— Какой он, Цюрих?

— Думаю, вам там понравится. Хотя город большой, он тихий и чистый. Озеро, высокие деревья на улицах, хорошие школы, и можно везде гулять. Диалект сначала труден для понимания, но его можно освоить.

— Вы не швейцарец?

— Нет, я родился в Зальцбурге, а в Цюрихе работаю последние десять лет. Пойдемте?

Вот и поговорили… Надеюсь, мне больше повезет с охранниками. В последний раз они показались довольно дружелюбными.

Меня отвели в библиотеку, большую, но не такую огромную, как кабинет Конрада. Не представляю, каких размеров тогда гостиная и столовая! Я уже знал, что в доме есть кухня, помещение для персонала, студия, кабинет, семь спален на верхнем этаже и кто знает, что там, под самой крышей.

Взглянув на часы, я обнаружил, что еще только одиннадцать. Ладно, у меня есть час, чтобы почитать или морально подготовиться к разговору с матерью Федерико. Я оглядел полки, пытаясь найти какой-нибудь том попроще, не в кожаном переплете, или хотя бы не очень дорогой — боялся поцарапать обложку — но большинство было на немецком или итальянском. Наконец мне попалась английская секция, и там, ура, нашлось несколько книг, в основном, по истории (древнеримской и германской). Я взял одну, о романской живописи. Но, увы, долго читать мне не дали — в библиотеку ворвались гориллы-«близнецы» и с ними славный Фердинанд.

— Привет. Вот где ты прячешься! — воскликнул весельчак (будем так его называть). — Фридрих подсказал нам, где тебя найти.

Он сел на кожаный диван напротив. Другой, Фердинанд, не дожидаясь приглашения, устроился рядом со мной. Он взял меня за подбородок, чтобы рассмотреть украшенную синяками щеку, и что-то сказал по-немецки.

— В следующий раз используй мазь от «звездочек» сразу после удара. Это помогает ускорить процесс заживления и предотвращает синюшность, — посоветовал мне Фердинанд.

— Я ударился о край ванны вчера вечером, — прошипел я, расстроившись, что он вмешивается не в свое дело.

— Как скажешь. Только в следующий раз сразу же намажь синяк мазью. Сейчас Михаэль принесет что-нибудь для маскировки, чтобы не пугать твоим лицом сенатора.

Повинуясь приказу, Михаэль (амбал номер два) быстро вышел из комнаты.

— Меня зовут Фердинанд фон Кляйст. Я — глава службы безопасности герцога, как ты уже, возможно, знаешь. Тот, кто сейчас вышел — Михаэль Делер, и ты уже видел Алексея Григорьевича Антонова и Хайндрика Хольгерсена из Швеции, но еще не знаком с Гораном Павичевичем, — очень формально отрекомендовался он.

— Рад познакомиться.

И к чему это всё? Хотел бы я знать, как на это реагировать. Под его пристальным взглядом мне стало неуютно. Лучше попытаться разрядить обстановку, если я не хочу подвергнуться еще одному допросу.

— Вы все скорее похожи на сотрудников ООН, чем на телохранителей, — сказал я шутливо.

— Мы — ближайшее окружение герцога. Есть и другие, но тебе их знать не нужно. Я хотел бы объяснить несколько правил, касающихся твоей безопасности в этом доме.

— Вряд ли я задержусь здесь надолго, поэтому не хочу никого обременять.

Я был уверен, что не останусь здесь. К счастью, в этот момент вернулся Михаэль и что-то принес.

— Позаимствовал у горничной. Можешь держать у себя, сколько потребуется, — сказал он мне, протягивая маленькую пудреницу. Пробормотав «спасибо», я припудрил щеку.

— Выглядит лучше, но не намного, — заключил Михаэль, усаживаясь на прежнее место.

— Как я уже сказал, тебе надо знать несколько правил безопасности, принятых в этом доме. Герцог очень влиятельный человек, миллиардер, если хочешь знать, и коль скоро ты собираешься стать важной частью его жизни, отныне ты — объект нашего особого внимания, как потенциальная цель его врагов.

Я попытался возразить, что я всего лишь одна из его игрушек, интересная ему до тех пор, пока не прошло ощущение новизны, но он остановил меня:

— Позволь мне сначала закончить. Отчасти я рад, что герцог решил остепениться, но тебе нужно понимать, что за этим стоит.

