— Да, — едва слышно ответил я. Не так-то просто признаться практически незнакомому человеку, что ты влюблен в кого-то своего пола.

— Я тебе верю. А сейчас вам пора, молодой человек. У меня есть работа, а тебя ждет портной, — строго сказала она, снова возвращаясь к своим командирским замашкам.

Портным оказался вчерашний человек из магазина. Он не желал говорить по-английски, так что я держал рот на замке, пока он снимал с меня мерки и заставлял мерить пиджак. Когда он закончил, пришла Моника и принялась перебирать образцы тканей. К моему тайному удовольствию (я немного рассердился, что никто не интересуется моим мнением) итальянец отверг почти все, что она выбрала, и торжественно заявил, что он «лучше знает вкусы герцога и достаточно насмотрелся на юношу, чтобы знать, что ему подойдет».

— Я был портным герцога больше тридцати лет.

Другими словами, он всё выберет сам, а нам лучше молчать.

Обедал я с Моникой и Михаэлем, которые всю дорогу пикировались. Теперь я понял, почему Конрад назвал Монику непростым человеком. Эта женщина обладала острым языком и мозгами фельдмаршала. В какой-то момент я даже пожалел бедного немца, поскольку она буквально потопталась по его гордости. Справедливости ради надо признать, что он не остался у нее в долгу.

В конце обеда Моника заявила, что ей надо идти работать, а Михаэлю — хотя бы сделать вид, что он чем-то занят, и оставила нас вдвоем.

— Чего только не вытерпишь ради любви. Вот это женщина! — присвистнув, сказал Михаэль. — Гунтрам, почему бы тебе не сходить куда-нибудь, например в Ка’д’Оро?*** Там хорошо и тихо, и отсюда недалеко.

— Разве я не должен спрашивать у вас разрешения, чтобы перейти улицу? — спросил я шутливо.

— Не умеешь плавать? — отбрил он меня, сделав большие глаза.

— Очень смешно. Я умею плавать и с картой найду музей сам. Обещаю хорошо себя вести, мамочка.

— Уж постарайся. Фердинанд убьет меня, если с тобой что-нибудь случится.

— Мне показалось, что он жаждал живьем содрать с меня шкуру.

— Уже нет. Он тебя принял — иначе бы не сказал тех слов.

— Он немного похож на солдафона, — пожал я плечами.

— Фердинанд служил в армии, пока не поступил работать к герцогу, и закончил Гарвард со степенью по бизнес-администрированию. Что, удивлен, что мы не безмозглые орудия убийства, как ты прежде думал? Кстати, сам я начинал во флоте, потом изучал естественные науки и имею докторскую степень по астрофизике.

— Не смешно.

— Это правда. Показать тебе диплом? Я это всё рассказываю, чтобы ты понял, что мы не бандиты или разжалованные полицейские.

Я покраснел: на этот раз он попал в точку. Неужели меня так легко читать?

— Если вы ученый, почему тратите время здесь? — сказал я, справившись со смущением.

— Спасибо, что назвал меня ученым, но это не так. Я отдал флоту десять лет жизни, служил в Персидском заливе и на Балканах. За это морское ведомство оплачивало мое образование, но я устал от всего этого и пошел работать сюда.

— Герцог сказал, что вы — телохранитель!

— Ну в некотором роде да, — хихикнул он. — Но мы всё-таки, скорее, советники. Я отвечаю за стратегическое планирование и безопасность компаний и банков. Если я пойду против герцога, моей заднице, скорее всего, не поздоровится. Так что знай, что можешь нам доверять, и мы ожидаем, что можем доверять тебе. С остальными познакомишься в Цюрихе.

— А что насчет Алексея, Горана и Хайндрика?

— Все они имеют военное прошлое. Алексей работал в КГБ, Горан был кем-то вроде капитана в Сербской армии, а Хайндрик служил в шведском военно-морском флоте. Они на вторых ролях, и не дают рекомендаций по стратегии. Вот их я бы скорее назвал телохранителями.

Я онемел. КГБ? Разве этим ребятам не полагается быть безжалостными убийцами? И я должен чувствовать себя в безопасности в обществе одного из них?! Даже не мечтай, парень!

— У тебя есть деньги с собой?

