Именно в этот момент оглушительный грохот нарушил течение думы знаменосца. Древний, каким-то немыслимым образом угодивший в стену, злобно зарычал, отплевываюсь от кирпичей.

- Нет, ну это уже просто невозможно. Ужас какой-то!

Голос принадлежал молодой женщине. Отделившись от тени, она словно выплыла из стены и тут же снова растворилась во мраке. Правда, глухой звук удара свидетельствовал, что растворение происходило в мощёной мостовой.

С неба на действо с изумлением взирала щербатая луна. Дворик, обрамлённый обычными для трущоб домами – каменными внутри, но облепленными множеством пристроек из дерева и самана – встречал новое действующее лицо обычным для этих мест безразличием. Только обитатели уже разрушенного жилища осмелились заявить вооружённый протест, окончившийся двумя обмороками и паническим бегством остатков квартирантов.

- Ууу, к барлогу это всё! – в сердцах завопила леди, поднимаясь на ноги. Очень длинные ноги, стоит сказать. И немалая заслуга этой длинны принадлежала сапогам на высоченной шпильке. Продолжая проклинать никчёмную обувь и всяких длинноухих особ, которые не пойми как в этой обуви ходят, леди принялась проверять целостность свей персоны. Осмотр оборвал грохот камня. Зверь встал на лапы, поджав хвост, он крадучись подбирался к незнакомке. Шаг назад. На этот раз ей удалось сохранить равновесие, но новый поток брани огласил улицу. Густаво не мог слышать звук битого стекла, а вот девушка услышала. Так обычно звенит стеклянный глаз, выпавший во время падения, если на него наступить.

Мир в голове сапожника прояснился. Сквозь пелену ужаса пробилась мысль, что его спасли. Еще раз... Она снова спасла его. В этот самый миг зверь прыгнул. Ремильеро закричал, но девушка даже не оглянулась на тварь, одним прыжком преодолевшую половину улицы. Ведь не прошло и секунды, как новый порыв ветра отбросил Древнего назад.

Грохот стоял тот ещё, только теперь оборотень не стал изображать оскорблённую невинность. Мгновенно вскочив, он снова бросился на врага.

На этот раз порождение древнего проклятия выдержало порыв. Девушка обернулась. Применение магии рассеяло остатки иллюзии, Мизори стояла в переулке во всей своей красе, с трясущимися от злости, обуви и злости на обувь коленками. Она была сердита на всех и вся, и Древний занимал в этом списке далеко не первое место. Щелчок пальцев, и ветер усилился, придав зверя к земле. Чёрная шерсть вилась в воздушных потоках, уши прижаты, однако всё ещё горит огонь в глазах. Обращённый против Жозефины ураган был способен свалить с ног горного короля, буйвола или молодого мулмака, но зверь держался. Более того, медленно приближался к своей жертве.

Мир Жози сжался до единственной фигуры. Она не знала, что здесь забыла Торвальд, она знала, что её шансы против мага, способного на заклинания десятого порядка, ничтожны, но она сражалась. За Князя, ради братьев, отца и всего Алаара. Когти вгрызались в камень брусчатки, помогая удерживаться на земле. Цель была впереди – длинный тонкий силуэт с развивающимися волосами и горящим синими молниями оком. На силуэте не было брони, это радовало. Значит против неё будет обращен лишь ветер. Магия воздуха против одной тысячной могущества божественного зверя.

- Мостовою? – и без того огромный глаза королевы округлился. – Сука! Ты хоть знаешь, сколько стоит ремонт этого проклятого всеми богами булыжника?!

За несколько секунд губы выплюнули заклинание молнии, и теперь запах палёной шерсти присоединился к запаху озона. Без катализирующих перчаток и доспехов сила колдовства не могла серьёзно покалечить монстра, однако этого было достаточно, чтобы тот на мгновение замер. В тот же самый миг небольшой ураган возник под брюхом Древнего, поднимая того в воздух, а потом такой же управляемый смерч бросил наследницу Вафлза наземь.

Сердце бешено стучало в груди, боль разливалась по огромному телу. Боль от костей, так неудачно пропоровших внутренние органы. Нервы буквально сходили сума, докладывая о новых и новых повреждениях, лишённая из-за удара о землю половины зубов пасть кровоточила. Но это ненадолго. По-настоящему больно станет через несколько секунд, когда повреждённые ткани превратятся в аморфную биомассу, и тело непонятным образом начнёт лечить само себя. Встав на лапы, она ещё будет хромать, но в момент прыжка Жози будет так же сильна и смертоносна, как до начала атаки.

