Я легонько погладил его щеку тыльной стороной согнутых пальцев, почти ожидая, что он сейчас бросится на меня, как ненормальный, но он продолжал спать. Я отважно потянулся к его губам и осторожно поцеловал.

— Гунтрам, что…

Я не дал ему договорить, снова поцеловав. Обвил руками шею и мягко потянул к себе. Он стал отвечать, слегка придавив меня к постели. Сонный взгляд, словно у ребенка, не понимающего, что происходит, был так нежен, что у меня защемило сердце.

— Не думай, Конрад, просто чувствуй, — шепнул я ему.

Мой мозг не желал признавать, к чему всё идет, но сердце жаждало продолжения.

— Ты, правда, хочешь, Maus? — тихо проговорил он, в его низком голосе звучало желание, вызывая у меня озноб.

Вместо ответа я мягко оттолкнул его, заставляя лечь обратно. Он был озадачен, но ничего не сказал. Мои руки принялись расстегивать его пижамную куртку, я склонился над его соском и настойчиво втянул его губами, одновременно пальцами исследуя его голую грудь. Боже, я забыл, как чудесна его кожа. Этого мне было мало. Я приподнялся, сел на икры и начал медленно расстегивать свою пижаму.

Он нерешительно смотрел на меня, силясь понять, что происходит, но я слабо улыбнулся ему, и все его сомнения исчезли. Он отвел мои руки от пуговиц и, расстегнув до конца, раздвинул полы рубашки и стал гладить меня по спине. Казалось, он боялся, что это сон, который в любую секунду закончится. Он обхватил мою голову ладонями, я взял его руку и прижался к ней губами.

Когда я принялся посасывать его пальцы, он смежил веки и застонал, потерявшись в ощущениях. Для меня его искаженное удовольствием лицо было самым привлекательным и эротичным зрелищем, какое я когда-либо видел.

Моя рука нырнула к его пижамным штанам, и я обхватил уже полностью стоящий член, заставив Конрада дернуться. Я успокоил его и, больше не раздумывая, наклонился и принялся водить языком от основания к головке.

Я так увлекся его членом, что не заметил, что он уже стянул с меня штаны и ласкает медленно, но настойчиво. От проникновения его пальца я вздрогнул, но стал сосать еще интенсивнее, он тем временем медленно и заботливо меня растягивал.

Когда он был уже на грани оргазма, я, роняя капли, выпустил член изо рта и выпрямился; мой собственный член болезненно торчал вверх. Мы оба нерешительно смотрели друг на друга, не понимая, что нам делать дальше. Я прикусил нижнюю губу, затем провел по ней языком.

Он сел на постели и смущенно поцеловал меня — как первый раз. Мой рот открылся, язык встретил его язык. Его поцелуи стали более настойчивыми и лихорадочными. Он прижал меня к груди, я снова обвил руками его шею, чувствуя головокружение от его упоительных поцелуев.

Мне пришлось подавить стон досады, когда он отстранился и почти силой заставил меня повернуться и схватиться за гладкое изголовье кровати. Откуда-то он взял лубрикант, я вздрогнул, когда почувствовал холодное прикосновение внутри. Он рывком вошел в меня, я дернулся, вскрикнув от удовольствия, но он крепко удерживал меня на месте, вцепившись в бедро. Другой рукой он обхватил меня и надежно зафиксировал, но меня это уже мало беспокоило — я хотел чувствовать его, дикого и безудержного в своем желании.

Конрад стал очень медленно двигаться внутри меня, мощно и мерно раскачиваясь взад-вперед, а я податливо принимал его, подчиняясь силе его рук. Он поцеловал меня сбоку в шею, я выгнулся, ища его губы, чтобы вернуть поцелуй. Он убрал руку с бедра, взял в ладонь мой член и стал ласкать его в том же ритме.

Мы кончили одновременно, и я рухнул к нему в объятья в поисках тепла. Конрад прижал меня к себе и нежно гладил, бормоча на ухо что-то вроде «mein kleines Kätzchen» (мой котеночек), отчего мое сердце снова рассыпалось на тысячу мелких осколков. Я осторожно отстранился, залез под одеяло и лёг к нему спиной. Я почувствовал его вес, когда он опустился рядом, его рука легла мне на талию, и он притянул меня к себе.

Мы долго молчали.

Изнуренный, я просто лежал, чувствуя тепло его тела.

— Возможно, мы могли бы быть друзьями, — прошептал я, не в состоянии более терпеть напряжение.

Он немедленно отпустил меня и сел на постели, на его лице явственно читался гнев.

