- А ты смелый. Смелые мне нравятся, – элементалистка намотала на пальчик прядь волос. – «Не был бы ты таким тощим,» – добавила она уже про себя. – Клаус, приведи девочку в чувства. И скажи этому маленькому засранцу, чтоб не притворялся. Я прекрасно вижу, что он жив.

Шульц вскочил будто ошпаренный, прямо в прыжке ударяя правой рукой в грудь.

- Мальчик отнесёт своего командира в казарму. А смелый солдатик, имя которого мне не особо интересно, поможет мне дойти до дворца. Ну, чего глаза таращишь? Дуй сюда. Можешь обхватить меня за талию. Только за талию, и не сантиметра ниже, иначе не досчитаешься рук.

- Если ты оторвёшь ему руки, он не сможет держать пику, – буркнул читающий заклинание восстановления Клаус.

- Тогда… Думаю, он и сам догадается, что ещё можно оторвать, – не пожелала продолжать тему монарх.

Густаво молчал. Для него происходящее было чем-то сродни сна. Час назад он мечтал о том, как ему вручат награду за поимку шпиона, возможно лично королева и вручит. Пятнадцать минут назад он тоже думаю о награде, только посмертной, и о том, задержится ли его душа рядом с телом достаточно долго, чтобы увидеть госпожу Мизори. И вот теперь он идёт бок о бок с ней. Его рука на её талии, и каждое движение упругого тела ощущается на кончиках пальцев, барабанным боем отдаваясь в висках, спиртовой настойкой разливаясь по телу. Ремильеро с радостью бы умер в этот момент, самый счастливый момент своей жизни. Интересно, если нельзя опускать руку ниже, то возможно ли её поднять? От собственных мыслей щёки мужчины ярко вспыхнули. И тут же душу наполнил страх: если Торвальд так легко допускает к себе посторонних, не угрожает ли подобная беспечность её жизни?

- Моя прекрасная и несравненно могущественная госпожа, – запинаясь пролепетал бывший сапожник, – а вы никогда не думали о том, что я тоже могу быть заодно с этим оборотнем?

- Мой смелый, умеющий говорить комплименты подданный, – передразнила его девушка, – эта гора костей по имени Клаус изучила содержимое мозгов, как твоих, так и твоих друзей. Будь ты шпионом, у тебя был бы амулет, защищающий от телепатии, или, что более вероятно, ты был бы затуплен. Так что мой тощий и умный подданный, жизни моей ты не угрожаешь. Что до моей чести, – колдунья усмехнулась, наблюдая как лицо солдата бьёт новые рекорды красноты, – за неё я постоять смогу. Кончено вы изрядно нам помешали, – стук каблуков отдавался в ночи. Клаус вырвался вперёд, а королева за неимением других развлечений продолжила беседу. – Гуам сказал, что у девочки должен быть информатор или связной. Мы надеялись раскрыть их всех, но после того, как вы её спугнули, с этими надеждами пришлось распрощаться.

- То есть вы с самого начала знали, что она оборотень?

- Нет. Клаус подозревал волшебника или безликого, химеру наконец. У нас был не только раствор серебра, но и зелье на основе холодного железа. Такое иногда используется для подавления магов, – на лице Ремильеро промелькнул испуг, не укрывшийся от собеседницы. – Слабых магов, – пояснила она, – меня такое остановило бы от силы на пару часов, – девушка потянулась, гордо выпячивая грудную клетку, от чего рука Густаво сама собой оказалась там, где не следовало. К его счастью, без последствий. Сердце двадцативосьмилетнего мужчины выдержало волну эндорфина, чьи фигуральные размеры были сравнимы с цунами.

Луна светила ярко, и со стороны королева и знаменосец вполне могли сойти за обычную пару, прогуливающуюся по спящему городу. Иногда от стен отделялись подозрительные тени, но завидев синюю форму, вновь растворялись во тьме. У солдата денег нет, если он, конечно, не Хайниц. Но у Хайница обычно кроме звонкой монеты имелся очень острый меч, умение им пользоваться и полторы сотни родственников, умеющих делать то же самое. Лишь один раз с молодыми людьми заговорили. Седовласая старушка вежливо поздоровалась с «Маленьким Реми» и сердечно поздравила с тем, что он, наконец, похоронил своё прошлое и обзавёлся прекрасной леди. Которая, правда, скорее всего наставит ему ветвистые рога, но лучше уж жить с рогами, чем одному.

