Конрад верит, что Гунтрама ему даровал Бог, потому что первый раз увидел его в Нотр-Дам, да еще и в канун Рождества. Может быть. Эту встречу никто из них не планировал. И мы не могли выяснить, кто он, еще два или три дня — до Дома Инвалидов. Большая удача или божественное вмешательство, что в музее в это время был Тибоде, и он притворился простым клерком, чтобы узнать имя мальчика.

Как мог Жером предвидеть, что Конрад, как полный идиот, влюбится в мальчика? Если на это и делалась ставка, я преклоняюсь перед ним. Откуда у него взялась безумная идея отдать своего семилетнего ребенка бывшему любовнику своего брата? Конрад чуть не убил его в ту ночь, когда Жером явился к нам. Мы оба хотели сразу сдать его в руки Лёвенштайна, но Жером де Лиль сказал:

— Мой герцог, вам прекрасно известно, что вы больше не найдете никого, похожего на моего брата. Ваша душа уничтожена, и вы никогда не вернете былого. Я могу дать вам то, чего вы хотите больше всего на свете, в обмен на жизнь моего сына, жизнь моего брата и мою смерть.

Признаю, нужно было иметь огромную смелость, чтобы прийти к нам, особенно после покушения на Конрада, в котором он едва не был убит.

— У тебя ничего не осталось. Убирайся, де Лиль. Твой род пресечен. Так решил Совет.

— Вы до сих пор любите Роже, но он презирает вас. Что если я дам вам шанс найти кого-то, похожего на него, но с мягким и добрым характером? С лицом моего брата, но без его недостатков.

— Кого? — спросил Конрад до того, как я успел выставить де Лиля прочь. Я никогда так не сердился на Конрада, как в тот момент. В тебя стреляли, тебя предали, и кто знает что еще, и ты до сих пор думаешь о Роже? Боже, мой друг — абсолютный идиот!

— Моего собственного сына. Гунтрама. Внешне он — копия моего брата. Судите сами, мой герцог, — сказал Жером, протягивая Конраду две фотографии. Он изучал их, как изучают лошадь при покупке.

— Сходство значительное, де Лиль, но почему ты думаешь, что мальчик примет меня? Или ты в обмен на свою жизнь предлагаешь своего собственного сына, чтобы я мог насиловать его? Есть пределы цинизма у вашей семейки?

— Вы никогда этого не сделали бы. Вы — благородный человек, хоть и Грифон. Я не могу вам гарантировать симпатию Гунтрама. Этот риск вы возьмете на себя.

— Убирайся. Мне все равно, как тебя будут убивать. Надеюсь, они найдут для тебя время.

— Если вы не примете мое предложение, они убьют моего ребенка. Я смирился со своей участью, но Гунтрам не имеет к нашим делам никакого отношения. Он даже никогда не встречался ни с кем из моей семьи. В отличие от нас, он неиспорчен. Его мать была хорошей женщиной, наполовину немкой. Неужели вы хотите, чтобы на вашей совести была смерть еще одного ребенка?

— Тебе нужно было подумать об этом до того, как вы подняли мятеж против своего Грифона, — отвечал Конрад.

— Гунтрам очень славный мальчик. Он никогда не ссорится со своими друзьями и очень любит рисовать. Из него может выйти хороший художник. Он умен, чуток и легко привязывается к людям. Может быть, порой упрям, когда решит, что правильно, а что нет, но это было бы хорошо для вас, мой герцог. Вам нужен кто-то, кто будет мягко уравновешивать вашу доминантную натуру. Еще он очень застенчив.

Я понял, что Жером победил, когда Конрад не заткнул его после первого же предложения. Он слушал его очень внимательно. Дерьмо!

— Убирайся, де Лиль, или я выпущу одну пулю в твою голову, а другую — в голову твоего ублюдка! — заорал я.

— Тихо, Фердинанд! Расскажи мне побольше о своем мальчике, де Лиль.

— Он похож на свою мать. Она была очень милой, терпеливой и абсолютно бесхитростной. И мухи бы не обидела. Боюсь, что его мягкий характер причинит ему немало боли в будущем. Еще он напоминает мне моего кузена, Герхарда Гутенберга Заксена. Он часто проводил у нас в Пуатье каникулы.

