— Орков туда не приглашают, — вздохнула старуха. — Может, тогда кости? Они не очень точные, но на некоторые моменты вполне способны пролить свет.

Королева не возражала. В глубине души она всегда завидовала простым людям, способным нормально гадать и посещать провидцев.

Шаманка же погрузилась в изучение содержимого своего стола, пока, наконец, не извлекла мешочек с костями. На мешочке было написано «человек». Что означала надпись, Мизори не знала и знать не хотела, особенно учитывая то, что среди мешочков попадались и надписи «гоблин», «орк» и даже «эльф». Потрясая мешочком, бормоча заклинания, шаманка вновь взяла королеву за руку и высыпала содержимое на стол.

— Ага! Вижу!

— Что видишь?!

Девушка и старуха склонились над столом.

— Смотри, видишь черепа? Они означают смерть. Да не пугайся ты так, не обязательно твою. Но черепов много, я бы сказала, слишком. А вот тут у нас сердца. Сердца означают мир и любовь. Эй, не раскатывай губу, не обязательно твою. Их не меньше, чем черепов. Идём дальше: весы — знак выбора. Думаю, объяснять не нужно, что это значит. И, наконец, разбитое сердце. Здесь, милочка, уже не просто, смотри, куда косточка легла. В центр, меж сердец и черепов, и поверх весов. А значит это, что если сердечко разобьётся, не поможет уже никакой выбор, и вместе с тем раз рядом косточки, то и будущее не определено. Короче, ясно, что ничего не ясно… — женщина грустно вздохнула, сметая фишки назад.

— Ну-ка стоп! — девушка перехватила руку. — А как же женихи?!

Шаманка обомлела.

— Ты про любовь забыла. Как там у вас? Красный король? Чёрный принц? И побольше!

Одноглазая вздохнула, вновь доставая косточки.

— Ну, что там? — Торвальд с жадностью уставилась на фишки.

— Вижу жениха. Красавец мужчина. Талантливый, золотые руки, клыкастый, зелёный. Кости говорят: поженитесь вы и будете жить… — под злобным взглядом синих глаз шаманка невольно прогнулась назад. — Что, и попробовать нельзя? Ладно, мужчин много вижу, и любить они тебя будут. И ты сама полюбишь, будет такое. А когда — не знаю. Не сердись милочка, ты ж королева, где власть, там и любовь, а одну любовь от другой не отделить.

— Что ж, спасибо и на этом, — заметно повеселевшая Торвальд бросила на стол несколько серебряных монеток.

— Ну, милочка, обижаешь, — орчиха вежливо отодвинула монеты назад. — Я ж для души, спасибо будет достаточно.

— Тогда держи ещё одно. — Уже выходя, девушка внезапно обернулась. — Зовут-то тебя как?

— Цин-Хош, — в ответ на удивлённое лицо Мизори она лишь развела руками. – Да, дочка, я его жена. Кстати, комната с синими шторами налево по коридору, до конца. Только не ошибись, шторы давно не стираны, от чёрных не отличишь. Не буду тебе желать удачи, нам она нужнее.

Комната встретила молодую королеву грубым дубовым столом, шкафчиком, широким окном и большой кроватью, на которой уже развалилась особа эльфийской национальности.

— Шторы, — был ответ на вопрос недоумевающей правительницы. — Гостям дают комнату со шторами, как символ того, что ночью никто не будет за ними подглядывать. Я просто искала единственную комнату со шторами. Кстати, Гуам к тому времени уже был здесь.

— Вообще комнат со шторами здесь три, — уточнил филин. — Но я резонно рассудил, что нам выгоднее держаться вместе.

Магесса кивнула. Не хотелось бы, чтобы её символическую ставку похитили. Если зеленокожие и вели себя хорошо до этого момента, отнюдь не значит, что всё будет так же радужно и в дальнейшем. Вдоволь наговорившаяся, истратившая большую часть колдовской силы, наевшаяся, чистая и, как ни странно, довольная, владычица растянулась рядом со своей остроухой пленницей. Впереди была ночь, и отдохнуть действительно стоило.

====== Ночь ======

На Угум-сарай опустились сумерки, и горный воздух наполнился той неповторимой свежестью, что приходит с наступлением темноты.

Было немного зябко. Сидевший на крыше орк снял плащ и бережно, насколько это позволяла раса, набросил его на плечи подруги.

— Если будешь дежурить легко одетой — простудишься, — добавил он с укоризной.

