— Ты не посмеешь засорять им мозги зомбиящиком! — рассерженно воскликнул я, заставив Конрада рассмеяться.

Нам придется не раз серьезно поговорить, прежде чем я на что-нибудь соглашусь, если таковы его представления о воспитании! Что дальше, сладости и картофельные чипсы?!

Плоские черви являются гермафродитами.

========== "12" ==========

12 марта

Несколько дней назад Конрад объявил, что его разъезды на некоторое время закончились, и мы можем вернуться к прежнему расписанию — после занятий мне следует приезжать к нему в банк. Я был против, потому что хочу рисовать, и скоро выставка, участие в которой — его идея, а не моя. Сошлись на том, что будем уезжать из банка в шесть, и дома я до полдесятого смогу спокойно рисовать.

Каждый вечер Конрад перебирается в комнату, которую я использую как студию — бывшую гостевую, с большими окнами, выходящими во двор, с хорошим естественным освещением, кроватью, ванной и маленьким столом, который Конрад заваливает своими документами. В его оправдание могу сказать, что пока я работаю, он сидит тихо, и мне приятно, что он рядом. Последние месяцы стали для меня чистым мучением, я почти не спал, гадая, где он и что с ним; пустующее место в постели служило постоянным напоминанием о моем одиночестве.

Как и в прошлом семестре, приходится много заниматься. К счастью, у меня есть Корина и Петер. Скоро начнется первая волна тестов…

16 апреля

Близится день всеобщей мобилизации. Да, это Страстная пятница. Завтра в замок съедутся все динозавры. Как обычно, я могу присутствовать на мессе, но потом должен исчезнуть, на этот раз вместе с Хайндриком. Я клятвенно пообещал оставаться в своей комнате или рисовать наверху и не показываться никому на глаза, но нет — я должен уехать из дома. Они собираются устроить оргию, пока меня нет? Можно подумать, я стал бы подслушивать их разговоры… Так что завтра с полудня я официально бездомный.

20 апреля

Сегодня понедельник, я полумертв после выходных. В пятницу была месса, все друзья Конрада прибыли к назначенному времени на своих больших машинах и с охраной. Я встал в семь и к восьми переоделся в строгий темный костюм. Попытался уговорить Конрада позволить мне остаться у себя в комнате — все-таки на улице дождь, — но в ответ услышал: «Скажи Хайндрику, пусть отвезет тебя в ресторан или снимите номер в отеле, если будешь себя плохо чувствовать. Цюрих достаточно большой город, чтобы найти, чем заняться».

Когда я спустился вниз, часть гостей уже сидела в гостиной, часть — в библиотеке, кто-то стоял в коридоре, ожидая десяти, когда пора будет идти в церковь. В связи с дождливой холодной погодой официанты разносили горячие напитки.

Cбившиеся в стаю, эти люди выглядели пугающе. Я смущенно остановился в дверном проеме, не решаясь войти. К счастью, с моим появлением разговор не прервался. Князь Лёвенштайн сделал мне незаметный знак подойти. Он стоял в компании трех незнакомых мужчин и Альберта фон Линторффа, кузена Конрада.

— Доброе утро, мой князь. Альберт, джентльмены, — поприветствовал я их.

— Выглядишь гораздо лучше, Гунтрам. Очень надеюсь, что ты поправляешься, — ответил князь, пожимая мне руку и потрепав по щеке. Я заметил, что трое его собеседников насторожились, увидев меня.

— Гунтрам всех нас переживет, мой князь. Привет, — Альберт энергично встряхнул мою руку. — Ты знаком с Фортинжере, Клеменсом и Халстрожем? Они ассоциативные члены.

Я поприветствовал их и хотел было отойти, чтобы поздороваться с Михаэлем и Фердинандом, когда один из ассоциатов, Фортинжере сказал:

— Надеюсь, на этот раз Линторфф объявит о начале полномасштабного ответного удара. Предпринятые им ранее меры мне кажутся недостаточными — русские понимают только язык войны.

— У моего кузена есть свои причины поступать так, как он поступает. Я больше чем уверен в его способностях лидера, — холодно ответил Альберт.

— Надеюсь, Линторфф не размяк из-за него, — Фортинжере небрежно кивнул в мою сторону.

