— Я всегда знал, что ты интересуешься не только деньгами, — полушутя сказал я.

— Вот интересно, как он себе это представляет? — проворчал Конрад. — Я захватываю мировую власть, уничтожаю масонов и делаю Папу Римского верховным лидером. Сейчас же не Средневековье! Не думаю, что Его Святейшество будет счастлив, получив кучу новых проблем, не говоря уже о том, что есть еще мусульмане и иудеи, у которых свое мнение.

Да, могу себе представить. Он выходит из машины и сталкивается с человеком, кричащим, что Конрад втянут в наркотрафик и планирует уничтожить демократическую систему. Прекрасное начало дня! Надеюсь, что служащие банка пережили его раздражение.

— И не забывай про Азию и Африку. Ты неправильно понял: не мировое господство, а всего лишь европейское. Китай еще не готов к тебе, — сказал я, возвращаясь к еде.

— Это не моя вина, что я происхожу из длинной череды банкиров и аристократов. Я, как и все, работаю, плачу налоги и жертвую на благотворительность, — расстроено сказал он, откладывая вилку с ножом.

— Я знаю. Ты вкалываешь, как проклятый, и это чудо, что тебе удалось вырваться на несколько дней, — сказал я, пытаясь его успокоить. — Почему бы не вызвать полицию в следующий раз, когда он начнет тебя оскорблять? Дважды в неделю — это уж слишком.

— И пресса поднимет бучу из-за того, что я отправил одного из них в тюрьму за преследование. Не говоря уже о том, что будет с моими компаниями, если такие журналисты начнут публиковать свою ложь в уважаемых изданиях. Пока что они поливают меня грязью только в интернете. Нет уж, спасибо.

— Возможно, если бы ты был немного более открыт, люди бы не строили странных предположений на твой счет. Все-таки неженатый миллиардер, у которого на голове еще есть волосы, это интригующая тема.

— Ты так заскучал, мой дорогой, что захотелось немного конкуренции? Я мог бы привозить женщин из каждой страны, — он хмуро смотрел на люстру, свисающую с потолка.

— Не сомневаюсь. Кстати, почему князь Лёвенштайн называет тебя грифоном? И я это слышал не только от него. Звучит очень загадочно, словно ранг в тайном обществе.

— А, это старая шутка старых немецких аристократов в отношении моей семьи. Дело в том, что на нашем гербе изображен грифон. Этому существу приписывается способность собирать и охранять сокровища, а мы — банкиры с XVII века. Поэтому главу семьи Линторффов в знак уважения называют грифоном. А, может, это своего рода молитва — чтобы мы не потеряли их деньги, — он рассмеялся. — Когда тебя сравнивают с грифоном, неудобство состоит в том, что эти созданья еще и символ моногамии. Единственный партнер на всю жизнь, и если один из них умирает, другой остается одинок всю жизнь.

— С твоим носом ты вполне можешь сойти за одного из них, — сказал я, не совсем понимая, что он имел в виду в конце своей маленькой речи.

— Вспомни свои слова, когда придешь ко мне ночью, — обиженно пробурчал он.

Я поднялся, приблизился к нему, встал на колени и вкрадчиво прошептал:

— Не хочешь расслабиться со мной после тяжелого дня?

— Может быть.

Я широко улыбнулся.

— Обещай мне кое-что, Гунтрам, — очень серьезно сказал Конрад.

— Что? Да, я буду слушаться Хайндрика.

— Оставайся в стороне от моих дел. Ничего интересного там для тебя нет.

Примечания переводчика

*«Запретная планета» — название сети книжных магазинов, торгующих книгами, комиксами, мангой, DVD, видеоиграми, игрушками и т.п.

** Талибан — исламистское сепаратистское движение в Афганистане и Пакистане; до сих пор контролирует часть территории Пакистана. Совет Безопасности ООН признало его террористической организацией.

*** Талибы — изначально слово означало слушателей исламских религиозных школ; позже так стали называть боевиков Талибана.

**** «Гроссмейстер», он же «Великий магистр» — титул высшего лица в рыцарском ордене.

* Секуляризация — в данном случае изъятие государством церковной собственности.

