. А теперь открой Систему для Мимуро.

Мэй сосредоточенно морщит нос и почти по слогам выговаривает:

— Подсоединение Fearless. Совместный вход.

Система колышется и как будто становится более рыхлой — мне, конечно, ничего не видно, но я прекрасно всё чувствую, благо стою в метре от Мэй. Мимуро, похоже, тоже чувствует, но лишь бестолково водит по пространству глазами и наконец пожимает плечами.

— Не получается. Ничего не вижу и не могу войти.

— Сосредоточься. Ты же чувствуешь Систему своего Бойца. Просто захоти присоединиться к ней и представь, как входишь.

Вздохнув, Мимуро хмурится, видно, как напрягаются плечи и даже лицо, но секунд через пятнадцать он расслабляется и только качает головой.

— Да что такое-то?

Уже начиная злиться — пока, правда, неясно на кого, — подхожу к Мэй почти вплотную. Почувствовав чьё-то присутствие, она слепо смотрит перед собой и часто моргает. Ясно, с Системой ещё не сроднилась, пока не видит очертаний внешнего мира.

— Мэй-тян, это я, — говорю негромко. — Сделай вот что. Пусти в Систему меня. Просто скажи: «Присоединение Beloved. Вход под разными Именами».

Этот фокус не работает, если Имя уже проявилось и где-то возник гипотетический Боец. У меня, конечно, есть Агацума, но его Имя искусственное, а у меня вообще пока нет, поэтому надеюсь, что получится.

— Присоединение Beloved. Вход под разными Именами, — послушно повторяет Мэй.

Вначале не происходит совершенно ничего, и я уже думаю, что уловка не вышла. Но затем пространство вокруг меня передёргивается, раз, другой, как помехи в телевизоре, и начинает постепенно чернеть. Система впускает меня очень медленно, с явной неохотой. Мне даже войти удаётся не до конца, потому что сквозь густую черноту проступают скопления серых точек — человеческие фигуры. И стены с потолком я различаю, хотя такого быть не должно.

Но опыт, тем не менее, удался. Пусть не полностью, но я вошёл. Значит, путь открыт.

— Закрой, Мэй-тян, — говорю я, потому что голова внезапно начинает кружиться.

Правы те, кто считает Систему не электронным полотном, сотканным из двоичного кода, а почти живым существом. Иначе бы не реагировала она так агрессивно на вторжение чужака.

Я закрываю глаза и глубоко дышу, пока Мэй сворачивает Систему, высвобождая меня из тёмного плена. Едва вестибулярный аппарат приходит в норму, тру лицо и подвожу итоги:

— Извини, Мимуро, но дело в тебе. Пока не захочешь войти в Систему, не войдёшь.

Что любопытно, моим заявлением он не слишком-то удивлён. Любимым жестом пожимает плечами и молчит. Уверен, он и без моей помощи всё уже давно понял, но ему нужен не системный «дегустатор», а системный психолог. Мимуро сам ставит себе преграды и не позволяет себе по-настоящему захотеть слиться с Мэй. Ведь если он войдёт с ней в Систему и всё пройдёт гладко, не останется больше сомнений в том, что именно она его Боец. А он, несмотря на общее Имя, эту простую истину принимать до сих пор отказывается. Идиот.

— Спасибо за помощь, — наконец бормочет он кисло и смотрит на Мэй: — Всё, пошли отсюда, я устал.

— Но урок ещё не кончился! Мы не вошли в Систему вместе.

— И не войдём, если будем просто здесь стоять. Уходим, я сказал!

— Но Ямада-сенсей говорила, что тот, кто войдёт, сможет попробовать заклинание!

— Ладно. Пробуй. Но без меня.

Оттолкнувшись от стены, Мимуро одёргивает пиджак и идёт к выходу. Я прощаюсь с Мэй и следую за ним, но, когда оборачиваюсь через несколько шагов, вижу, что глаза у неё влажные, а губы дрожат.

Мимуро, конечно, не обязан здесь торчать. Это урок для младшеклассников, на который он явился, чтобы испытать своего Бойца. Но всё равно как-то… нехорошо вышло. Если будет каждый раз убегать, с мёртвой точки дело не сдвинется. И Мимуро это понимает. Вот только двигать-то и не хочет. Меня Накахира тоже многим не устраивал. Да что там многим — почти всем! Но вместо того чтобы держаться от него подальше во время тренировок, я, наоборот, старался быть рядом, чтобы надавить и худо-бедно добиться того, чего хочу.

