Я взглянул на Конрада, озадаченный его словами.

— Прости, я не понимаю тебя.

— На этом самом месте, много лет назад, я сказал тебе, что собираюсь перестроить Орден и сделать его таким, каким его задумали наши предки, братство рыцарей, чтобы защищать нашу веру и нашу Церковь, помогать нашим братьям в нужде, не наживаясь на их несчастьях. У меня ушло пять лет, но я это сделал. А еще здесь ты согласился стать моим мужем.

— Это был один из счастливейших моментов моей жизни. Другой — когда я первый раз увидел детей, спящих в своих креслицах в машине, — задумчиво говорил я, а Конрад смотрел мне в глаза. — Я бы хотел, чтобы они тоже такое испытали…

— Трудно сказать, какой момент своей жизни я считаю самым счастливым. Все они были по-своему хороши. Для счастья мне надо видеть тебя рядом, но теперь всему этому пришел конец, — печально сказал он, и я не смог вымолвить ни слова в ответ.

Малыши увидали своего отца и бросились к нам. Конрад бодро сказал им, что сейчас они пойдут пить чай, а я немного отдохну.

Едва передвигая ноги, я побрел в отель. Хотя номер был тот же самый, выглядел он мрачно. Конрад в итоге понял, что все закончилось. На меня накатило отчаяние. Я вдруг осознал, что не хочу, чтобы все заканчивалось. И никогда не хотел. Мне лишь хотелось его наказать, но что он может уйти от меня, такого я представить не мог. Я сел у большого окна, выходящего на улицу, и стал смотреть на проезжающие мимо отеля трамваи и солнце, садящееся за крыши домов. Только одна мысль вертелась у меня в голове: «Прости, папа. Я так больше не могу. И не хочу».

Конрад с детьми вернулся в отель очень поздно. Было уже почти девять. Клаус и Карл, счастливые и возбужденные, с криком ворвались в комнату и набросились на меня.

— Папа купил нам торт!

— Большой, и весь для нас!

— Мы его ели и мазали сверху крем!

— Помедленней, я не понимаю. Ваш отец купил вам торт до ужина? — от их воплей и мельтешения у меня кружилась голова. Почему я вижу четырех детей, когда их только двое?

— В отеле, как тот, в котором мы жили. Мы сидели за столом со взрослыми!

— Там внутри было абрикосовое варенье, а сверху везде шоколад!

В комнату вошел Конрад, вид у него был слегка виноватый. Я бросил на него испепеляющий взгляд.

— Ты купил детям целый торт?

— Мы же в Австрии. Где еще ты достанешь по-настоящему свежий «Захер»?

— Да там три килограмма чистого шоколада в каждом! Ты совсем рехнулся?! О чем ты думал?! НЕТ, ты вообще не думал! — заорал я, раздосадованный его безответственностью. К счастью для него, в этот момент пришла няня, чтобы забрать детей мыться.

— Мисс Майерс, не кормите их ужином. Они уже поели, — со всем возможным достоинством сказал Конрад, пока я кипел от злости.

Я поцеловал детей, надеясь, что все обойдется и они под шоколадным кайфом не устроят мисс Майерс веселенькую ночь. Фридрих не погладит нас по головке, если мы потеряем очередную няню.

— Гунтрам, не сердись так. Это всего лишь торт. Небольшой, — смущенно оправдывался Конрад.

— Посмотрим, что ты скажешь, когда наша с тобой романтическая ночь полетит в тартарары из-за детей, которых будет тошнить нам на постель, — сладко ответил я.

Услышав это, он изумленно уставился на меня, потом улыбнулся. Я давно не видел, чтобы у него так сияли глаза. Он обнял меня и поцеловал — осторожно, словно не верил, что это правда. Взял в ладони мое лицо, лаская его любящим взглядом. Думаю, в моих глазах он мог видеть отражение своих чувств.

— Их стошнит, но потом все будет в порядке. Одна чашка чая, и они вернутся спать, милый. Нет ничего, с чем бы мы не справились вдвоем, — он пожал плечами, заставив меня широко улыбнуться.

Конрад порылся в кармане пиджака, достал коробочку и открыл ее, неотрывно глядя мне в глаза. Взял за левую руку и надел красную печатку Грифона мне на палец.

— Навсегда.

— Пока смерть не разлучит нас.

— Я сделаю всё, чтобы ты был счастлив, — пообещал он, обхватывая мое лицо ладонями и целуя.

Я дотронулся пальцами до его губ и тихо сказал:

— Нет, мы будем строить наше счастье вместе. Каждый день. Ты и я — как равные. Никто из нас не должен думать, что он один отвечает за всё.

— Да, моя любовь. Клянусь, я сделаю все возможное, чтобы измениться к лучшему. Ради наших детей.

— Ради нас, Конрад. Ради нас, — прошептал я, встав на цыпочки и глубоко целуя его.

Конец

Примечания переводчика

Glacier Express (Ледниковый экспресс) — поезд, соединяющий железнодорожные вокзалы двух крупных горных курортов в швейцарских Альпах.

** Возможно, Гунтрам здесь обыгрывает название известной торговой марки “His Master’s Voice”. https://ru.wikipedia.org/wiki/His_Master%E2%80%99s_Voice

*** Non — категорический отказ на испанском и французском. Видимо, Гунтрам настолько «любит» этот мюзикл, что заговорил на родном языке.

**** Возможно, здесь отсылка к английской детской песенке про корову, запрыгнувшую на луну.

* В Зальцбурге кроме квартиры Моцарта и замковой горы есть еще достопримечательность, которой очень гордятся местные жители, — Дом природы, а в нем — экспозиция с тремя медведями.