Еще дерьмовей! Конраду очень нравился этот парень. Думаю, он увлекся им в клубе конного поло на Зюльте, когда мы были подростками, но Герхард никогда не обращал на него внимания, потому что был старше нас на несколько лет. Он послал семью, Орден и все остальное куда подальше и стал врачом, уехал работать в Африку или куда-то типа этого. Конрад всегда обожал его смелость и мягкую, доброжелательную натуру.

— Через десять лет вы можете получить то, что потеряли, но в этот раз без вмешательства моей семьи. Никто кроме нас не знает о ваших отношениях с Роже. Мой сын на двадцать пять лет моложе вас. Им будет легче управлять, чем моим братом.

— Перед тем, как принять решение, я должен посмотреть на мальчика.

— Нет. Я не скажу, где он, пока вы не поклянетесь, что не тронете ни один волос на его голове.

— Я могу очень быстро сам это узнать, де Лиль.

— Возможно, мой герцог. Дайте обещание, что вы станете защищать его и примете его решение, если он не захочет быть с вами. Его Светлость уже знает, чего стоят насильно навязанные отношения, и предпочтет, чтобы Гунтрам полюбил его по собственной воле. Вы также поклянетесь, что не тронете его до восемнадцати лет.

— Я не буду его обеспечивать.

— Вам и не нужно. Я уже позаботился об этом. Итак, мой сын за жизнь моего брата.

— А что насчет твоей жизни?

— Вы можете забрать ее, как доказательство моей доброй воли.

— Жизнь простого юриста ничего не стоит, даже потраченного времени. Твой брат — ассоциат. Мы должны показать наглядный пример, — сказал я, но Конрад перебил меня.

— Я принимаю условия. Мальчик за жизнь Роже. Я даю слово перед лицом Господа, что стану защищать его, и если через десять лет он сделается моим любовником, я буду уважать его, — сказал Конрад.

Я вскипел. Он так ничему и не научился!

— Я слышал ваше обещание, мой герцог. Пусть Господь даст вам силу и ясность ума сдержать его.

— Где мальчик живет?

— На нейтральной территории. В Аргентине. У меня есть для Гунтрама письмо. Отдайте ему его, только если он узнает о вас с Роже. Я хотел бы облегчить его боль, насколько могу.

— Хорошо. У тебя есть месяц, чтобы исполнить свою часть сделки. Если нет, я отдам Роже моим людям. Они очень сердиты из-за наших потерь.

— До встречи, мой герцог. Увидимся в аду.

Я был ужасно зол на Конрада, когда Жером ушел.

— Надеюсь, ты сделал это только для того, чтобы узнать, где находится мелкий паршивец, чтобы им занялся Младик.

— Нет. Я сделал это, чтобы защитить мальчика. Убийство семилетнего ребенка не решит наших проблем. Старая гвардия слишком привержена древним традициям и напрасно тратит ресурсы. Никто не тронет мальчика. Что касается Роже, Младик может продолжать свое дело, когда найдет его. Я посмотрю, выполнит ли этот де Лиль свое обещание. Если выполнит, то, возможно, мальчик подойдет мне в будущем.

— Ты ненормальный, — воскликнул я.

— Почему? Если он внешне похож на дядю, но у него нет его пороков, он может стать мне хорошим компаньоном. Ты сам мне много раз говорил, что Жером не такой, как его брат. Никто, кроме тебя, Фридриха и Лёвенштайна не знает про нас с Роже.

— И?!

— Если он мне понравится, я возьму его себе. Вы все будете молчать.

— Конрад, тебе надо серьезно подумать о том, чтобы обратиться за медицинской помощью.

— Фердинанд, ты так серьезен, что с тобой даже невозможно пошутить! — засмеялся он. — Дружище, неужели ты правда подумал, что я буду десять лет сидеть и ждать, чтобы завести нового любовника, который похож на ту змею, которую мне хочется убить? Я учусь на своих ошибках. Никто больше не встанет между мной и моим долгом Грифона.

— На минуту я подумал, что ты все это серьезно.

— Мне дела нет до этого мальчишки. С меня довольно де Лилей. Роже был великолепен в постели, и я любил его, но всё закончилось. Мне сейчас надо позаботиться об Ордене. Любовь приносит только хаос и боль.

Однако у судьбы было иное мнение. В ту минуту, когда Конрад увидел мальчика в Нотр-Дам, он снова потерял голову. «Возьми на себя встречу», — сказал мне этот засранец и ушел, не дожидаясь конца службы.