Я Мимуро, конечно, не советчик, не наставник и не совесть, но высказаться хочется. Однако едва мы выходим из зала и я делаю шаг в сторону холла, он, не сказав ни слова, разворачивается и берёт прямо противоположный курс, на библиотеку. Вряд ли ему, человеку, за несколько лет не разобравшемуся, по какому принципу расставляются книги на полках, действительно приспичило почитать — просто почувствовал, что я собираюсь немного прополоскать ему мозги. Ну и ладно. Его Боец — его проблема, а не моя. Пока мы вместе учились, Мимуро был мне интересным собеседником и удобным приятелем. Но раз я ухожу… зачем мне лезть в дела, которые меня теперь тем более не касаются?

Из-за Fearless я напрочь забыл сказать Соби о планах Ямады-сенсей и о том, что через несколько дней нам предстоит ночная битва, и, полагаю, не одна. Он сам подходит ко мне следующим днём, причём выбрав для этого не самый удачный момент.

За обедом я оказываюсь в полном одиночестве, потому что Мимуро, видите ли, предпочёл сидеть вместе со своей новой подружкой. Уж не знаю, до чего они там договорились накануне, но теперь, по крайней мере, оба не выглядят так, словно пятьдесят пять секунд из шестидесяти придумывают друг для друга наиболее мучительные варианты смерти.

Когда я предложил Мимуро присоединиться ко мне, он только рассеянно пожал плечами и заявил, что обедать будет со своим Бойцом, а раз я Бойцов за одним столом не терплю, сядут они отдельно. Ума не приложу, с чего он выдумал эту чушь. Наверное, слышал, как я тогда Соби отшил, когда он пытался пристроиться напротив. Но Мимуро ведь знает, что спутников своих приятелей я спокойно перевариваю. Значит, за что-то на меня обиделся и вздумал выпендриться. Только вот за что — загадка. Неужто за вчерашнее, когда я встал на сторону Мэй? Или за то, что чувствует себя временной заменой Хироши, которого я, кстати, так и не навестил? Или у него просто настроение плохое? Оно у него, честно говоря, после приезда Мэй вообще ни к чёрту, а сорваться не на ком. Но раз он выбрал в качестве жертвы меня… наплевать. Вот пусть и сидит теперь в демонстративно противоположном углу зала и хлебает свой переслащённый чай.

С такими мыслями раздражённо вскрываю палочки, наливаю соус в пиалу, расплескав несколько капель, и лишь смутно замечаю, что сегодня на обед мои любимые сашими с креветками.

— Здравствуй, Сэймей.

Соби, как обычно, вырастает из ниоткуда, и я, вдобавок ко всему, умудряюсь облиться чаем. Пока я, чертыхаясь, вытираю пятно салфеткой, он отодвигает стул и садится возле стола. В руках у него нет даже чашки, так что технически он ко мне не подсел, а просто устроился рядом. Откуда у него, интересно, это умение так виртуозно обходить приказы и запреты? Не иначе как годы тренировок — наверное, в детстве слыл бунтарём.

— Ну чего тебе? — бурчу я, окончательно растерев пятно по штанине, к которой теперь до кучи прилипли мокрые катышки салфетки.

— Утром я говорил с Ямадой-сенсей. Почему ты не сказал мне, что в пятницу будет общая тренировка?

Об общих ночных тренировках редко бывает известно заранее. Как правило, их изюминка в эффекте внезапности. Сидишь себе вечером в комнате, прилежно делаешь уроки — и тут радио-динамики в коридоре взрываются зубодробительным сигналом, похожим на сирену. А следом за ним Нана объявляет о начале тренировки и о том, какие миссии на ней ожидаются. И понеслась… Бывает, конечно, что тренеры предупреждают за несколько дней. Но наш случай явно из первой категории, иначе бы Ямада-сенсей не понижала голос до шёпота, когда рассказывала мне о планах на пятницу.

Так что если бы Соби не подошёл ко мне или Ямаде, пребывал бы в неведении до последнего момента.

— Сегодня только вторник. Я успел бы тебя предупредить.

Соби смотрит на меня взглядом человека совершенно не убеждённого, чуть хмурясь, а потом констатирует: