запомни же: Такет Нантакет”..

Тол Мириам “Такет Нантакет” (с)

Монастырь святого Индана располагался на прибрежной скале. Чёрные каменные громады тянулись на многие километры, окаймляя береговую линию Пограничного пролива, бурного и неспокойного. Здесь проходила естественная граница, многие годы разделявшая два враждующих королевства. Впрочем, не всё было так плохо. Стражники с обоих сторон давно сдружились и частенько плавали друг к другу в гости, за чашечкой вина рассказывали анекдоты о своих королях, пели песни, играли в кости и били друг другу морды. После последнего они обычно вновь становились врагами. Они грабили, жгли деревни на вражеской стороне, угоняли жителей в рабство и осуществляли половые действия насильственного характера в меру своих сил и возможностей.

Это случилось на следующее утро после одной из таких вот дружеских посиделок. Выходя из здания, почтенная аббатиса Мелисандра и брат-послушник Оливер обнаружили на пороге корзинку, внутри которой лежал и плакал младенец.

- Однако, – брат-послушник приподнял находку, – у нас опять подкидыш. Что будем на этот раз делать, Мэл? Продадим работорговцам? Или алхимикам на опыты?

- Ни то, ни другое, – женщина задумчиво покачала головой. – Давай возьмём его к себе и воспитаем из него великого героя, который вырастет и прославит наш монастырь в веках. Ну, станет кем-то вроде Вотана Костоправа или Гварнаэля Серебряного Меча.

Послышался хлопок ладони о лицо, Оливер изподлобья посмотрел на свою госпожу: она не шутила! К чему такая избирательность, послушник не знал, но спорить с начальницей себе дороже – аббатисой она стала после того, как перерезала горло своему предшественнику. А сейчас, видимо, решила проявить милосердие, приняв похмелье за божественное наказание. Что ж, героем, так героем. Может и правда однажды этот малыш их всех спасёт, а себя покроет бессмертной славой?

Оливер протёр глаза. Дым догорающей обители забивал лёгкие, делая каждый вдох мучительно тяжёлым. Аббат застонал, достаточно громко, чтобы спугнуть усевшегося на его грудь ворона. По крайней мере он так думал.

- Чего кричишь? – возмущённо осведомилась птица. – Работать мешаешь.

- Ты собираешься выклевать мне глаза? – уточнил Оливер. – Спешу заметить, у меня конъюктивит, куриная слепота и много чего ещё.

- Вообще-то, нет. Моя работа заключается в том, чтобы садится на грудь потенциальным трупам и делать вид, что собираюсь им что-нибудь выклевать. Из-за подсознательного страха человек начинает верещать и обозначает, что жив. Тогда я сообщаю моей госпоже о этом дурне, она его убивает и забирает душу.

- Ах ты... – но удар точно наткнулся на невидимую стену, и птица успела прокаркать заклинание, теперь с беззаботным видом ожидая хозяйку.

- Госпожа Адэт! Живой! – повторил ворон, приветствуя высокую темноволосую девушку.

- Спасибо, Аркаринарт, – фамильяр взлетел, занимая место на алибастровом плечике колдуньи. – Милые мужчины, сделайте доброе дело и убейте господина, я должна подготовить заклинание захвата.

Над раненым возникли два тёмных силуэта. Один тонкий и хрупкий, совсем ещё мальчик, второй рослый и широкоплечий, с огромным мечом за спиной. В жёлтых глазах, в движениях рук, в походке и голосе чувствовалось, что он подлинный воин. На какое-то мгновение взгляд Оливера застыл на грубом, покрытом щетиной лице.

- Ты... – прошептал изумленный церковник. – Но почему?!

- Прости, но грабить храмы гораздо приятней и безопаснее, чем сражаться с Тёмными Властелинами и спасать принцесс, – мужчина играючи выхватил меч, несколько раз проводя им по воздуху. – А впрочем, ещё приятнее этих принцесс похищать, – клинок впился в грудь жреца.

В остекленевших глазах аббата отразилась ухмылка убийцы, а троица героев продолжила свой путь на встречу приключениям. Черноволосый мужчина по-прежнему скалился, а в его голове переплетались нежные, наивные мечты о том, как однажды он станет настоящим героем, таким как Ригард де Пот или Транкс Беспощадный.

====== Вкус власти ======

И тогда Трёхрогий Бог простёр длань свою над копытным народом. И молвил:

- Просите, мой народ.