Первое и самое главное правило. Ты не упоминаешь вне стен этого дома и не обсуждаешь с персоналом ничего из того, что здесь услышишь или увидишь. Герцог часто принимает у себя очень важных людей, и мы не приветствуем утечку информации. Кроме того, герцог не терпит вмешательства в его частную жизнь и потому не подпускает к себе прессу. Он старается избежать внимания — насколько это позволяет его положение в финансовом мире. Он не Ротшильд, и не Баффит, если ты понимаешь, что я имею в виду.

Второе правило: ты не покидаешь дом, не предупредив нас, Фридриха или герцога о том, куда направляешься. Мы еще подумаем, нужно ли тебе сопровождение, или ты сможешь ходить один. Этот мобильный телефон всегда должен быть у тебя с собой.

Третье правило: ты не обсуждаешь и не нарушаешь приказов. Если кто-то из нас говорит «садись в машину», то ты это делаешь. Немедленно. Полагаю, что Моника, личный секретарь герцога, выдаст тебе кредитку и немного наличности, но финансовые подробности лучше обсудить с ней.

— Простите, господа, по-вашему, я похож на беспризорное животное, которое можно подобрать на улице и выдрессировать?

— Это всё — для твоей же безопасности. Думаю, ты до сих пор не понял, как высоко взлетел и кто такой герцог, — очень серьезно сказал Михаэль.

Он не такой уж и веселый, когда на службе..

— А я думаю, что вы преувеличиваете. Вы предлагаете мне, словно пятилетнему ребенку, каждый раз просить разрешение выйти из дома? Я уже давно живу самостоятельно. И, пожалуйста, не надо делать из мухи слона. Неужели вы сами не слышите, как это все нелепо звучит? Я познакомился с герцогом всего два или три дня назад, и вы уже предлагаете мне кредитную карточку и личную охрану.

— Герцогу пришлось приложить определенные усилия, чтобы ты был с ним, и ты — первый, кто спал в его постели. Обычно он берет своих любовников в отель и расстается с ними на следующее утро, — заметил Фердинанд.

Я вспыхнул. Хотелось провалиться сквозь землю. Неужели здесь все в курсе, что мы делаем или не делаем в постели?

— Не переживай ты так, парень. Мы рады, что ты с нами, и не собираемся создавать тебе проблем, пока ты один из нас, — отечески улыбнулся Михаэль. Но почему в его словах мне послышалась угроза? — Ты должен быть счастлив, что такой человек, как он, решил сделать тебя своим любовником.

— Вы глухой или просто издеваетесь? Я всего лишь что-то новенькое для него, и когда эйфория пройдет (а она скоро пройдет, потому что я — довольно скучный человек), он вышвырнет меня вон. Кстати, вас не смущает, что ваш босс домогается мужчину?

— У нас не принято обсуждать действия герцога. Достаточно того, что он прекрасно справляется со своими обязанностями перед орденом. Герцог бессменно занимается этим почти двадцать два года, — с гордостью заявил Фердинанд.

Погодите, он сказал «орден»?

— Ты даже Фридриху понравился, а это небывалое дело, — фыркнул Михаэль. — Обычно он весьма категорично отзывается о любовниках герцога, но от тебя он в восторге, и сегодня утром он возблагодарил Бога, что ему больше не придется иметь дело с истеричными модельками. Если честно, паршивая работенка…

— Как я заметил, ты уже испытал на себе последствия попыток противоречить герцогу, — сказал Фердинанд, когда я открыл рот, чтобы запротестовать. — Тебе радоваться надо, что остался относительно невредимым. Я б на твоем месте не стал бы повторять этот опыт. Он не привык к неповиновению, и поверь мне, ты не захочешь узнать, на что он способен в ярости.

— Да ладно, парень, если бы ты увидел список людей, мечтающих занять твое место, то очень удивился бы, — хихикнул Михаэль.

Очень смешно!

Дверь открылась, и в комнату вошел Конрад, одетый в будничные брюки и пиджак. Оба охранника подскочили, словно хорошо смазанные пружины, и вытянулись чуть ли не во фрунт. Я тоже автоматически встал вслед за ними. Конрад отпустил их, подошел ко мне, наклонился и коротко поцеловал в губы.