— Друзьями? Типа секс-приятелями? Никогда, Гунтрам. Я слишком стар и слишком консервативен, чтобы на это согласиться. Я хочу, чтобы ты был моим спутником жизни, моей второй половиной, отцом наших детей. Я хочу, чтобы всё было, как раньше: настоящий брак со всеми его радостями и горестями. Я хочу возвращаться домой, в настоящую семью, такую, какая была у нас с тобой, хочу слушать, как ты рассказываешь мне, как прошел твой день, что делали мальчишки, что они поломали, хочу слышать, как ты говоришь, что любишь меня. Мне хочется, чтобы я мог рассказать тебе о своих делах, о том, с кем я встречался, о своих планах на будущее. Я хочу, чтобы ночью ты лежал в моих объятьях. Я хочу состариться рядом с тобой. Мне не нужна дружба и хороший перепихон дважды в неделю. Это не для меня и не для тебя, — яростно проговорил он и резко встал с постели. — То, что мы сейчас делали, было ошибкой, если ты не готов по-настоящему простить меня и снова любить.

Он громко хлопнул дверью в ванную, заставив меня вздрогнуть. Я взглянул на часы: семь утра. Пора подниматься и встречать новый день.

примечания переводчика

Пратер — парк аттракционов в Вене.

** Помните, Армин объяснял Стефании за завтраком, что Гунтрам — виконт де Мариньяк…

*** — Конрад, герцог фон Линторфф, — коротко сказал мой новый знакомый; руки он не подал. (первая часть, глава 4). Правильно «Конрад фон Линторфф, герцог Витшток».

========== "27" ==========

8 августа

Где-то к восьми мне наконец удалось собраться с духом — я заставил себя вылезти из постели, принять душ, одеться и выйти к Конраду. Я совершенно запутался. Он всё еще хочет, чтобы у нас всё было, как раньше? Я тоже этого хочу? Хочу-то я хочу, но вопрос в том, смогу ли я жить по-старому, не чувствуя при этом вины — в те моменты, когда его не будет рядом, чтобы отгонять призраков из прошлого.

Он сидел в гостиной, что-то читал на своем ноутбуке. Я заметил, что он не заказал завтрак и не вызвал дворецкого.

— Хочешь позавтракать с детьми? — спросил я, все еще подавленный тем, что между нами произошло.

— Я не голоден. Ешь с ними, если хочешь, — сухо ответил Конрад, не поднимая глаз от того, что он там читал.

Я пересек комнату, опустился на колени и взял Конрада за руку, вернее, вцепился в нее, не позволяя ему отстраниться.

— Конрад, не думай, я не играю с тобой. Но то, что случилось с нами за эти годы, слишком серьезно. Боюсь, у меня не получится всё забыть, — мягко сказал я.

— Я и не прошу забывать. Это невозможно. Но тебе пора начать жить для себя, а не для других — не для меня, даже не для детей. Что ты станешь отныне делать, решать только тебе, — сказал Конрад. Было заметно, что он все еще сердится на меня.

— Я не хотел обидеть тебя, Конрад, что бы ты там ни думал. Но ты просишь у меня слишком многого.

— Я всего лишь прошу тебя быть моим спутником жизни. Мне не нужна шлюха в постели — как ты предложил этим утром. Я хочу, чтобы ты был рядом и в горе и в радости. Ты достаточно взрослый, чтобы понять, что стоит за этими словами.

— Не слишком ли много великодушия ты от меня ждешь? Ты просишь простить четыре года лжи плюс еще те два, когда ты превратил мою жизнь в ад, — разозлился я.

— Ты тоже был далеко не ангелом и не проявил ко мне ни малейшего снисхождения. Этим утром ты дал мне надежду, что все можно поправить, но не прошло и десяти минут, как ты всё уничтожил одной фразой.

— Не моя вина, Конрад, что у тебя эмоциональное развитие, как у семилетнего ребенка. Я был такой же, но своим предательством ты вынудил меня повзрослеть. Перед тобой уже не тот мальчик, которого ты подобрал на Венецианской площади, — живущий ради тебя и целующий землю, по которой ты ходил. Я стал старше, циничнее и понял, куда попал и кто меня окружает. Ты сказал однажды, что юность легче прощает. Моя юность закончилась в апреле 2006 года. Ты говоришь, что хочешь что-то вроде брака со мной, но я не уверен, что ты понимаешь, что такое брак. Брак — это двое людей. Двое! Они принимают решения вместе. В браке нет такого, что один партнер командует другим и устанавливает ему правила и условия. Я так больше не хочу. Я устал от этого. А сейчас подумай, Конрад, действительно ли ты готов к браку на моих условиях, — закончил я и поднялся с колен, на самом деле не ожидая, что он ответит.