— И ты еще говорил, что у меня вместо крови водица! У тебя нет сердца.

— Сердце у меня есть, но я не сентиментален. Я люблю тебя и хочу провести с тобой всю оставшуюся жизнь. Так я поступаю с врагами, и таким я был, пока в моей жизни не появился ты.

— Если ты всё знал, почему принял меня обратно?

— Потому что люблю тебя. Я могу простить один промах, учитывая твое сумасбродное поведение последние два года. Ты даже пытался мне признаться в измене. Я спал с твоим дядей, ты спал с моим злейшим врагом. Мы квиты, Гунтрам. Так что не надо делать лицо оскорбленной жертвы, ты сам не лучше. Ты тоже отомстил.

— Как я вообще мог тебя любить? Ты чудовище, — прошептал я. — Как я мог думать, что ты мне подходишь?

— Потому что я для тебя — лучший выбор, и ты тоже любишь меня, несмотря на все уверения в обратном, — сказал он. — Соберись, мы подъезжаем к отелю. Ты будешь жить в моем номере, а Клаус и Карл — дальше по коридору с мисс Майерс.

— Репин не заслужил такого, — пробормотал я, уже не заботясь о том, что он скажет. Мне было жаль Константина.

Конрад смеялся до слез.

— Не заслужил? Человек, который контролировал торговлю оружием, наркооборот, проституцию и детское рабство на бывшей территории СССР? Ему следует радоваться, что он так легко отделался, и что его семья успела уехать. Гунтрам, ты точно не от мира сего, если веришь, что он — честный человек. Забудь о нем, он никогда больше нас не побеспокоит, моя любовь. — Он взял мою руку и благоговейно поцеловал костяшки пальцев. Я смотрел на него, глаза наполнились слезами. — Мы оба должны многое простить друг другу.

— Я сделал это потому, что…

Он не дал мне продолжить, прижав палец к моим губам.

— Оставь прошлое в прошлом. Ты запутался, был напуган и болен. Ты вернулся ко мне по собственной воле, и это всё, что имеет для меня значение. Я тоже совершил много ошибок, но они позади и похоронены. Я не в силах изменить прошлое, даже если б захотел, могу только учиться на ошибках и никогда их не повторять. Гунтрам, не отказывайся от собственной жизни из-за людей, которых никогда не видел, и которым не было до тебя никакого дела. Где были твои дяди, когда ты родился? Ты получил от них хоть одну почтовую открытку? Нет, твоя семья — это ты и твой отец. Жером сделал для тебя всё, что мог, но он был серьезно болен. На его месте я поступил бы так же, и ты тоже. Это рак отнял его у тебя, а не Лёвенштайн и Орден.

— Знаю, — с горечью сказал я, чувствуя, как снова открываются старые раны.

— Взгляни на последние два года своей жизни. Ты почти уничтожил себя в погоне за местью. Ты хоть понимаешь, что едва не потерял своих детей? Стресс медленно убивает тебя, здоровье снова ухудшилось. Я не могу смотреть, как ты себя губишь. Пожалуйста, прерви этот замкнутый круг саморазрушения, — проговорил он, стискивая мне руку.

Машина остановилась перед отелем, и он вышел первым. Словно зомби, я побрел за ним, не обращая внимания на людей. Я слышал, как он сказал что-то вроде «Мисс Майерс, возьмите на себя детей. Позже мы пойдем обедать».

Он крепко взял меня под локоть и потянул к лифту.

Мы снова оказались в том же номере, в котором останавливались в прошлый раз — когда он вручил мне кольцо, показал мне снимки детей и пообещал оставить Орден.

— Мне нужно несколько минут отдохнуть, — пробормотал я.

— Да, конечно. Ступай в спальню. Ты очень бледен. Мисс Майерс обо всем позаботится.

В спальне я упал на постель. Конрад обошел кровать, приблизился ко мне и, молча приподняв меня, снял с меня пиджак и ботинки. Я снова улегся на бок, притянув ноги к животу. Он снял пиджак, разулся и прилег рядом. Секунду я подумывал о том, чтобы сбежать из постели, но я слишком устал для этого. Слишком устал, чтобы бороться, ненавидеть, бояться и от всего отказываться. Я закрыл глаза, когда почувствовал, что одна его рука легла мне на талию, а другой он ласково гладит меня по голове.

— Тебе что-нибудь принести?

— Нет, просто побудь со мной, — ответил я, и он крепче обнял меня.

Так мы и лежали.

— Гунтрам, уже почти половина первого. Нам нужно покормить детей, не то они набросятся на корзинку с фруктами от отеля, а они обычно покрыты воском. Или ты хочешь остаться в номере?

— Нет, я пойду с вами. Дай мне минуту.

Я высвободился из объятий, не решаясь посмотреть ему в глаза. Пошел в ванну привести себя в порядок. Умывшись, я взглянул в зеркало. Не помню, чтобы я когда-нибудь был настолько бледным. Выпив стакан воды, я почувствовал себя немного лучше и вернулся в спальню.

— Ты себя хорошо чувствуешь?

— Я устал, Конрад. Очень устал.

— Хочешь остаться? Я смогу с ними справиться.

— Нет, я обещал Клаусу с Карлом, что мы вместе пойдем в парк.

Без предупреждения он взял мое лицо в ладони, наклонился и поцеловал меня, сначала осторожно, потом более настойчиво. Не знаю, почему, но я закрыл глаза и прижался к нему, как раньше, наслаждаясь знакомым ощущением его тела.

— Когда я был с ним… Нет, дай мне договорить… это совсем не как с тобой. Он догадался, что я все время сравниваю вас, — признался я.

Конрад смотрел на меня.

— Когда я был с Роже, я не чувствовал того, что чувствую с тобой. Благодаря тебе я понял разницу между сексом и любовью, Гунтрам, — ответил он.

— Можно ли построить отношения, основанные только на сексуальной совместимости и общей любви к твоим детям? Я не уверен, что мы сможем снова друг другу доверять.

— Нашим детям, нашим. Я хочу попытаться и доверяю тебе свою жизнь и жизнь детей.

— Мне нужно время подумать.

— Думай, сколько потребуется. Я всегда буду рядом и соглашусь с твоим решением. Одного прошу: не принимай его в гневе и ненависти. Побудь с нами в эти дни — как прежде, когда мы были семьей, — и потом сделай свой выбор.

*The Goldman Sachs Group, Inc. — один из крупнейших в мире инвестиционных банков.

*Franklin Templeton — глобальная инвестиционная компания, одна из крупнейших в США.

** Испанская школа верховой езды — одна из главных туристических достопримечательностей Вены, традиционная школа верховой езды.

*** Омерта — круговая порука.

========== "26" ==========

Пятое августа

Как и обещали, мы взяли детей обедать в ресторанчик рядом с большим парком неподалеку от музеев-близнецов. Когда они покончили с едой (я не смог заставить себя поесть), мы, пройдя по длинной эспланаде, оказались у входа в Музей Естествознания. Конрад спросил меня, не хочу ли я пойти в Музей Истории Искусств, но я посчитал, что это было бы предательством — оставить его одного с двумя скачущими чудовищами, и отправился с ними смотреть динозавров из Гоби.

Конрад понимает своих детей лучше, чем я думал. Он сначала отвел мальчишек в зал рептилий и амфибий, где располагался длинный ряд террариумов с разноцветными лягушками, ящерицами, саламандрами и другой живностью подходящего для детей размера. Карл с первого взгляда влюбился в голубых, черных и красных лягушек, а Клаусу пришлись по душе хамелеоны. Конрад отпустил братьев свободно бегать по залу, разглядывая юрких животных, которых нужно было высматривать между листвой, где они прятались. После сорока минут наблюдения (рекорд для Клауса и Карла), настало время смотреть динозавров.

Конрад подвел мальчишек к двум среднего размера витринам с протоцератопсами (я прочитал табличку). Странные скелеты выглядели, как помесь орла с крупной собакой, — совсем небольшие для динозавров. Конрад поднял Карла, чтобы тот мог лучше разглядеть скелет. Клаус немедленно дернул меня за рукав, чтобы я сделал то же самое с ним.

— Он вам никого не напоминает? — спросил Конрад, и мальчики слегка растеряно уставились на него. — Кого-то с мощным клювом и телом льва?

— Грифона! — радостно завопил Карл.

— Нет! Грифоны больше, и у них на голове нет короны, — возразил Клаус.

— Это грифон! — заявил его брат, приготовившись спорить.