— Моя Королева волнуется? — осведомился Гуамоко. — Не стоит, я подготовил действительно простой проект, который сгодится даже для орочьих мозгов.

— Тогда, может, ты сам всё и закончишь? Утрясёшь формальности, а я тем временем поспешу в столицу. Времени осталось совсем немного.

— Чтобы меня насадили на вертел? Ваше Величество должно понимать традиционную важность грубой силы в таких вопросах. Вы — живое напоминание об их слабости и заключённом договоре. Ваше Величество, с этого момента вы больше, чем источник несчастных случаев, на вас будут завязаны важные государственные отношения, и только от вас будет зависеть, во что они выльются.

Королева промолчала, ей категорически не хватало гордыни, дабы оценить собственную важность.

Всё прошло на удивление мирно. У костра, в окружении семи вождей, под недовольное рычание одного из бритых прислужников. Впрочем, недовольным оно было только формально. По закону, мир подписывается на скальпе побеждённой стороны, но по просьбе Хош-Цина и с соизволения Мизори Первой обладателя скальпа было решено не убивать. Отныне его шкура приобрела воистину межрасовое значение! Самым интересным во всём действе было наличие совещательного пойла — несмотря на то, что о совещании и речи не было. Зато были песни и даже танцы.

— А теперь пришло время завершить ритуал! — с достоинством прорычал орк, подставляя голову колдунье.

Та небрежно стукнула по шлему рукоятью кинжала. И неизменные бритоголовые слуги внесли в зал дубовую шкатулку на редкость грубой работы.

— Выкурить трубку мира!

Вождь бережно извлёк из «ларца» несколько палок и, вставив одну в другую, получил весьма увесистую конструкцию, которой, говоря откровенно, и пришибить можно было бы.

— Курить? — едва не подавилась бараниной королева. — Я… это…

— Не бойся, Великий Ярл, никаких мухоморов, мухоморы по другому поводу курят. А сегодня только табак, обычный орочий табак.

— У меня аллергия, — еле слышно пробормотала синеглазая элементалистка.

— Аллергия?

— Это когда лицо краснеет, я падаю, изо рта идёт пена, а потом теряю сознание.

— Как от пойла?

— Как от очень большого количества пойла.

— То есть Торвальд можно было просто обдуть дымом?! — не выдержал Мун.

— Предположим, что нет. Но, кхем, это ничего, если трубку я курить не буду?

— Надо курить. Но не волнуйся, мы тебя быстро на ноги поставим. Эй, вы, — Хош крикнул прислуге, — тащите сюда носилки и лечебный табак.

— Ну уж нет. Курить вредно, пусть за меня вон, эльфийка курит.

— Эгей! — услышав слово «эльфийка», Мерль, не чуя подвоха, помахала рукой, сжимающей свирель. Она была несколько занята: учила Ло и Тараша танцевать эльфийский танец «бурной реки». Получалось не очень, в ритм танцующие попадали, лишь когда теряющая терпение девушка начинала колотить музыкальным инструментом о скамью.

— Видите, она согласна, — закивала властительница.

— Так ведь традиция… — попыталась вмешаться Лин-Цо.

— Если за Хоша дрался Гонг, за мою королеву будет курить Мерль, — отрезал филин.

Ничего не понимающую и уже слегка пьяную эльфийку подтащили к центру круга и сунули в рот мундштук. Та отбивалась, как могла, то есть почти никак. Под громогласное «Кури!» рыжеволосая сделала несколько затяжек, громко кашляя и повторяя что-то на непонятном языке. Её Величество Мизори Первая с умилением наблюдала за процессом, степенно угощаясь пойлом. Орки же столкнулись с новой проблемой: доселе упиравшаяся остроухая теперь уже ни за что не хотела отдавать трубку. Последнюю удалось получить с большим трудом, с помощью неведомо откуда взявшегося пёрышка и щекотки, вызвавших у несчастной приступ истерического смеха. И всё же дело было сделано — обозначенный выше предмет пущен по кругу и каждый из вождей выпустил в потолок по облачку белого дыма.

— Предки говорили, что вместе с дымом уходит часть души, — подсевшая к Торвальд Цин-Хош опустила ей на плечо пухлую руку.

— Зачем пожаловала?

— Всё ещё не доверяешь? — вздохнула шаманка. — По-настоящему жаль, ты ведь одна в этой комнате для меня абсолютно закрыта.

— Поэтому Цин не берёт тебя на совещания?