========== "7" ==========

Предполагалось, что сегодня утром я повидаюсь с Пабло и Лусианой Долленбергами и с Хуаном, но в десять он позвонил и сообщил, что потребовалось срочное присутствие Лусианы в доме, который она декорирует, а Пабло уехал в офис банка, разбираться с последствиями землетрясения, вызванного неожиданным визитом хорошо мне известного немца. Самому же Хуану нужно забрать кое-какие вещи на строительной площадке, где он работает (тяжела жизнь студента-архитектора), и я буду настоящим другом, если смогу посидеть с малышом Хуаном Игнасио до пяти, потому что его няня уехала на праздники домой, во Францию.

Я уже собирался отказаться на том основании, что никогда не имел дела с младенцами, но Хуан успел нажать отбой и уже звонил во входную дверь. В принципе, я умею обращаться с детьми, но только с такими, которые ходят в туалет самостоятельно и умеют говорить. Ненавижу мобильные телефоны! Спустившись в холл, я обнаружил своего школьного приятеля с симпатичным младенцем на руках, запеленатым, как Мишленовский человечек*, с сумкой размером с этого младенца, игрушечным мишкой и жирафом.

— Привет, Гути, рад снова тебя видеть. Это Хуан Игнасио. Эй, дружок, поздоровайся с дядей Гунтрамом, — начал он с места в карьер. — ОК, вот подгузник — во всяком случае, так объяснила мне Лусиана утром. Сейчас на нем новый, и пока он не сделает туда что-нибудь больше пи-пи, не трогай его. Когда малыш начнет плакать, сначала попробуй дать ему соску, если он выплюнет, тогда смешай одну меру сухого молока из контейнера со ста пятьюдесятью граммами воды в бутылочке и сунь ему. Это не сложней, чем заправлять бензином бак — парень сам остановится, когда будет достаточно.

И он вручил мне племянника.

— Я ничего не знаю о младенцах, — заикаясь, сказал я, глядя на хихикающего малыша. — Это не смешно.

— Тебе не придется ничего делать. Просто положи его на большой ковер. Подгузники выдерживают до двенадцати часов. Пусть поползает. Если устанет и начнет плакать, тогда уложи его спать на кровать среди подушек, чтобы он не упал. Он умеет сидеть и постоянно ищет неприятности. Следи за ним повнимательней, и проблем не будет. У меня получается, и у тебя получится.

— Хуан, это уж слишком… — возразил я, но он не дослушал:

— Я вернусь в пять с Лусианой, и она исправит все косяки. Вот мой номер. Веселись!

— Теперь ты мне должен много-много своего времени.

— Нет проблем. Я схожу с тобой завтра в Галерею Тейт или в Национальную портретную галерею.

— Этого недостаточно, Хуан. Ладно, сделаю все, что смогу, — вздохнул я.

— Большое спасибо, Гути. Ты — настоящий друг. Теперь я не потеряю работу. Пока.

И я остался посередине георгианского холла с одним младенцем, одним медвежонком, одним жирафом и огромной сумкой, полной незнакомых вещей. Я тяжело вздохнул, а вполне довольный Хуан Игнасио крепко вцепился в мой воротник. Хорошо, что на мне нет галстука. Где в этом доме можно устроить ребенка? Пора вызывать кавалерию на подмогу.

— Хайндрик! — крикнул я, направляясь на кухню.

Дааа, золотые дни Шведской Кавалерии давно миновали. Король Густав Адольф**, должно быть, перевернулся в гробу — при виде младенца Хайндрик спасовал.

— Ну уж нет, я настаиваю, чтобы мои подопечные были хотя бы метр ростом, — заявил он и снова уткнулся в газету, полностью меня игнорируя. Эх, кто же будет воспитывать следующее поколение джедаев?..

С ребенком на руках я отправился в гостиную — там много света, и вся комната застелена коврами. Есть несколько больших диванов и пианино. Но надо следить за двумя папоротниками, малыш может захотеть попробовать их на вкус. Картины висят достаточно высоко, и нет фарфора. А в саду слишком холодно для ребенка. Первый вопрос. Если держать Хуана Игнасио на полу, нужно ли снять с него космический комбинезон? Думаю, да. Вроде бы здесь достаточно тепло. Я положил Хуана Игнасио на ковер, и он немедленно пополз от меня с невероятной скоростью. Шустрый малый…