— Что? — мыслями я был где-то далеко, пытаясь переварить услышанное. Неудивительно, что эти люди выглядят пугающе. Они на самом деле смертельно опасны и не скрывают этого.

— Сколько денег у тебя сейчас в бумажнике? — произнес он, выделяя паузой каждое слово.

— Около сорока евро. Я же в музей иду — должно хватить.

Он зарычал и закатил глаза, прося у богов терпения. Полез в карман за бумажником и вручил мне пачку купюр.

— Бери и не спорь, — приказал он мне.

— Двести евро! Это слишком много. Мне хватит сорока, — запротестовал я.

— Правило номер три. Ты делаешь, что мы скажем. Помнишь? Или я должен пожаловаться Фердинанду?

Нет, лучше не надо.

— Ладно, спасибо, но я верну их вам вечером.

— Хорошо проведи время и не попади в неприятности. Возьми с собой мобильный телефон.

— Да, мам! — рявкнул я.

По пути в музей я купил маленький блокнот для рисования и карандаш с мягким грифелем. Если меня отослали из дома на всю вторую половину дня, значит, можно не возвращаться до семи-восьми вечера. Таким образом, у меня в распоряжении есть почти пять часов. Я найду, чем заняться в музее — например, сделаю копию с какого-нибудь полотна. По правде говоря, за час, проведенный в здешних музеях, узнаешь об изобразительном искусстве больше, чем за целый год в школе.

Дворец, где располагался музей, сам по себе производил огромное впечатление. Думаю, что он был примером венецианской готики, хотя не уверен. Я осмотрел коллекцию и решил порисовать, сконцентрировавшись на некоторых фрагментах картин Витторе Карпаччо. Время пролетело незаметно — я был поглощен его особой манерой изображать ткань одежды венецианских аристократов. Сигнал, раздавшийся из кармана, вернул меня к действительности — мне пришла смс.

«Жди в музее. Буду к 18.30»

Ладно, подождем Михаэля, но когда он придет, я всё ему скажу! Я способен найти дорогу обратно и с семи лет привык сам о себе заботиться!

Я вернулся к рисованию, на этот раз усевшись на скамейке внутри музея — чтобы случайно не подцепить снаружи очередного немца — и снова забылся.

Кто-то положил мне на плечо тяжелую руку, я поднял глаза и увидел Конрада, так и не сменившего с утра костюм, но уже без портфеля в руках.

— А, это ты. Привет, — сказал я, слегка улыбнувшись. В конце концов, мы в общественном месте.

— Ты ждал кого-то другого? — спросил он мягко, и мне на секунду показалось, что в его глазах мелькнул гнев. Нет, не может быть.

— Твоего служащего, Михаэля Делера. Это он отправил меня сюда.

Он заметно расслабился, сел рядом и не спросив разрешения, стал внимательно разглядывать наброски. Я шутливо толкнул его локтем:

— Как можно тратить время на копии, когда можно увидеть оригиналы?

— Мне сейчас не до того — с ног валюсь от усталости, — признался он. — У меня одно желание: вернуться домой и провести вечер с тобой. Можем вместе посмотреть какое-нибудь легкое кино.

Я поднялся и потянул его за рукав.

— Отлично звучит.

Сейчас, уставший и замученный, он привлекал меня больше, чем когда изображал из себя ницшеанского сверхчеловека. Мы молча брели по улице, сегодня он шел гораздо медленней, чем обычно, так что я успевал вертеть головой по сторонам, как деревенский мальчишка, разглядывая дома, витрины магазинов, встречных прохожих.

Едва мы вошли в дом, нас перехватил Фридрих и объявил, что в библиотеке нас ждут директор «Первого Банка Венето-Ломбардия» и Фердинанд фон Кляйст.

— Кузен Альберт? — не скрывая раздражения, переспросил Конрад. — Он собирается остаться на ужин?

— Разумеется, Ваша Светлость.

Конрад тяжело вздохнул.

— Пришла беда — отворяй ворота… Ладно, накрывайте в большой столовой. Фердинанд и Михаэль пусть тоже помучаются. Прости, Гунтрам, но Альберт — Geboren,**** и нам придется его потерпеть.

— Доктор Делер сбежал два часа назад, сир.

Конрад пожал плечами и пробормотал что-то вроде «мудрый человек».

— Если он — твой родственник, может, мне не стоит попадаться ему на глаза? — предложил я.