О Морозове ты уже слышал. Официально он владеет большими сталелитейными, нефтяными и транспортными корпорациями в России. На самом же деле он — глава одного из картелей в Москве, промышляющего торговлей оружием, проституцией и наркоторговлей. Ему понадобилось отмыть свои деньги, и он пожелал использовать наши возможности и связи, но Конрад отказал ему. Боюсь, очень резко отказал. Русский счел себя оскорбленным и атаковал наши позиции в Румынии, из-за чего мы потеряли несколько контрактов в энергетическом секторе, который должен был вскоре попасть под приватизацию. Он доставил нам ощутимые неприятности, запустив преддефолтный сценарий в странах Центральной Европы. В ответ Конрад сделал так, что Морозов не получил контроль над трубопроводом в Грузии. Не говоря уже о том, что наш человек в Грузии был убит вместе со всей своей семьей.

Конраду пришлось бороться на двух фронтах сразу. Он должен был стабилизовать ситуацию в Грузии и в то же самое время вернуть то, что мы потеряли в Румынии. Мы не можем позволить себе упустить такую компанию, как Petrom.* Что касается Грузии, Грифон решил передать всю информацию на главарей чеченской мафии российским властям, которые были более чем счастливы заняться ими, поскольку они контролируют черный рынок продуктов и транспорт, которым товары доставляются в Москву. Чеченские бандиты в значительной мере ответственны за рост цен в Москве в последние годы. Новое правительство России, мягко выражаясь, не склонно к прощению; был проведен карательный рейд в Грозном. Многие из бандитов были убиты вместе со своими семьями. А когда российская армия начинает действовать, повлиять на процесс уже невозможно. Русские и чеченцы ненавидят друг друга с тех пор, как Сталин в сороковых годах депортировал чеченское население в Сибирь, предположительно за сотрудничество с нацистами. Те из них, кто сумел вернуться, отчаянно ненавидят русских.

Но Морозов все еще силен. Он просто притих на год или два. Конрад это понимает, и мы все ожидаем, что сегодня он посвятит нас в свою стратегию по уничтожению этого человека. Проблема в том, что некоторые наши ассоциаты считают, что Грифон был недостаточно решителен, что был необходим прямой удар, а не месть окольными путями, хотя это означает, что Морозов потеряет важную часть влияния в своей собственной стране.

— Он несет ответственность за непреднамеренное убийство невинных людей! — я был в шоке. Как он мог такое сотворить!

— Нет. Он просто подсказал российским властям, где надо искать. Они все равно рано или поздно сделали это. Конрад всего лишь сэкономил им время и ресурсы. Гунтрам, этот мир суров. Без Конрада мы все до сих пор бы клянчили лицензии и контракты. Я надеюсь, он будет нас возглавлять еще лет двадцать, несмотря на критику отдельных членов, таких как Фортинжере. Конраду приходилось бороться за свою позицию с тех пор, как он занял место отца, и в то время он был чуть старше, чем ты сейчас.

— Знаю. Он мне рассказывал, — прошептал я.

— При его правлении наши совокупные активы удесятерились. Вот почему он сохраняет свое место. Ради этого он пожертвовал личной жизнью. Некоторые ассоциаты считают, что твое присутствие может сделать его мягкотелым. Я так не думаю. Ты подходишь Конраду, даришь ему стабильность и укрепляешь уверенность в себе. Помнишь, я говорил, что ты нужен ему сейчас больше, чем когда бы то ни было? Пришло время доказать твою ценность для него и для нас. Вижу по твоим глазам, что ты шокирован его поступками.

— А как мне не быть шокированным? Он ответственен за гибель людей.

— Мы не выбираем своих врагов — только способы борьбы с ними.

— А если остальные решат, что крови было мало? Он подчинится?

— Они не могут давать рекомендации Грифону. Для этого есть советники: Делер, Кляйст, Альберт, я сам и еще несколько других.

Я едва сдерживал слезы. Вот почему он держит меня в стороне — чтобы свободно делать все, что он хочет. Меня затошнило, захотелось что-нибудь выпить.

— Мой князь, я не уверен, что смогу продолжать отношения с человеком, который причиняет боль невинным людям только для того, чтобы его банковские счета не истощались.