И ответило ему рогатое племя:

- О великий бог рогатого народа, просим тебя об одном – избавь нас, гордых воинов, от позора и оскорблений. Пусть не дразнят наших мужей говядиной, а наших жён не хватают за вымя, пусть не машут пред нами красными тряпками и цены на подковы не завышают вопреки рыночной конъюктуры. А ещё хотим мы свежей травы и воды чистой, живительного воздуха и обширных земель.

И ответил им Трёхрогий Бог:

- Минотавры, племя моё, мне ведомо ваше горе. И есть в Мире земля, где ждёт вас великое счастье. Идите на север, туда, где острова в бескрайнем океане упираются в край Западного Континента.

И ответили минотавры:

- Но там же холодно и ничего не растёт!

- Верьте мне, сыны и дочери мои, и кончайте жалобно мычать. Коли не были на краю земли, то отчего решили, что нет там жизни? Лишь на поверхности царит там холод и правит белая смерть. В глубине же, где жар ядра нашего мира напитывает почву, цветут сады красоты невиданной и журчат реки чистоты неписанной. Так что садитесь в лодки и плывите на край. Ищите большое поле и копайте. С верой в меня копайте и усердием...

Закатное солнце медленно погружалось за водную гладь, провожая караваны кораблей. Бог Абачус с ухмылкой смотрел им вслед. Когда последний скрылся из виду, небожитель принялся отвинчивать рога. Первый. Второй. Третий. Не будет больше Рогатого Бога, да и минотавров больше не будет. Скучные. Надоели. Теперь он будет богом лжи и обмана. А имя возьмёт себе... ну, например, Йозеф! Кстати, под это дело можно будет вывести новую породу эльфов...

Гидрогериамитантониэль. Хроники изменчивых богов.

Шёл двести тридцать первый день осады Ярбрека. Обе стороны были вымотаны, но ни одна не желала сдаваться. Алаарцы, осадившие великую крепость, уже давным-давно опустошили амбары окрестных деревень, а сами деревни растащили на дрова. Эти дрова варили в полковых котлах, чтобы хоть как-то поддержать гибнущую от голода армию. Среди воинов только вампиры да оборотни выглядели относительно довольными жизнью, да и те всё чаще натыкались на возмущённые взгляды сослуживцев и неудобные вопросы вроде «Где моя рука?» или «А почему Винни такой бледный?». Особо ретивые солдаты даже предлагали провести учёт всей крови и конечностей объединённого княжеского войска. Защитникам было немногим лучше – большая часть запасов подошла к концу и теперь аристократы Крайних Островов были готовы глотки друг другу перегрызть за кусок чего-нибудь съестного. Всё верно, дуэли теперь проводились не за честь дам и кавалеров, а за перепёлок и рябчиков. К счастью, жертв было немного, поскольку специальным эдиктом короля Тивина поединки были разрешены исключительно на подушках. Негоже ведь магам, занятым призывами единорогов и змеев, пускаемых на колбасы и похлёбки, тратить силы на исцеление бессмысленных ран. На фоне этого королевский двор стремительно деградировал – без магической подпитки постепенно откатывались косметические и физические модификации. Что уж говорить о рядовых бойцах. Осаждённые съели всё живое, что было в крепости, включая червей из лавки «Большой улов», а сейчас копали яму. Некий учёный предположил, что под вечной мерзлотой столицы может быть древнее проклятое захоронение минотавров. Зомби, конечно, вредны для здоровья и больно кусаются, но вполне сойдут за говяжью похлёбку, особенно с голодухи. С каждым днём ситуация становилась всё безнадежнее, но, не смотря на все тяготы и лишения, осаждённые не сдавались.

- Мы не сдадимся! – день ото дня слышалось с крепостной стены, – мы будем сражаться до последнего солдата, до последней стрелы, до последнего вздоха, а когда умрём, нас поднимут некроманты, и мы вновь будем сражаться!

Принц Глен Вольфгард не шутил. Он действительно был готов на всё, поэтому ежедневно в полдень взбирался на стену и вещал о несгибаемом духе воинов севера, о том, что их дело правое, и они непременно победят. По его замыслу подобная операция должна была внушить ужас врагам и ободрить соратников, ведь не каждый день ведь увидишь, как, не боясь стрел и копий, наследник короны встаёт между зубцов цитадели. Правда, стрелы у осаждающих давно кончились, а артиллеристы собрали для катапульт все камни в радиусе полусотни километров, так что теперь осадные орудия заряжали преимущественно гигантскими снежками, предварительно полив последние водой и дав подмёрзнуть.