— Да, он считает, что моё присутствие слишком давит на совет. Хотя всё это не важно. Я лишь хотела сказать спасибо. Не знаю, что тебя тогда остановило, но ты не пожалеешь о своём выборе. С этого момента и до конца моих дней я — твоя должница.

— Ох уж это считывание ауры, — недовольно буркнула колдунья.

— Такую практически невозможно не заметить. От тебя просто несло злобой.

— Бывает частенько. К счастью, в академии нас учили сдерживаться. И министра с эльфийкой накрыло бы. Ещё там были дети. Не хотелось бы убивать детей, пускай даже орочьих, а продать такое количество в рабство попросту невозможно в одиночку.

— Как бы там ни было, рассчитывай на меня, девочка. И если будут проблемы с выбором, приходи, я погадаю. Сегодня мы смешали дым, вдохнули души друг друга…

— Дым? Дьявол! — едва не снеся прислугу, королева выскочила на улицу, глубоко кашляя и хватая ртом свежий воздух. Ох, и надолго она запомнила тот первый раз, когда ей, ещё совсем маленькой девочке, сунули в рот трубку. Задуманное как шутка действо вылилось в обморок и поход к целителю.

«Так ведь и помереть недолго», — подумала она про себя, с любопытством оглядывая неотёсанные стены внутреннего дворика.

— Уютно тут, — донёсся до неё знакомый звонкий голосок.

Рыжеволосая девушка сидела на завалинке, глубокомысленно пуская в ночное небо струйки дыма из всё же захваченной трубки мира. Вторая рука небрежно простирала морковь в направлении ослиной головы. Торвальд стало немного не по себе, слишком уж умное выражение было у эльфийской физиономии.

— Садись подруга, рассказывай, — сдвинувшись в сторону, Мерль приглашающее похлопала по шерстяной подстилке. — Знаешь, а я ведь лет сто не курила. Почти бросила…

— Прости, не думала, что всё так серьёзно.

— Не извиняйся, я несколько переосмыслила свою жизнь за последние дни. — Дым мерно поднимался из длинной люльки, придавая блондинке то самое эльфийское величие, с которым она до сей поры меньше всего ассоциировалась. — Да ты и сама, наверное, многое увидела в другом свете. Тех же орков, например. Вон, уже ходишь без своего оружия, а раньше даже ночью не снимала.

— Ничего я не пересматривала, просто механизм сломался. Орк попался какой-то излишне прочный.

— Дай посмотреть.

— Держи.

Эльфийка ловко выхватила перчатку и, вцепившись зубами в полоску кожи, вытянула соединительный шнур, стянула кожух и погрузилась в созерцание хитросплетений проводов и штифтов.

— Да не смотри на меня, ноги не приделаю. Ты мне лучше скажи: чистишь их? Нет? Напрасно. Тиктит — это не митрил, он тысячелетиями не сохраняется, такими темпами ты их лет за триста спалишь.

— Так я же вроде человек…

— Чёрт! — Мерль поперхнулась, едва не выронив люльку. — Вечно забываю вашу дефективную природу. А как же внуки?! Да что внуки, можно в музей завещать или какой-нибудь длинноухой подруге! — Не выпуская изо рта мундштук, девушка сунула голову в седельную сумку. Чудом не застряв, «высокий эльф» вернулся с упитанным свёртком, наполненным, как вскоре оказалось, разным железным ломом. — Да не бойся ты, говорю ж, не украду.

Бесцеремонно отпихнув хозяйку в сторону, она принялась попеременно орудовать инструментами, преимущественно небольшой машинкой с искрящимся кончиком. Штифты были выправлены щипцами, провода соединены и перегруппированы, а под конец эльфийка бережно протёрла механизм бархоткой.

— Попробуй, — она протянула перчатку Торвальд.

Та сложила несколько холостых рун и, как ни странно, все они прошли на ура.

— Но как? — изумлённая королева не верила в происходящее.

— Не люблю сломанные вещи, — очередная струйка ушла в направлении созвездия сумчатого дракона. — Больно смотреть.

— Спасибо…

Тень была там с начала разговора. Умело скрываясь за поребриком крыши, неизвестный пристально следил за действом, происходившим во дворе. Лук и колчан мирно лежали на черепице, чёрный кожаный доспех и плащ прекрасно скрывали неизвестного, лишь жёлтые звериные глаза выдавали в нём представителя зеленокожей расы…