Внезапно Конрад громко захлопнул папку, напугав меня.

— Ну всё, пора ужинать, — сказал он, поднимаясь.

Личная столовая выглядела, скорее, как зимний сад: стол, несколько стульев на террасе с окнами, выходящими в садик.

— Обычно я ем здесь. Большая столовая используется для деловых обедов и официальных гостей.

Мы сели, и Фридрих принялся умело сервировать стол. Он налил воды и предложил герцогу красного вина на пробу. Конрад счел вино достойным, и дворецкий наполнил его бокал, а меня спросил, буду ли я апельсиновый или яблочный сок. Мое разочарование не укрылось от Конрада, и он строго сказал:

— Алкоголь и ты — несовместимы.

Хорошо, что не предложили стакан молока. Пусть будет яблочный сок.

Конрад принялся расспрашивать меня о школе, и у нас постепенно завязался разговор. Он рассказал мне о школьном времени в Швейцарии, а потом перешел к университету Цюриха. Мы поговорили о том, куда я собирался после Венеции, и Конрад сказал, что мне обязательно надо побывать в Перудже, в галерее дель Умбра, раз уж мне так нравится искусство Ренессанса. Сам он больше интересовался историей Рима и раннего Средневековья и даже хотел стать историком, но не позволил семейный бизнес.

Только я подумал, каким обаятельным может быть Конрад, как в комнату ворвался Фердинанд с телефоном в руке. Даже не взглянув на меня, он начал что-то говорить по-немецки раздраженному Конраду. Их спор продолжался несколько минут, а потом Конрад сердито вскочил, заставив меня вздрогнуть.

— Боюсь, дальше тебе придется ужинать одному. Не жди меня, отправляйся спать. Я не знаю, когда освобожусь.

Не дожидаясь ответа, он широкими шагами вышел из комнаты. Фердинанд чуть ли не бежал за ним.

Мне стало обидно, что он так резко прервал ужин и велел мне идти спать. Просто спать. Ладно, я надеялся на нечто большее — вроде того, что произошло между нами в фойе хостела, но, похоже, сегодня ничего не будет. Это нечестно!

Без аппетита покончив с едой, я отказался от десерта и кофе (надо же, меня признали взрослым; интересно, есть ли там кофеин) к неудовольствию Фридриха. Похоже, он, как и все тут, не любит отказов.

По пути в библиотеку, откуда я собирался забрать свою книгу, чтобы немного почитать перед сном, сквозь закрытую дверь кабинета я услышал жаркую дискуссию на немецком между Михаэлем, Фердинандом, Гандини и Конрадом. Ох, надеюсь, это не значит, что у меня снова проблемы… Тихо как мышь, я проскользнул в библиотеку, взял томик и пошел в свою спальню, не сразу вспомнив, что мне теперь полагается спать в комнате Конрада. Или уже нет? Я тщательно взвешивал «за» и «против»: идти ли к нему или ложиться у себя. Но тут из ниоткуда появился Фридрих и очень быстро положил конец моим мучениям: я должен идти в спальню герцога, как и планировалось этим утром.

Как обычно, я подчинился. Надел пижаму, почистил зубы и залез под одеяло, заняв левую сторону кровати (я предположил, что должен лечь слева, хотя понятия не имел о постельном этикете).

Я читал почти до двенадцати — не спалось. Грызло беспокойство. Неужели в деле Федерико появились новые обстоятельства? Почему они там так кричали, и самое важное, сердится ли снова на меня Конрад. Я вертелся в постели, пока меня не сморил сон.

Где-то глубокой ночью я почувствовал, что Конрад тихо забирается под одеяло. Полусонный, с взъерошенными волосами я подскочил, но Конрад успокаивающе сказал:

— Ш-ш-ш, я не хотел тебя будить. Уже поздно.

— Сколько времени? Ты в порядке? — пробормотал я, пытаясь проснуться.

— Просто небольшие проблемы с трансферами, не волнуйся.

— Когда я ходил за книгой в библиотеку, мне показалось, что я слышал голос Гандини. У меня снова неприятности?

— Не у тебя. Не волнуйся, все под контролем. Всего лишь недоразумение с ценными бумагами и трансферами. Спи, потому что завтра я собираюсь куда-нибудь сходить с тобой, если конечно мои люди позволят мне взять выходной, — сказал он, подгребая меня к себе, словно ребенок — игрушечного медвежонка. Я свернулся калачиком и пристроил голову ему на согнутый локоть.

