Когда я пришел, обе гиены уже были в библиотеке.
— Де Лиль, ты знаешь свои рабочие часы? — пролаял Линторфф.
— Во время учебного года с семи до десяти утра и с двух до десяти вечера, — ответил я.
— Тогда почему сегодня в рабочее время ты занимался посторонними делами? Герцогиня утверждает, что ты принимал частного курьера в этом доме. Если ты хочешь работать дополнительно, делай это в свободное время. С семи до десяти ты работаешь на нас. Это понятно?
— Да, сир. Больше не повторится, — ответил я, чуть не вывихнув челюсть от злости.
— Я не желаю, чтобы в моем доме появлялись посторонние. Ты здесь работаешь, и больше ничего.
— Да, сир.
— Свободен.
Ведьма светилась от удовольствия. Вот подожди, скоро он узнает, что лишился любимого повара.
Примечания переводчика
*Магриб - страны, расположенные к западу от Египта (Тунис, Марокко, Алжир и т.д) .
**
Ферран Адрия-и-Акоста — знаменитый испанский шеф-повар ресторана «Эль Булли» на побережье Коста Брава. Входит в число девяти лучших поваров мира. Автор нескольких кулинарных книг. Сам он называет свою кухню «провокацией».
Хуан-Мари Арзак — знаменитый испанский шеф-повар, кулинарный экспериментатор, один из основателей гастрономического тренда молекулярная кухня и «Новой Баскской кухни». Владелец и основатель легендарного ресторана Arzak, удостоенного трех звезд.
Поль Бокюз — французский шеф-повар и ресторатор, один из наиболее известных поваров XX века. В 1987 году он учредил международный кулинарный конкурс «Золотой Бокюз» (Bocuse d’Or), ныне считающийся самым престижным международным конкурсом высокой кухни (Википедия).
========== "16" ==========
15 июня 2008 года
Это уж слишком. Она невыносима. Мне все равно, герцогиня она или нет. Ведьма постоянно настраивает ублюдка против меня.
Шестого июня я забрал детей из школы, и когда мы приехали домой, она уже поджидала нас с тремя журналистами, то ли из «Мери Клэр», то ли из «Вога», то ли еще из какого-то глянцевого модного журнала.
— Вот что, — сказала она мне властным тоном, когда я повел Клауса и Карла в детскую. — Оденьте детей во что-нибудь поприличнее и приведите их в сад. Нам нужно сделать несколько фотографий.
— Мадам, — она ненавидит такое обращение, предпочитая, чтобы ее называли герцогиней, — со всем уважением, но меня не предупреждали о фотосъемке. Дети вернулись из школы, они устали и хотят есть.
— Эта съемка — для солидного журнала; Флавио сам сделает фотографии.
Кто-нибудь, просветите меня, кто такой этот гребаный Флавио.
— Его Светлость ничего не сообщал о том, что запрет на упоминание его детей в прессе снят, — твердо сказал я, начиная злиться. Ни за что не позволю тебе обращаться с ними, как с дрессированными мартышками! Ни на минуту не поверю, что Линторфф разрешил эту фотосессию. Он ненавидит прессу, а дети еще слишком маленькие.
— Де Лиль, ваша забота умыть детей и привести их через двадцать минут, — строго приказала она. Это женщина принимает меня за Джен Эйр в штанах?
— Мадам, я законный опекун Клауса Марии и Карла Марии. Без письменного разрешения их отца я не позволю вам делать их фотографии в коммерческих целях. Журналу требуется письменное разрешение, чтобы их опубликовать, и я его не дам. Если у вас есть документ, подписанный Его Светлостью, тогда другое дело.
— Я его жена. Я имею право!
— Я не оспариваю ваш статус, мадам, но юридически вы не отвечаете за детей. Вы не усыновили их, и у вас нет соответствующей доверенности. Так что пока в отсутствии герцога я остаюсь единственным ответственным за них лицом.
— Вы отказываетесь подчиняться моим распоряжениям?
— Вы не можете давать такие распоряжения. Если хотите, я позвоню секретарю герцога, и она у него спросит.
Ага, Моника говорила мне, что он отвечает на твои звонки два раза из трех.
