Еще немного, и она очутилась в торговом квартале. Сердце королевы распирало от гордости, когда она увидела, что все стоянки заняты повозками. Еще бы, ведь каждый из них уплатит в городскую казну изрядную сумму налогов. Местные лавочки также пестрили вывесками, предлагавшими самый разномастный товар. А ведь еще месяц назад большинство из них были закрыты, да что там, месяц назад люди на улицу носа не высовывали, боясь столкнуться со знаменитым выбором «кошелек или жизнь». Теперь здесь было относительно тихо, и все благодаря открытому в подвале замка карцеру. Гуам, правда, требовал еще эшафот, пыточную и полный штат палачей, но зачем убивать, если можно перевоспитать? «Заказать в академии несколько томов самоучителей», — вновь пометила она.

И все же в столь огромной чреде изменений больше всего радовала неизменность некоторых фундаментальных вещей. Таких, например, как таверны. Где бы и когда бы ты ни зашёл в подобное заведение, тебя обязательно встретят сытной едой и холодным пивом. За всю свою жизнь Торвальд лишь единожды столкнулась с исключением, когда попала в одну уединенную деревеньку: там третий год кряду свирепствовал неурожай, и героев они вызывали исключительно ради того, чтобы съесть.

Но не будем о грустном. В «Веселой Стельке» было многолюдно и, несмотря на поздний час, очень шумно. Жители близлежащих домов даже пробовали жаловаться стражникам, но те были уже слишком пьяны, чтобы воспринимать человеческую речь.

Все силы полненького мужичка с синей повязкой на рукаве уходили на допрос чертика, у которого гоблины украли хвост. Столы с игроками в кости монаршую особу не очень интересовали, как и те, за которыми бурлило веселье. Повинуясь богатому опыту, девушка села у окна вдали от основной массы людей. И выбор ее был верен: в то время как центральная часть зала окончательно потеряет возможность членораздельно говорить, здесь веселье будет в самом разгаре.

— Яичница, светлый эль и пирог с капустой.

Уши постепенно привыкали к окружающему шуму и уже были способны отчетливо различить некоторые слова. Отхлебнув немного эля из большой кружки и нанеся пирогу колото-резаное ранение, Ее Величество окончательно расслабилась, полностью погружаясь в хмельную атмосферу таверны.

—... а он, значит, мне и говорит: «Шел бы ты парень подобру-поздорову!». И зубами как щелкнет! Ну, я и свалил, а на следующий день всех мертвыми нашли. — Закончив рассказ, мужчина сделал большой глоток, после чего убрал с бороды пену. Его звали Грэем, он был охотником из отдаленной деревни, приехавшим продать шкурки.

— Это как же надо допиться, чтобы заночевать в медвежьей берлоге, да еще и с капканом разговаривать? — усмехнулся другой мужчина, помоложе, но, судя по одежде, тоже промысловик.

— Это где-то по полбочонка на брата, а потом еще спиртовой доливать, — ответила на вопрос пожилая женщина. — Но пробовать не советую, после — милое дело, а во время охоты себе дороже. — Под шелест юбки она брякнула на стол деревянную ногу.

— Медведь? — сочувственно поинтересовался первый.

— Да, меня за него спьяну приняли. Как даст ржавым топором по ноге, ирод.

Мизори уже полчаса слушала охотничьи байки, и ей это дело очень даже нравилось. Девушка даже хотела рассказать о парочке своих подвигов, но решила этого не делать. Для этих людей она просто дочь владельца рыболовецкого судна, ищущего новые рынки сбыта.

— Можно к вам? — за столик грузно опустился средних лет мужчина.

Торвальд едва удержалась, чтобы не вскрикнуть. Да, время порядком изменило его: волосы покрылись сединой, и мужчина уже не выглядел большим и страшным, но кое-что в этом человеке осталось неизменным: большая пивная кружка, заменяющая кисть руки. Мизори нервно заерзала на стуле. Не просто так. Своей пятой точкой она пробовала определить пригодность табурета к ведению боевых действий. Разумеется, у нее была магия, но использовать ее в драках — табу, а судя по детским воспоминаниям, мужчина был здоров как буйвол, так что лезть на него просто с кулаками было опасно даже сейчас.