Альберт сухо усмехнулся:

— Размяк? Конрад? Тебя с нами не было. Русские заплатили кровью, и это он еще с ними не закончил, — мрачно проговорил Альберт.

Услышав это, я ужаснулся. О чем идет речь? Я озадачено взглянул на Альберта, но легкое покашливание Лёвенштайна заставило меня повернуться к нему.

— Гунтрам, не мог бы ты принести мне попить чего-нибудь прохладного вроде апельсинового сока?

— Разумеется, мой князь.

Я отправился за соком на кухню. Вдруг что-то разболелась голова. Конрад говорил, что тот парень, Морозов, жесток, но «заплатили кровью» может означать только одно. Я взял стакан и вернулся в гостиную.

Лёвенштайн сидел на диване. Альберта и тех троих нигде не было видно.

Я подошел к нему.

— Сядь рядом, дитя, — мягко сказал он, ставя стакан с соком на столик. — Мне кажется, ты расстроен. Это так?

— Да, сир. Что имел в виду Альберт, когда сказал «заплатили кровью»?

— Конрад — наш Гриффон, и тебе уже известно, что нам пришлось отражать атаку Морозова на наши позиции в Центральной Европе. Давние противники Ордена решили, что сейчас самое подходящее время подорвать его влияние на центрально-европейских рынках. Ты вне игры, поэтому тебе не нужно знать, что произошло в России и Грузии. Могу только сказать, что невинная кровь не пролилась.

— Но ведь это уже за пределами обычных методов ведения бизнеса!

— Они убили нашего человека в Грузии вместе со всей семьей. Такое нельзя оставлять безнаказанным. Знаю, Конрад старается держать тебя подальше от своих дел, но тебе следовало бы уже знать, что дела не всегда решаются за столом переговоров в присутствии юристов.

— Альберт фон Линторфф намекнул, что Конрад санкционировал убийство людей! И не надо мне лгать, потому что я уже сам несколько раз убедился, что он может быть жесток, — медленно проговорил я, не повышая голоса. Голубые глаза князя пристально смотрели на меня, но я выдержал взгляд.

— Тут есть место, где мы можем поговорить наедине? Пожалуй, мне стоит немного посвятить тебя в наши дела.

Мы поднялись в мою студию в башне. Лёвенштайн заинтересовался одним из старых рисунков, висящим в рамке на стене.

— Это твой? Не удивительно, что Остерманн был так впечатлен, — сказал он. — Иди сюда, молодой человек, я давно уже не кусаюсь. Садись.

Я подчинился. Меня переполнял ужас, в горле застрял удушающий ком.

— Что произошло в Грузии?

— Эту историю надо рассказывать с самого начала. Ты, должно быть, заметил, что люди, прибывшие сюда сегодня, все чем-то связаны между собой. Это семейные, деловые, дружеские связи, и в большинстве случаев они возникли столетия назад. В XVIII веке Линторффы сделались одним из могущественных родов в Европе, поскольку контролировали большинство итальянских банков и имели сильное положение в Ганзейском союзе. Вместо того чтобы ссужать деньги европейским монархиям на освоение Нового Света или для ведения войн, Линторффы вкладывали средства в зарождавшуюся промышленность, создавали заморские компании и налаживали связи, выходящие за пределы бизнеса. Наш Орден набирал мощь и силу годами, и мы процветали.

После окончания Второй мировой войны вся Европа лежала в руинах. Пострадали все — независимо от того, чьим союзником выступала та или иная страна. Германия была полностью разрушена, равно как и Франция с Италией. Американцы утащили все, что смогли, как и русские в Восточной Европе. Дед Конрада столкнулся с неимоверными трудностями, пытаясь восстановить наши дела. У нас остались средства в Швейцарских банках, но от промышленных предприятий практически ничего не осталось. Единственным способом вернуть все назад было объединение наших сил, и мы это сделали. Мы снова неофициально объединили наши банки, промышленность, землю и технологии в Ордене, чтобы получить государственные контракты и восстановить свое влияние.

Мы действуем, как одна большая семья, во главе которой стоит Грифон, но он всего лишь primus inter pares («первый среди равных»); он обладает властью принимать решения, но каждый год за его кандидатуру голосуют заново. Как правило, Грифоном становится старший сын предыдущего Грифона, но если он не устраивает остальных, он уходит, и на голосование выставляется кандидатура следующего в очереди.