— Я сообщу мужу о вашем наглом поведении! Вы не годитесь для этой должности! — вульгарно завизжала она. Ну, сейчас ты показала свое истинное лицо. Я молчал и смотрел на нее, Клаус вцепился мне в ногу, Карл тоже начал терять терпение — они привыкли в это время полдничать.
— Я хочу есть! — заныл Карл, выпучив глаза. Это верный признак, что он собирается заплакать.
— Извините, мадам, мне нужно накормить и переодеть детей, — сказал я, не дожидаясь, когда она меня отпустит. Клаус и Карл побежали вверх по лестнице, я пошел за ними. Придется их уговаривать переодеться, бедняги так оголодали, что готовы наброситься на еду.
В итоге я сдался и подкупил их, вручив по печенью. Они отправились в спальню и начали переодеваться. Клаус, как обычно, побросал одежду на пол.
— Клаус, никто здесь не будет подбирать за тобой вещи. Отнеси грязную одежду туда, где она должна лежать, — сказал я, и он послушался, не став спорить, только не очень убедительно заныл «Ну Гунтрам!»
— Почему она хочет нас фотографировать? — полюбопытствовал Карл. Он никогда ничего не пропускает.
— Фотографии нужны для журнала, но папа не предупреждал меня об этом. Когда он подтвердит свое разрешение, вас сфотографируют.
— Я хочу, чтобы ты меня нарисовал, — безапелляционно сообщил мне Клаус.
— Такого грязного? Нет. Мои кисточки испугаются тебя. Пойди, умой лицо, и тогда я, возможно, что-нибудь тебе нарисую… Например, слона.
— Я хочу льва!
— Если ему льва, тогда мне жирафа! — немедленно крикнул Карл. — Он больше, — с довольным видом сказал он брату.
— Мой лев съест твоего жирафа!
Я вздохнул. День обещал быть длинным. Хорошо бы взять малышей в лес, поиграть, потому что в саду их поджидает герцогиня с фотографом.
— Я нарисую двух носорогов, и чтобы больше никаких споров.
— И двух тигров! — это был Клаус.
— И двух муравьедов! — Карл всегда выбирает странных животных.
— Я не собираюсь превращать дом в зоопарк! — я изобразил ужас. — Между прочим, тигры могут съесть муравьедов.
— Тебе придется нарисовать для тигров клетки, Гунтрам, — сказал мне Клаус, как нечто само собой разумеющееся. Побежденный, я рассмеялся.
Мари, одна из новых горничных, накрыла нам стол. После чая я приступил к исполнению своего обещания, предварительно надев на мальчиков по фартуку, чтобы они не испачкали одежду темперой. В комнату поспешно вошел Фридрих.
— Могу я поговорить с тобой наедине?
— Да, секундочку.
Мне пришлось пообещать мальчишкам, что я скоро вернусь и нарисую все, что они захотят, а пока пусть начинают клетку для тигра. Они закивали.
Мы вышли из детской и закрыли за собой дверь.
— Что произошло у вас с герцогиней? Она выскочила как ошпаренная и побежала искать герцога. Утверждает, будто ты ее оскорбил.
— Ничего подобного! Я лишь сказал ей, что она не может фотографировать детей без письменного разрешения герцога! Как их законный представитель, я против того, чтобы их снимали для журнала. Если хочет изображать мамочку перед камерами, пусть сначала усыновит их.
— Я только надеюсь, что герцог позволит тебе все объяснить, потому что эта женщина способна устроить скандал по малейшему поводу.
— И что будет? Он меня снова уволит? Так это мое самое заветное желание. Единственная причина, почему я остаюсь здесь, это дети. Однако герцог уже продемонстрировал мне, что они только его, и меня в любой момент могут отсюда выкинуть, — шепотом сказал я. У мелких очень хороший слух.
— Гунтрам, я не могу указывать, что тебе делать, но она теперь герцогиня и носит фамилию Линторфф. Конрад всегда встает на сторону своих родственников; семья для него — святое. Нет нужды напоминать тебе, как опасно вызвать его неудовольствие. Твоё положение очень уязвимо, дитя.
— Да, я помню. Седатив и сильнодействующий яд, коль скоро мне невозможно жить вне Ордена. Кто знает, вдруг это еще актуально. Я больше не Консорт, так что потерял свою «неприкосновенность». Или, быть может, Линторфф уговорит меня выпрыгнуть из окна. У тебя всё, Фридрих?