Густаво тогда промолчал, а Мизори заливисто расхохоталась. Интересно, знала ли она, что спасла ему жизнь? Что исполнила самую заветную его мечту? Что стала для него всем?

Он стоял у входа в замок, наблюдая как покачивая бёдрами удаляется его идеал. Идеал женщины, властительницы, героини. Её последние слова эхом отдавались в его душе.

«И всё-таки жаль, что ты такой тощий...»

Это был лучший, и вместе с тем худший день в жизни Густаво Ремильеро, знаменосца четвёртой роты лучников.

====== Непорядочный хаос ======

- Итого восемь ран. Кидай спасброски.

В темноте королевской конюшни, среди спящих лошадей, запаха овса, сена и навоза маленькая лапка сжала несколько шестигранных кубиков, затем подняла и бросила их на стол.

- Пять ран пришлись на броню, итого у меня одна жизнь.

- Тогда я объявляю рукопашную, – большие белые зубы обхватили резную фигурку и передвинули на три клетки. Затем неизвестный взял кубики в рот и тоже бросил на стол. – Попал восемь раз, но не пробил броню.

Пришло время очередного хода. Вот уже полгода эти двое собирались в стойле, чтобы сыграть партию в настольную игру и поделиться своими мыслями.

- Меня на этой неделе опять оштрафовали, – раздражённо заявил второй голос, – это возмутительно! Не моя вина, что жалкие смертные не воспринимают драконью речь.

- Но и не их вина, – сказал первый голос. – Я давно хотел тебе предложить перейти на общеконтинентальный. Только представь, скольких друзей ты сможешь завести!

Собеседник промолчал.

- Мерль закончила работу над ещё одним своим изобретением, – продолжал первый, – мне до сих пор сложно поверить, что чертежи, столько лет собираемые малышкой, обретают жизнь и форму. Искренне рад за неё. Кажется, она наконец обрела своё место в мире.

Второй голос продолжал молчать.

- Мне нет до неё дела, – наконец ответила неизвестная, – не драконья это забота, интересоваться всякими смертными.

- Мерль не всякая, она эльфийка. Даже больше, возможно единственная в мире полугоблин-полуэльф.

- И что с того? Будь она хоть получайником-полуэльфом, мы не общаемся с простыми смертными. Вернее, не общаемся на их примитивном языке. Только величайшие из людей удостаивались подобной чести. Ну, или когда мы хотим кого-то съесть.

- Я не о том. Жизненный ритм Мерль отличен от эльфийского. Я хотел сказать, что свою зрелость и даже старость она прожила как гоблин. То есть, став эльфом физически, её мыслительные процессы сохранили часть быстроты маленького народа. Только представь, Белина, гоблинское восприятие действительности, помноженное на эльфийское долголетие. Если посчитать её относительный возраст, то получится, что она едва ли не самое древнее создание континента!

- Ты меня, кажется, не понимаешь, – королевский секретарь прошлась по доске, меряя расстояние между фигурами. – Меня совсем не интересует её возраст. В музее Астралора хранится чайник, из которого пил чай самый первый орочий вождь. С ним мне тоже прикажешь любезничать? Он ведь такой древний! – курица выдохнул струйку пламени. – Но он всего лишь чайник. Друг мой, Великий Змей может говорить на языке низших рас только с равными. С сильными, величественными, властными и гордыми как драконы. В твоей эльфийке нет ничего из перечисленного. Она похожа на маленькую потерявшуюся девочку, хнычущую над своей судьбой, вместо того, чтобы попытаться её изменить. Я не права? Ведь всю свою жизнь она решает свои проблемы чужими руками.

- Не только свои, – на этот раз копыто двинуло вперёд разом три фигуры, – Мерль заботится обо мне, часто в ущерб своим желаниям. Однако, ты права, самопожертвование – это вовсе не по-драконьи. Кстати, как насчёт нашей королевы? В ней столько гордыни и силы, что на двух драконов хватит. И она довольно величественна, а уж командовать любит, овсом не корми. Правда, с мудростью проблемы. Но её точно больше, чем у чайника.