— Ты, значит, не местная? — от ерзанья волшебницу отвлек голос одного из соседей. — Дела торговые?

— Да, отец сказал, что торговля здесь нынче на подъеме, вот и отправил разнюхать. А вот серьезно, как у вас тут?

— Эх, дамочка, тяжёлое время вы выбрали для торговых дел.

— А что не так? — удивилась Мизори.

— Это рассказ не на одну кружку, — вздохнул пухленький завсегдатай, любуясь тем, как в бокале переливается золотистый напиток. — Совсем недавно, буквально вчера, этим благословенным краем правил добрый король...

====== Самая главная злодейка. Часть вторая ======

Это было похоже на какую-то бесконечную сказку. Посетители говорили без остановки, и не было ни одного злодеяния, которого не приписали бы Торвальд. Она, судя по их словам, была настоящим чудовищем, только что без хвоста и рогов, хотя по некоторым рассказам хвост и рога все же были. Список ее преступлений был поистине бесконечен, а самым первым и самым страшным из них было убийство старого короля, Ледяного Тишеньки, как называли его люди, и узурпация королевской власти. Эта сатана в женском обличии выпустила на волю всех головорезов и воров честным гражданам на погибель, а чтобы те и помыслить не могли о спасении, создала грозную стражу. Она обложила их непомерными налогами, а за малейшие провинности отправляет трудиться в свой дворец. Некогда прекрасное здание она едва не превратила в руины, а цветущий город сделала одной огромной помойкой. Но и этого проклятой Мизори было мало. Западные территории она отдала в безраздельное пользование свирепым оркам, а в собственную столицу и вовсе ввела войска и нещадно разграбила. Ее стали называть Мизори Ужасная, вместе с ней в страну пришли голод и нищета. Продуктовые магазины, некогда ломившиеся от товаров, отныне пустовали, а если где и можно было что купить, то втридорога. Что еще? Ах да, город наводнили мерзкие зеленые твари, которым она позволила делать все, что заблагорассудится. Больше? Начала сгонять молодых юношей и девушек в казармы — мало ей тех сторожевых псов, что уже охраняют жуткий режим! Говорят, единственным, кто осмелился что-то ей возразить, был благородный гном, честный и отважный генерал Зы. Но королева его и тех немногих, кто поддержал генерала, выгнала из страны, хотя, ходят слухи, что их она скормила волкам. Именно волкам, ведь в Шишкином лесу завелись волки, вернее, их завела королева, чтобы они нападали на невинных путников.

Мизори слушала молча, смуглый цвет лица и алкоголь позволяли девушке с грехом пополам держаться.

— Сердце ее черное, как уголь, не знает ни жалости, ни сострадания, — гладко выбритый мужчина средних лет в поношенном сюртуке сдул со лба прядку волос. — Сам видел. Ехала она, значит, по городу, а на дереве котеночек мяучит. На ветку залез, да слезть не в силах. Зовет, значит, просит спасти. А она мимо проехала, только бровью недобро повела. И знаете что? — мужчина выдержал паузу. — Больше этого кота никто никогда не видел...

История заставила вздрогнуть даже самых морально устойчивых.

— В ейном замке томится прекрасная эльфийка, — не упустил случая упомянуть паренек, сын сапожника. — Не знаю, с какой целью, правда. Может, она у нас из этих?

— Да не, непохожа, — тряхнула засаленной шевелюрой одноногая охотница. — Скорее из вредности. Как там люд говорит? Из зависти к красоте девичьей. Вот! — женщина запрокинула кружку, довольно причмокивая. Народ одобрительно закивал.

— А еще она некромантка, — зашептала молодая девушка с красным, похожим на редиску носом. — Буквально вчера было... Ездила она по деревням и, где ни проедет, везде появляются живые мертвецы, худющие, и стонут.

— Да что за бред! — не сдержавшаяся Мизори встала из-за стола. — С чего вы взяли, что это были зомби? Да может, это больные тифом. Может, она им помочь хотела.

— Э нет, милочка, — замотал головой бородатый зверобой, — я эту историю знаю. Там одному зомбию башку снесли, и он того, помер. Зомбии это, руку даю. Да и стала бы эта дьяволица больным помогать?