— Когда тепло, мне хочется спать, а так нет-нет, да приходится делать обходы, — девушка попыталась придать голосу негативный оттенок, но плащ не сбросила. — К тому же сейчас нам надо волноваться не обо мне, а о тебе.

— Какая же ты зануда, — орк шутливо пихнул девушку локтем, отчего та едва не свалилась с крыши. — Мы, может, последний раз видимся, а ты тратишь время на какие-то волнения.

— И что ты предлагаешь?

Вместо ответа орк предпринял попытку приобнять бдительную стражницу, за что получил увесистый подзатыльник.

— О, предки, мы же договорились, что между нами всё кончено! — рассерженно бросила она. — Ты племянник вождя, я — младшая дочь молодого рода. Не пара я тебе, как ни крути.

— Ну брось, дядя тебя ценит, иначе никогда не сделал бы личным телохранителем.

— И это всё, что он может сделать. Пойми, сейчас не время ломать традиции. Оркам нужен фундамент, то, что нас объединит. Ты должен жениться на Ло, так будет правильнее. Лучше для орков!

— Лучше для орков, — передразнил мужчина. — Ты говоришь совсем как Хош. Нельзя же всегда думать о других… Ай, ты чего?! — он отскочил, с лёгкостью уворачиваясь от очередного подзатыльника.

— Не тебе говорить о Хош-Аге, блудливый шакал. Куда ты убежал, когда альянс распался?! Шлялся среди людишек?

— Я искал способ отомстить! — мужчина гордо выпятил грудь. — Месть — святое для орка. И я нашёл способ!

— Девятнадцать лет искал? — женщина залилась грубым смехом. — Да пока ты бродяжничал, убийцу Первого Цина уже прихлопнула совершенно чужая девчонка!

— Это не проблема. Я убью её и восстановлю свою честь. — Пальцы сжались в огромный кулак, который со страшной скоростью рассёк воздух. Зелёная физиономия выглядела преисполненной грозной решимости. — Уже завтра восемь кланов перестанут смотреть косо на Цин.

— Ты говоришь так, будто это просто. Вспомни, как она поступила с Шенгом и его людьми. Уверена, они тоже думали, что легко справятся.

— Волнуешься за меня? — он снова обнял женщину.

На этот раз она не отстранилась. В лицо пахнуло прохладным ветром и её распущенные волосы бросило ему в лицо. Сверху открывался прекрасный вид на город: узкие улицы, глинобитные мазанки и огоньки костров — наверное, там сейчас сидят молодые воины, пьют брагу и мечтают о том, как однажды возьмут в руки оружие, дабы покрыть себя великой славой. Это было прекрасно. Угум-сарай был по-орочьи прекрасен.

— У тебя зенки боятся, — она медленно обернулась к нему, вглядываясь в жёлтые с чёрным зрачком глаза. — Никогда не видела, чтоб ты боялся, — в голосе ее звучало соучастие. — Гонг всегда был блудливым бахвалистым дураком, но никогда не был трусом.

— Это всё тётка, — мужчина скорчил недовольную гримасу. — Не знаю, как ей удалось, но она смогла подобраться к человеческой колдунье настолько близко, что измерила её силу — она очень велика. Но беда даже не в этом. Торвальд молода. Так что будет через десять лет, когда её сила достигнет зенита? Эта женщина станет в один ряд с сильнейшими чародеями континента, и тогда я ей уже не соперник. Сражаться надо сейчас. Или навсегда отказаться от мести, навсегда оставить орков в положении гостей на своей земле.

Женщина вздохнула и, встав на цыпочки, лизнула орка в щёку. Тот заурчал, крепче сжимая объятья. Она любила его, Гонг знал. Как же его бесили все эти традиции, политика, месть…

— Давай убежим? — внезапно произнёс мужчина. — Ну их к Барлогу, пусть сами разбираются. Мы можем уйти на юг, к людям. Орков не везде притесняют. Я умею убивать колдунов — это очень высокооплачиваемая работёнка. Мы будем жить богато, как вожди!

— И бросим Хоша? — Инь отстранилась. — Он сражается за наше единство каждый день и час. Если мы уйдём, кто ему поможет? Кланы не картофельный пирог, их не склеишь плавленым сыром.

— А браком с мелкой соплёй, значит, склеишь? Знаешь, что? Хош может говорить мне что угодно, как воин клана я выполню приказ, но если ему вдруг взбредёт в голову выбирать за меня невесту, я ему эту голову оторву.