- Надоело, – магесса сделала жест рукой, и монстр в очередной раз рухнул. На этот раз не было ни ветра, ни молний. Зверь просто упал, жалобно скуля, из жуткой пасти фонтаном хлынула кровь. – Клаус! Вылезай уже, маленький трус. Я кончила. Да не жмись ты так, это надолго выведет её из строя.

Слова, обращённые в темноту, вызвали нового участника действа. Мальчик лет двенадцати, опираясь на длинный скрюченный посох, бесшумно ступал по холодным камням. Министр здравоохранения Параракса, не раз подозреваемый в занятиях некромантией, запрещённых опытах и работе по плоти, выглядел слишком бледным даже для лича.

- Что ваше величество изволило сделать? – осведомился он. От посоха отделилась длинная призрачная рука. Пощупав животное и удостоверившись, что то ещё живо, конечность вернулась в палку.

- Взорвала ей лёгкие, – бросила Торвальд. – Заклинание, конечно, из запретных, но мы ведь не гуманисты, верно?

- Верно, Ваше Величество, – ответ слегка успокоил некроманта, для которого столько быстрое поражение столь могучего противника стало неприятным сюрпризом. Значит она уничтожила не сердце. Значит его собственное не столь уязвимо, как ему только что представилось. Однажды он непременно убьёт эту дылду, а лёгкие... Что ж, лич прекрасно сможет прожить и без лёгких. – Ткач, – посох отозвался на своё имя, на этот раз лапа сжимала шприц, наполненный неизвестной жидкостью. Оборотень дёрнулась, от тела повалил дым, шерсть вспыхнула, полный боли вопль разнёсся над улицей, оповестив о возвращение Жозефины в человеческую форму.

- Жаль, что здесь нет госпожи Бальмонт. Её умение создавать моментальные портреты пригодилось бы, дабы запечатлеть меня попирающей сей комок шерсти, – горестно вздохнула правительница Параракса. Знаменитая водная элементалистка действительно создавала лучшие на Континенте картины.

- Я мог бы вышить ваш подвиг, госпожа королева, – отметил Клаус. – С нитками и иголкой мне нет равных. Только желательно работать раздельно, сначала запечатлею монстра, а через пару дней вас.

- Ну конечно, а во время запечатления распотрошить бедняжку? Простите, министр здравоохранения, но этот мешок с блохами мне нужен живым. Так что первыми его кишки увидят Гудмены, но никак не вы.

Лич проглотил пилюлю. Живого Древнего получить очень непросто, и он сильно удивился бы, если бы Мизори отдала ему такую добычу. Однако, Клаус не унывал. После того, как королевский палач выудит из девки все нужные сведения, он вполне может выкупить редкий вид. Или по крайней мере то, что от него останется. Призрачные руки охватили девушку, четыре из них подняли некроманта и пленницу в воздух. Покачиваясь и бормоча под нос нелицеприятные факты о весе женщины, Клаус потащился в сторону дворца. Вслед за ним, шатаясь и подворачивая ноги, двинулась королева.

- Подождите! – чей-то голос окликнул удаляющуюся процессию. – Помогите ей, прошу вас!

Голос принадлежал солдату в форме армии Параракса. Долговязый мужчина стоял над телом девушки, судя по форме тоже военной, а нарукавная повязка с гербом говорила о том, что та пребывает в чине сержанта.

- Просит помочь? – лич приподнял бровь, что, впрочем, никто не рассмотрел в темноте. – Этим шавкам, едва не испортившим нам все планы? В принципе, я мог бы избавить её от страданий, но это дело лучше доверить Миле.

- Лея ни в чём не виновата, – поспешил сообщить Ремильеро, – она до последнего не хотела ввязаться! Это я настоял, меня надо к Миле!

На этот раз бровь приподняла королева. Она и так бы не позволила девушке помереть, Лея Свенсен частенько помогала в организации охоты, а хорошего егеря найти не просто. Но сейчас ей очень интересен был этот тип: в Мизорсбурге очень немногие решались выступить против министра здравоохранения. Обычно после такого у смельчака навсегда отпадала надобность в лечении, если, конечно, не считать лекарством формалин.