— Ты такой ласковый, — нежно прошептал он и потерся носом об ухо, отчего у меня по всему телу побежали приятные мурашки. Я прижался к нему еще теснее, чувствуя тепло его тела. — Но прежде чем двигаться дальше, давай сначала получше узнаем друг друга. Один Бог знает, как я хочу, чтобы ты стал моим!

========== "12" ==========

5 января

Утром Конрад осторожно потряс меня за плечо.

— Просыпайся, соня. Уже восемь! — энергично сказал он. Я жалобно застонал, недовольный тем, что меня так рано разбудили. Ну хотя бы в девять — у нас же каникулы! И получил шлепок по заднице.

— Встаю-ю-ю. Ужас какой-то! — захныкал я и сразу же был заткнут умопомрачительным поцелуем. Обняв Конрада за шею, я ответил, привлекая его к себе с тайной мыслью еще понежиться в постели. Он навалился сверху и атаковал мои губы и шею, а я постанывал от удовольствия.

— Фридрих, ты не мог бы оставить нас одних? — промычал он между двумя жадными поцелуями.

Услышав это, я, оттолкнув Конрада, вырвался из его объятий и с ужасом обнаружил, что вышеупомянутый дворецкий накрывает завтрак, стараясь не смотреть в нашу сторону. Конрад засмеялся, видя моё смущение.

— Ну теперь я знаю, как выманить тебя из постели, — хихикнул он, очень довольный собой.

— Сколько, говоришь, тебе лет?! — сердито рявкнул я.

— И уже ясно, что ты не жаворонок.

Обиженный, я собрал остатки гордости и отправился в ванну мыться и одеваться. Теперь я знаю, почему банкиры не славятся чувством юмора. Когда я вернулся, Конрад уже расположился за столом и читал что-то на своем ноутбуке. Я сел рядом; Фридрих налил нам кофе и поставил тарелки с омлетом.

— Это было низко с твоей стороны, — сердито пожаловался я.

— А кто начал целоваться, даже не проснувшись? Ты думаешь, нормальный человек упустит такую возможность? — сказал он беспечно. — Пора повзрослеть, котенок. Мужчины используют любой шанс.

Может, он и прав, но не хотелось так сразу сдаваться.

— Наверное, да... Лучше я вообще не буду целовать тебя по утрам, потому что всегда сонный и действую на автопилоте, — с невинным видом сказал я. Клянусь, я разглядел вспышку раздражения в его глазах, но он мгновенно взял себя в руки. Теперь злился он.

— Возможно, ты не такой уж смиренный ягненок, как я раньше думал. Это может осложнить ситуацию, — сказал он кисло и уткнулся в ноутбук, полностью перестав меня замечать.

— Давай, держи удар! — рассмеялся я и хотел пересесть ему на колени, но Конрад остановил меня сердитым взглядом.

— Не люблю, когда со мной играют. Очень немногие люди осмеливались делать это, и последствия им не понравились, — хмуро проговорил он. Глубокая морщина испортила его лоб.

Я ошеломленно смотрел на него. Когда мы успели перейти от подначек к угрозам? И что это было? Может быть, всё дело в том любовнике Конрада, который им манипулировал, если верить словам Фридриха.

— Конрад, прости, но я ничего не понимаю. Я обидел тебя?

Он долго смотрел на меня, словно взвешивал искренность моих слов. Я выдержал его испытующий взгляд.

— Нет, — сказал он наконец. — Просто сказывается стресс последних дней.

На этот раз я все-таки заставил его пустить меня к себе на колени. Устроившись там, я погладил Конрада по щеке и улыбнулся:

— Хотя ты сердитый и с плохим чувством юмора, но мне кажется, что я в тебя влюблен, — прошептал я, прижавшись к его губам.

— Это хорошо, — пробормотал он, целуя и стискивая меня в объятьях.

Мы некоторое время сидели неподвижно.

— Чем сегодня займемся? — спросил я бодро, чтобы разрядить обстановку.

— Мне нужно работать.

— Так нечестно!

— Серьезно, Гунтрам, мне надо ликвидировать недоразумение с аргентинскими облигациями, — рявкнул он.

— О, у тебя тоже из-за них проблемы?

— Как и у многих других, — сухо ответил он. — В любом случае, у Моники есть планы на твое утро. А после обеда можешь сходить в музей. Я постараюсь освободиться к ужину.