— Дитя, ты правда думаешь, что можешь просто так уйти от нас? Даже если Конрад отпустит тебя — а я не думаю, что это когда-нибудь случится — тебя будут преследовать другие члены ордена и наши враги, потому что все они считают, что тебе многое известно. Конрад ничем не отличается от всех тех, кого ты видел сегодня. Человек человеку волк.

— Простите, мой князь, мне нужно присутствовать на мессе, — пробормотал я, испытывая острое желание сбежать.

— Оставь отговорки! Я хочу знать твою позицию!

— Мою позицию? У меня нет позиции, и нечего сказать! Вы только что сообщили мне, что если я не буду делать то, что хочет Конрад, я покойник! — крикнул я, вскакивая со стула.

— Нет, нет, милый. Ничего подобного. Конрад никогда не обидит тебя. Даже если вы поссоритесь, он будет делать все возможное, чтобы защитить тебя. Но ему нужно, чтобы ты был на его стороне.

— Как я могу его любить после того, как узнал, какими методами он действует?! Уверен, что он обманул моего друга из Аргентины, чтобы получить деньги.

— Вовсе нет. Твой друг сам нашел неприятности. Конрад лишь использовал его деньги, чтобы держать подонка подальше от тебя. Мне известно, что Конрад хочет завести детей, но для этого ему нужен ты. Я знаю его с малолетства. Он никогда бы не сделал ничего плохого, если бы его не спровоцировали. Этот русский заставил нас бороться с ним его собственными методами. Отец Конрада любил говорить: «никогда не начинай войну, но если начал — доведи дело до конца».

— Зачем вы мне все это говорите?

— Потому что если я буду сегодня бороться за Конрада, то хочу быть в тебе уверен. Кое-кто желает его ухода. Они думают, что если Альберт займет его место, то им будет легче свалить Линторффов и получить власть. Я могу повлиять на мнение тех, кто еще не определился, в пользу Конрада, но я не хочу потом обнаружить, что ты надавил на него и все испортил. Скажи мне, ты на моей стороне или нет?

— Я никогда ничего не сделаю ему во вред. Просто не смогу. Но также я не смогу жить с человеком, который творит такое.

— Если ты его бросишь, этим ты его убьешь, — с абсолютной уверенностью сказал Лёвенштайн. Знаю, Конраду нужна моя поддержка. Иногда мне кажется, что он меня любит так, что в некотором смысле делает себе больно. — Скажи мне, неужели моральные принципы помешают тебе его любить? Твоя любовь так слаба? Истинная любовь способна выдержать испытания. — Я почувствовал, что на глаза наворачиваются слезы. Князь взял меня за руку. — Он так захвачен мыслью о детях, и я думаю, что и для тебя это будет хорошо, — задумчиво добавил он.

Да, по правде говоря, мне тоже хотелось иметь детей. Когда я согласился жить с Конрадом, мне пришлось распрощаться с мечтой о семье. И если у нас появятся дети, я буду счастлив — и неважно, что биологически их отцом будет Конрад, а не я.

— Мне будет тяжело забыть то, что вы сейчас рассказали, — медленно проговорил я.

— И не надо. Подумай, ты сыграешь огромную роль в воспитании следующего Грифона. Возможно, ты даже сможешь что-то в нас изменить, или, по крайней мере, ты сможешь помочь тем, кто в этом нуждается.

— Мой князь, вы поддержите Конрада?

— Только если ты сделаешь то же самое, — твердо ответил Лёвенштайн.

— Сделаю, и помогай мне Бог.

— Значит, мы договорились, молодой человек. Я избавлю его от этих голодных гиен, а ты займешься следующим поколением Линторффов, — торжественно сказал он и протянул мне руку, словно желая скрепить наше соглашение. Я пожал ее.

Мы вместе отправились в церковь и застали середину службы. Тихо сели на заднем ряду. Как обычно, Конрад сидел впереди, с Фердинандом, Альбертом и двумя стариками. Лёвенштайн настоял, чтобы я причастился. Возвращаясь из алтарной части, я взглянул на Конрада и обнаружил, что он настороженно смотрит на меня. Я коротко улыбнулся ему, и его поза стала менее напряженной.